Читать интересную книгу Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов

В этих боях советские танкисты сумели наконец в полной мере использовать все преимущества своих «тридцатьчетверок». Вынужденно оценил их и Гудериан, который до этого к русским танковым войскам и танковым командирам относился довольно скептически. На этот раз он разглядел тревожные симптомы:

«Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить… Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк T-IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор через жалюзи. Для этого требовалось большое искусство. Русская пехота наступала с фронта, а танки наносили массированные удары по нашим флангам. Они кое-чему уже научились… Поэтому я решил немедленно отправиться в 4-ю танковую дивизию и лично ознакомиться с положением дел. На поле боя командир дивизии показал мне результаты боев 6 и 7 октября. Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь».

11 октября дивизия Лангермана вновь потерпела поражение под Мценском. Вечером, когда передовые части 4-й танковой дивизии вступили в охваченное пожаром городское предместье, ее колонна растянулась на шоссе километров на двадцать, а приданная ей артиллерия и пехотные части оказались почти за пределами радиосвязи. Именно этот момент Катуков выбрал для нового контрудара. Выкрашенные белой краской «тридцатьчетверки» 4-й бригады, словно привидения, появились на флангах немецкой колонны, рассекли ее на части и уничтожили. Через несколько часов дивизия Лангермана была разгромлена. Башенные стрелки 4-й танковой дивизии, боевой дух которых был надломлен еще в первом столкновении с бригадой Катукова, вновь видели, как их снаряды просто отскакивают от покатой брони советских танков. Редко когда значение технического превосходства было продемонстрировано столь убедительно:

«В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех». Добавим, что тем самым исчезли всякие перспективы на победу в Восточном походе. Впервые Гудериан отмечает случаи паники в германских частях и душевного потрясения у своих командиров. В боях под Мценском 2-я танковая группа, по данным тогдашнего начальника штаба группы фон Либенштейна, потеряла 242 танка.

Ожесточенные бои под Мценском длились семь суток, за это время «катуковцы», согласно советским сводкам, подбили 133 танка и уничтожили 49 орудий, заслужив наименование 1-й гвардейской танковой бригады. 24-й мотокорпус фон Гейера был остановлен на подступах к городу. Это позволило выиграть время для организации обороны Тулы.

В эти же дни советские войска потерпели сокрушительное поражение на вяземском направлении. Как уже говорилось, 2 октября в «последнее большое и решающее сражение этого года» вступили все войска группы армий «Центр». Прорыв группы Гёпнера из района Рославля в полосе 24-й и 43-й армий был исключительно удачным. Ошибочное представление советского командования о нецелесообразности проведения оборонительных мероприятий в этом районе, который находился между Западным и Брянским фронтами и был в ведении Резервного фронта, привело к катастрофическим последствиям. Когда обе армии в результате удара немецких войск начали отход, южный фланг Западного фронта и северный фланг Брянского фронта оказались открытыми. 5 октября Буденный докладывал по этому поводу: «Положение на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно серьезное. Образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе закрыть нечем».

Надо отметить, что координацию действий трех советских фронтов никто не осуществлял. Маршал Конев после войны писал, что изъяны в организации делали поражение неизбежным: «Приходится сожалеть, что до начала наступления противника и в ходе его Генеральный штаб не информировал Западный фронт о задачах Резервного фронта и недостаточно осуществлял координацию действий фронтов… Две армии Резервного фронта располагались в первом эшелоне в одной линии с нашими армиями… В то же время три армии Резервного фронта, находившиеся на полосе Западного фронта (на тыловом рубеже), нам не подчинялись».

Первоначально командование Красной Армии думало, что имеет место наступление с ограниченными целями и что все не так уж плохо. Однако уже на второй день южное крыло группы Гёпнера достигло Кирова, форсировало Оку и 5 октября вышло передовыми частями к Юхнову. Подвижные части немцев обошли левый фланг Западного фронта и вышли в его тыл. В тот же день танковый клин повернул на север и через двое суток достиг Вязьмы. В результате нарушения связи и командиры соединений, и высшее советское командование по-прежнему не имели явного представления об обстановке на фронте.

