Сонно глядя перед собой, она начала расстегивать пиджак, но на третьей пуговице остановилась, зевнула и принялась стаскивать с пальцев кольца. Потом сняла с запястья часы и, держа все в ладони, подошла к тумбочке. Звон колыхающейся подвески ласково оглаживал ее по голове — казалось, та поет ей колыбельную, стараясь, чтобы до самого утра и мысли, и сны ее были такими же волшебными и воздушными.
Тебе пора спать, Аля, маленькой девочке пора спать… Как ни крути, ты все равно маленькая девочка, маленькая взрослая девочка, у которой есть ресторан, у которой сбылась ее главная мечта… но ты все равно маленькая девочка, тебе сейчас самое время быть такой, потому что у тебя жизнь идет в обратную сторону, потому что в пять лет ты стала старухой… Тебе ведь пять было, Аля? Пять?
Алина ссыпала украшения на тумбочку и подошла к окну. Ресторан… А ведь сколько уже времени прошло, как она не вспоминала о своем ресторане?.. Внезапно думать о нем ей показалось очень важным.
На столах лампы под маленькими абажурами… легкий плеск сбегающей в «пруд» воды… черные плитки пола…
Мысли путались… Они должны были быть совсем не такими, в них не было беспокойства, не было восторга долгожданного обладания. Они были тягучими и скучными.
Она облокотилась на подоконник, разглядывая двор. Ее окно располагалось почти над парадной лестнице, и, хотя большая ель слегка заслоняла обзор, Алина могла видеть одного из мокнущих под дождем мраморных львов и дорожку, по которой они сюда пришли, исчезавшую за стеной деревьев. Там, невидимый, стоял их автобус, и она подумала, что ночь под дождем вряд ли пойдет ему на пользу. Бледный свет фонарей заливал двор, но всюду свернулись чуть колыхающиеся от ветра тени, на дорожке их было и вовсе целое скопище, почти сливавшееся с деревьями, и на какоето мгновение ей почудилось, что одна из этих теней колыхнулась как-то отдельно от остальных, как-то очень уж самостоятельно и осознанно, как это присуще живому существу.
Выпрямившись, она долго, до боли в глазах всматривалась в деревья возле дорожки, но теперь это были деревья, как деревья, и тени жили лишь в такт порывам ветра… но все же был тот момент, когда Алина была почти уверена, что из-за деревьев выглянул и тут же скрылся какойто человек.
Может, кто-то вышел на улицу? Но она не слышала, чтобы открывали входную дверь. Может, Лешка выбрелтаки из леса… но он не стал бы вести себя так странно. Хозяин? Наблюдает за ворами, проникшими в его дом?
Наибольшей вероятностью было, что ей просто померещилось.
Сходи, проверь.
От этой мысли Алину даже передернуло. Ей и в домето находиться было страшновато, а выйти сейчас, одной… Нет, уж нет!
— Показалось, — пробормотала она и резким рывком задернула шторы обеими руками, отчего нервно вздрогнули листья стоявших на подоконнике пышных ухоженных растений.
Да. Это было проще всего.
Алина отвернулась от окна, зябко ежась в непросохшем костюме и стараясь не смотреть на подвеску, снова подошла к тумбочке и задумчиво взглянула на свои часы и кольца, потом выдвинула ящик, чтобы переложить их туда и слабо улыбнулась. Кто бы не подготавливал эту комнату, он явно был со странностями — зачем-то насыпал в ящик цветов. И даже без стеблей — одни головки. Одуванчики… Зачем?
Она взяла один из цветков в руки, и улыбка медленно сползла с ее лица.
Одуванчик был совсем свежим, точно его только что сорвали, — большой, пышный яркожелтый цветок. Он был насквозь проткнут спичкой, выходившей точно из основания стебля, словно из длинной юбки, и на ее верхушку был надет небольшой одуванчиковый бутон, имитируя женскую головку с прической. Куколка из цветка, какие делали, наверное, очень многие маленькие девочки.
И она тоже.
Аля пошла в садик, когда ей было чуть больше пяти с половиной, а до той поры мать ежедневно отводила ее к бабушке с дедушкой до шести вечера. Они жили в старом тихом районе, в длинном, окруженном акациями, доме, и иногда Але казалось, что родители со всего города приводят сюда детей к их бабушкам и дедушкам — скамеечки во дворе всегда были заняты стариками, а вокруг под их присмотром возились Алины сверстники. С ними было весело, но часто этого казалось мало, потому что кроме двора существовали и другие места — например, пустырь через дорогу, за маленьким гастрономом, где стоял заброшенный полуразрушившийся дом, густо заплетенный ежевикой, где были несколько холмов, по весне покрывавшихся буйной зеленью, где был овраг, в стенках которого кто-то неизвестно когда и неизвестно зачем вырыл неглубокие пещерки, и где было так интересно играть. А еще интересней там казалось потому, что ходить через дорогу было запрещено. Всех их, выпуская на улицу, строго предупреждали: «Через дорогу не ходить — выпорю!» И большинство не ходило никогда. Аля бегала туда регулярно. Иногда удавалось зазвать с собой кого-то из друзей, но большей частью она играла на пустыре одна — чаще всего, в одной из тех самых пещерок, где мастерила кукол из цветов и спичек и строила для них дворцы. Одиночество не мешало играм — как правило, она его просто не замечала. Весной было столько цветов и какие только из них можно было смастерить платья!..
А в пять с половиной она пошла в детский сад — маленькая старая девочка, которой часто снились кошмары, которая не любила играть в куклы и которая всегда очень берегла свою шею…
Но это было очень давно, время насыпалось сверху толстым слоем, воспоминания редки и блеклы и больше похожи на полузабытый плохой сон… и только иногда…
Как сейчас.
Алина уронила куколку в ящик и взяла другую. У этой юбка и голова были сделаны из полураспустившихся одуванчиков, в которых желтое уже сменилось белыми пушкáми, почти готовыми вылететь. Были здесь куколки и с фиолетовыми юбками из просвирника, и с красными из мака, и с голубыми из васильков… но больше всего было из одуванчиков…
Хрипло выдохнув, она резко захлопнула ящик. В воздух взлетели несколько белых пушинок и медленно стали парить, постепенно снижаясь. Алина смотрела на них, как завороженная, беззвучно шевеля губами. Ее рука потянулась к шее, потом снова схватилась за ручку ящика и очень осторожно выдвинула. Конечно же, цветы никуда не делись.
Она отвернулась и медленно опустилась на кровать, тупо глядя на свои голые колени. Цветочные куклы. Цветочный бал в ящике тумбочки ее комнаты.
Это не твоя комната!
Но я ее выбрала. Она словно была приготовлена для меня. Словно ждала меня. Ведь именно это я сказала остальным. И я не собираюсь отказываться от своих слов.
Ты сумасшедшая. Это просто цветы. Наверное в этой комнате жила какаянибудь маленькая девочка, и это ее цветы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});