Читать интересную книгу Троецарствие (том 2) - Ло Гуань-чжун

– Это связано с тремя трудностями, – возразил Чжугэ Лян. – Во-первых, если оставлять здесь чиновников, кормиться им будет нечем. Во-вторых, если маньские люди будут постоянно видеть тех, кто погубил их родных, начнутся волнения и убийства. И в-третьих, местное население не будет доверять нашим чиновникам. А если я здесь никого не оставлю, то и провиант возить не придется, и хлопот лишних не будет.

Фэй Вэй согласился с решением чэн-сяна, а маньские люди восхваляли Чжугэ Ляна и в честь него воздвигли кумирню, где четыре раза в год устраивали большие жертвоприношения. Здешние жители называли Чжугэ Ляна милосердным отцом и посылали ему подарки: золото, жемчуг, пурпурный лак, целебные травы, рабочих волов и коней для войска.

Так южные земли были покорены Чжугэ Ляном.

Чжугэ Лян возвращался в царство Шу. Передовые отряды повел Вэй Янь. Но едва он подошел к реке Лушуй, как набежали черные тучи и река разбушевалась. Войско не могло переправиться на другой берег. Вэй Янь отошел от реки и послал донесение Чжугэ Ляну, а чэн-сян решил посоветоваться с Мын Хо.

Поистине:

Чжугэ Ляну люди мань отдали себя на милость,А на берегах Лушуй злые духи всполошились.

Но об этом мы расскажем в следующей главе.

Глава девяносто первая

повествующая о том, как было устроено жертвоприношение на реке Лушуй, и о том, как Чжугэ Лян составил план похода против царства Вэй

Стояла ранняя осень, когда Чжугэ Лян собрался возвращаться в царство Шу. Князь Мын Хо со своими старейшинами и правителями дунов пришел проводить его. А тут примчался гонец с донесением, что река яростно разбушевалась и переправу войска пришлось отложить.

Узнав об этом, Мын Хо сказал Чжугэ Ляну:

– На этой реке властвуют духи, и местные жители приносят им жертвы.

– Что они приносят в жертву? – спросил Чжугэ Лян.

– Раньше жертвоприношения составляли сорок девять человеческих голов, – отвечал Мын Хо, – да еще несколько черных волов и белых баранов. После таких приношений духам ветер сразу утихал и, кроме того, несколько лет подряд бывал богатый урожай.

– Война окончена, и было бы неразумно опять убивать людей, – возразил Чжугэ Лян и, сев в свою коляску, отправился на берег реки Лушуй.

Волны реки неистово бушевали. Чжугэ Ляна охватила тревога. Он разыскал местных жителей и стал их расспрашивать, как утихомирить реку.

– После того как вы, господин чэн-сян, перешли на наш берег, мы каждую ночь слышим стоны демонов и духов, – отвечали жители. – Вопли эти не прекращаются от заката солнца до самого рассвета. В дымке испарений даже видны эти духи. Они приносят большие беды; в этом месте никто не смеет переправляться через реку!

– Во всем виноват я, – произнес Чжугэ Лян. – В реке погибло много воинов военачальника Ма Дая и маньских войск. Их обиженные духи теперь и бесчинствуют. Придется мне принести им жертвоприношение.

– По местному обычаю в жертву приносят сорок девять человеческих голов, – сказали жители. – После этого недовольные духи скрываются и затихают.

– Я больше не буду убивать людей! – вскричал Чжугэ Лян. – А если духи погибших недовольны, так я знаю, что делать!..

Вызвав к себе походных поваров, Чжугэ Лян приказал им зарезать быка и лошадь, а потом сделать из теста шары, напоминающие человеческие головы, и начинить их мясом. Эти шары назвали «маньтоу», что значит головы маньцев.

Ночью на берегу реки Лушуй установили столик с благовониями, приготовили всё необходимое для жертвоприношения, зажгли сорок девять светильников и разложили в один ряд сорок девять маньтоу.

Во время третьей стражи Чжугэ Лян в головном уборе из золота и в одеянии из пуха аиста подошел к алтарю и велел Дун Цзюэ читать жертвенное поминание:

«В пятый день девятого месяца третьего года периода Цзянь-син [225 г.]. Усянский хоу, ичжоуский правитель, чэн-сян Чжугэ Лян почтительно приносит жертвы духам погибших за дело своего государя воинов и всех маньских людей и обращается к ним с таким словом:

Владения моего государя – светлого преемника трех ванов, могуществом своим превосшедшего пятерых властелинов, – недавно подверглись нападению воинов дальних земель. Чужеземцы преисполнились злобой и, выпустив свои скорпионьи хвосты, подняли смуту.

Получив повеление своего государя усмирить непокорные земли, я поднял могучее войско, чтобы уничтожить этих пигмеев. Мои отважные воины собрались, как тучи, и разбойники растаяли, как глыба льда под горячим солнцем. Я одержал победу, которую можно сравнить лишь с тем, как в непроходимых дебрях бегают испуганные обезьяны и при этом слышится треск ломающегося бамбука.

