– Лэя, ты прислушивалась по пути, есть ли в Венле похожие на тебя? – решил Женька выяснить вопросы безопасности.
– Да, здесь много сэйлов, способных что-то чувствовать или внушать. Но большинство, наверно, не знает о своих свойствах и то, что они могли бы в наших краях стать ведьмами или колдунами. Так что, я чувствую себя сейчас гораздо в большей безопасности, чем около Рестана. Тем более, что определить, где физически находиться такой "странный" сэйл, почти невозможно. Для этого, наверно, надо схватить его за руку.
– Скорее всего, и действующей инквизиции здесь нет. Если только какая-нибудь канцелярия найдется, – согласился Женька и обратился к их лохматому вечному чаду.
– Хлюп, к тебе серьезная просьба, не выходить из комнаты без нас. Ты можешь потерять вид сэйла, и тогда мы ойкнуть не успеем, как окажемся в тюрьме или, чего хуже, во дворце!
– Почему во дворце хуже, однако? – Хлюп не оценил Женькиной шутки, серьезно думая, что во дворце жить лучше, чем в тюрьме, хотя и то и другое оставалось для него вещами абстрактными, а значит, и не заслуживающими внимания.
Они еще долго сидели на Женькиной кровати, рассуждая, что делать, пока не заметили, что, по своей новой привычке находившийся между ними, Хлюп спит, сидя и держась сразу за обеих своих подопечных. Теперь мохнатый малыш был твердо убежден, что защищает сразу двух сэйлов. При этом ни рост, ни сила Жени-Зара его не смущали. Лэя с Женей озадаченно улыбались, смотря на уютно устроившегося между ними малыша. Женькино сердце обдало теплой волной нежности. Ему на миг показалось, что это его семья. Странная, трансгалактическая семья из трех существ разных видов. Он сам себе улыбнулся и, взглянув на Лэю, понял, что ей ничего не надо объяснять – их мысли и чувства были ясны друг другу без слов.
– Давай, оставим его спать на кровати – жалко малыша будить, – предложил Женька шепотом.
Лэя, кивнув, осторожно встала и опустила голову Хлюпа на подушку, после чего Женька поднял его ноги и укрыл одеялом. Они еще постояли, любуясь деловито посапывавшим мохнатым защитником, и вышли в Лэину комнату, взяв с собой ночник.
– Пусть спит, я лягу на его место, на тюфяк, – шепотом сказал Женька, боясь разбудить Хлюпа.
– Зачем тебе ютиться на полу? – медленно выговаривая слова, спросила Лэя. – У меня широкая кровать…
Ее зрачки были до предела расширены от волнения, а глаза влажно мерцали в колеблющемся пламени ночника. Женька молчал, сжимая лампу в руках. Только по сильно задрожавшему пламени было видно, какая буря чувств сейчас одолевает его душу. Почувствовав, что Женя колеблется, Лэя напомнила ему:
– Ты еще что-то говорил о поцелуях? Может, объяснишь? Последний мне очень понравился, – шептала она, совсем приблизившись к нему и положила свою руку Жене на плечо.
Женька продолжал влюбленно-страдальчески смотреть на Лэю. Наконец, решившись, он снял с плеча Лэину руку и, поцеловав ее в ладошку, провел Лэю к ее кровати.
Усадив ее на край, сам встал перед ней на колени и начал свое странное и безнадежное объяснение в любви.
– Моя самая красивая, самая умная и самая загадочная принцесса во всей галактике…
– Что-то ты больно пышно начинаешь свою речь? – ласково улыбнулась ему Лэя.
– Может, это кажется пышным, но для меня это только сухая констатация фактов. Но дело не в этом. В последние дни я чувствую, что мы с тобой настолько сблизились, что нам не нужно никаких слов. Я признаюсь тебе, что это впервые со мной. В целой галактике я еще не нашел существа настолько мне близкого.
– Я тоже, – только шепнули Лэины губы в ответ.
– Наверно, моя душа почувствовала это сразу, как только я тебя увидел, так как я понял, что не смогу наблюдать со стороны, как ты подвергаешься здесь опасности.
Сейчас я почувствовал, как Хлюп, своей непосредственностью ребенка, сломал последнюю преграду между нами. Мы оба ощутили, какое счастье жить одной семьей.
– Лэя только согласно кивнула, неотрывно глядя ему в глаза. Женька продолжал, с трудом пытаясь разобраться в своих и в ее чувствах. – Но есть одно большое препятствие. Ты знаешь о нем, и ты только что сдалась, готовая забыть о ждущих нас проблемах. Сейчас я могу сказать себе и тебе, что я люблю тебя, как не любил никого в жизни. И я знаю, что ты любишь меня – я вижу это в твоих глазах. И ты просто не представляешь, как я благодарен тебе за это!
В Лэиных глазах стояли слезы. Она прекрасно понимала чувства и боль, испытываемую сейчас Женей, и ее сердце отзывались болью в ответ. Женька вздохнул и решился сказать ранящие слова:
– Я слишком хорошо чувствую, что ни ты, ни я, не сможем потом легко расстаться.
И это оставит воистину незаживающие раны в наших душах. Вспомни, кто я? Я чудовище, которое вселилось в шкуру симпатичного парня, и которое, между прочим, только одолжило это тело в прокат, и то, на очень короткий срок. И скоро мне придется возвращаться, а тебе продолжать жить здесь. Теперь мне кажется, что я совершил преступление против тебя, вселившись в это тело. Если мы сблизимся, мне страшно представить, что тебе придется пережить, когда ты снова увидишь в этом теле Зара. Я честно говорю тебе, что сам не представляю, как я смогу жить без тебя. Но прошу тебя, еще раз взять себя в руки, и давай, воздвигнем эту стену между нами снова. Прости меня моя маленькая принцесса, но попробуй использовать последний шанс избежать этого космического сумасшествия. С этого момента я постараюсь не касаться тебя и не провоцировать нашу психику влечением наших тел.
Они оба молча плакали, не стесняясь своих слез. Казалось бы, ничто больше не могло помешать их любви, но они сами строили стену отчуждения между ними. Женька не сказал больше ни слова. Просто встал и вышел, тихонько прикрыв дверь за собой.
Несмотря на усталость, они еще долго не могли уснуть этой ночью…
ГЛАВА 12. ВОСПИТАНИЕ МОНАРХА
Наконец Женька знал, как встретить Ренка и поговорить с ним. Четыре дня ушло только на то чтобы узнать, где искать молодого принца и его семью. Несмотря на кажущуюся легкость, эти дни оказались сущим кошмаром для всех. Казалось бы, не было нужды никуда спешить, инквизицией и не пахло, как впрочем, и королевской стражей. Но каждый день они с Лэей вставали с камнем на сердце, деловито размениваясь несколькими фразами, и занимались каждый своим делом. Вернее Лэя отправлялась с Хлюпом в университетскую библиотеку, а Женька шел на поиски Наир и Ренка. Лэе нельзя было светиться в городе, и она нашла себе отдушину в чтении книг, благо, большая библиотека находилась недалеко от их гостиного двора, и вход в это здание открывался за совсем небольшие деньги. Вечером они собирались, деловито обсуждали события дня, планировали дальнейшие действия Женьки и расходились спать. Оказалось, что Хлюп страдал от их новых отношений не меньше своих друзей. К тому же походы в библиотеку для него были сущей пыткой, а домашний арест – не лучшей альтернативой. Первый день он ничего не понял, все спрашивая, не заболели ли Лэя с Женей. Потом он долго пытался их развеселить, приставая к ним за своей порцией ласк. А сегодня с утра просто взял и разревелся, говоря:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});