К.Ф. Телегин, бывший тогда членом Военного совета Московского военного округа, рисует картину, сложившуюся в советских штабах: «До 5 октября все внимание ЦК партии, Главнокомандования и Военного совета округа сосредоточивается на резко осложнившемся положении под Тулой. 4 октября работники Политуправления принесли перевод речи Гитлера по радио. Фюрер заявлял, что на Восточном фронте началось последнее решающее наступление и что «Красная Армия разбита и уже восстановить своих сил не сможет». О каком «решающем наступлении» и «разгроме» Красной Армии идет речь, было непонятно. С Западного и Резервного фронтов таких данных в Генеральный штаб не поступало… Связь по телефону с Западным фронтом была прервана, и наш офицер связи ничего не сообщал… Но вот в 12-м часу дня летчики 120-го истребительного полка, вылетавшего на барражирование, доложили, что по шоссе со стороны Спас-Демянска на Юхнов движется колонна танков и мотопехоты длиной до 25 км и перед ней наших войск они не обнаружили».

Разведка, организация связи, руководство войсками в советском Генштабе стояли на недосягаемой высоте, не правда ли? Ситуация почти анекдотичная: высшее военное руководство узнает о разгроме своих войск от немецкого радио.

Телегин приказал перепроверить эти донесения средствами авиаразведки. Они, оказывается, имелись, только пользоваться ими как-то забывали. На этот раз самолеты были даже обстреляны, но Телегин снова не поверил. Командование просто не могло себе представить, что немцы могли прорваться на глубину 120 км. Лучшие летчики слетали на разведку в третий раз и доложили, что немцы за это время уже заняли Юхнов. Только после этого Верховное Главнокомандование признало положение серьезным и Сталин приказал привести в полную боевую готовность Московский оборонительный район. Военный совет получил приказ занять всеми имеющимися в его распоряжении войсками позиции под Можайском и «во что бы то ни стало задержать прорвавшегося противника перед можайским рубежом на пять-семь дней, пока не подойдут резервы Ставки».

На северном крыле немецких войск наступали соединения 9-й германской армии и 3-я танковая группа Гота. В ее составе было 3 танковых и 1 моторизованная дивизии — 415 танков. Эти дивизии прорвали русский фронт на стыке между 19-й и 30-й армиями. Причем сделали это, по воспоминанию Гота, «с неожиданной легкостью… Сопротивление противника на участке прорыва танков было менее упорным, чем мы ожидали». После этого 56-й мотокорпус генерала Фердинанда Шааля силами двух танковых дивизий повел наступление на Холм, а 41-й корпус Рейнгардта должен был овладеть городом Белый.

Ставка потребовала от командования Западного фронта уничтожить прорвавшуюся группировку противника и восстановить положение. Для решения этой задачи была создана оперативная группа под командованием генерала Болдина в составе 152-й стрелковой, 101-й мотострелковой дивизий генерал-майора Михайлова, 126-й и 128-й танковых бригад. В течение двух дней группа Болдина отразила несколько атак 56-го мотокорпуса — 6-й и 7-й танковых дивизий, в районе Холма. Город дважды переходил из рук в руки.

Генерал Гот свидетельствует: «Упорные бои развернулись юго-западнее Холма. Сюда с юга подошла танковая бригада русских, которая сражалась не на жизнь, а на смерть. Эти бои задержали форсирование Днепра». Неумелая попытка советского командования нанести мощный удар сотней боевых машин во фланг была отбита 6-й танковой дивизией Ландграфа: «Русские танки в лесу рассеялись на мелкие группы, а потому нанести массированный танковый удар у противника не получилось. Головные подразделения уничтожались по частям, когда подходили к фронту противотанковой обороны. В результате советский командир начал действовать еще более робко и разбросал свои машины по всей ширине и глубине поля боя. После этого танки могли наносить удары только маленькими группами и разрозненно, наши противотанковые орудия без труда отбивали все наскоки… После того как были подбиты около 80 русских танков, главные силы дивизии сумели прорвать последнюю линию сильных укреплений на восточном берегу Днепра, которую занимали советские резервы».