Сыны мои, воины! Все вы – герои! Чиновники и военачальники девяти округов Поднебесной – все вы прославленные храбрецы! Приученные к владению оружием, вы честно служили государю и ревностно исполняли военные приказы. Вы семь раз захватывали в плен предводителя вражеских войск и этим показали свою честность и преданность государю!

Просто невозможно представить себе, что вы пали жертвой коварства врага или шальной стрелы! Духи ваши бродят в вечной тьме преисподней! Вы были храбры при жизни, и слава о вас живет после вашей смерти!

Ныне мы с победной песней собираемся возвращаться домой и принесем пленных на алтарь наших предков.

Ваш геройский дух еще жив, он услышал нашу молитву и за нашими знаменами вернется в великое царство Шу! Каждый из вас возвратится в родную деревню, примет полный круг годовых жертв от родных и не станет злым духом-демоном чужих деревень, не превратится в бездомного духа, скитающегося на чужбине!

Я испрошу разрешения Сына неба осыпать щедрыми милостями ваши семейства – каждый год буду выдавать им пищу и одежду и одаривать хлебом из государственных житниц, дабы таким благодарением утешить ваши души!

Пристанище духов местных людей отсюда неподалеку, и здешние жители принесут им обильную пищу. Живые, трепеща перед вашим могуществом, устроят вам жертвоприношение, и вы можете быть спокойны! Не испускайте воплей и стонов!

Я принес жертвы вам, чтобы показать свое благорасположение.

Увы! О, увы! С поклоном приношу вам угощение – снизойдите и насладитесь моей жертвой!..»

Чтение поминания окончилось. Чжугэ Лян громко зарыдал и слезами своими растрогал все войско. Заплакали воины, прослезились Мын Хо и его люди.

Все, кто был на берегу, заметили, что скопище духов начало рассеиваться. Тогда Чжугэ Лян велел бросить в реку сорок девять маньтоу.

Утром войска Чжугэ Ляна переправились через реку Лушуй. Все вокруг было тихо и спокойно. Слышался только звон стремян и бряцание оружия. Воины возвращались домой с победными песнями.

Когда дошли до города Юнчана, Чжугэ Лян оставил Ван Кана и Люй Кая охранять четыре области Сычуани, а сопровождавшего его князя Мын Хо отправил обратно на юг. Прощаясь с князем, он наказывал ему прилежно заниматься делами управления, поддерживать в своих землях порядок и не запускать земледелия.

Мын Хо, расставаясь с Чжугэ Ляном, не мог сдержать слез.

Во главе своей огромной армии Чжугэ Лян приближался к Чэнду. Хоу-чжу в императорской колеснице с бубенцами выехал за тридцать ли встречать его. Выйдя из колесницы, император стоя поджидал Чжугэ Ляна.

Едва завидев Хоу-чжу, чэн-сян выскочил из коляски и, низко поклонившись, промолвил:

– Я заставил государя беспокоиться! Моя вина, что я не мог быстро покорить юг!

Хоу-чжу поддержал Чжугэ Ляна, и они вместе направились в город.

В честь победного возвращения армии было устроено пышное празднество; все воины получили награды.

С тех пор все далекие и близкие владения царства Шу платили дань и более трехсот послов являлись на поклон к императору.

По просьбе Чжугэ Ляна, государь Хоу-чжу оказывал неусыпное внимание семьям погибших воинов, и сердца народа преисполнились радостью. В царстве Шу царил мир и водворилось спокойствие.

Вэйский правитель Цао Пэй семь лет пребывал на троне. Шел четвертый год периода Цзянь-син [226 г.] по исчислению Шу-Хань.

У Цао Пэя была жена, госпожа Чжэнь, которую он отнял при захвате Ечэна у Юань Си, второго сына Юань Шао. Госпожа Чжэнь родила Цао Пэю сына, которого назвали Цао Жуй. Отец крепко любил умного и смышленого мальчика.

Спустя несколько лет Цао Пэй взял себе в наложницы дочь сановника Го Юна, уроженца города Аньпин. Девушка эта была поразительной красоты, и Го Юн говорил о ней: «Моя дочь – царица среди девиц!» Так девушку и прозвали: «девица-царица».

С появлением во дворце новой наложницы императрица Чжэнь лишилась благорасположения Цао Пэя. А наложница Го между тем стала подумывать, как бы ей самой сделаться императрицей. Она даже завела об этом разговор с любимцем императора Чжан Тао.

Однажды Цао Пэй заболел, и Чжан Тао по секрету сказал ему, что во дворце императрицы Чжэнь откопали деревянного идола, на котором указан день смерти Сына неба, и что это не иначе, как дело самого дьявола.