– Ага… Он самый… Показания из меня выбивали – будто это поможет им остановить Зону…
– Остановить Зону?! – Маус заглянул Антонову в глаза. – Он что – все же, пошел через Периметр?
– Выходит, что так, – сказал Антнов, коснулся лица, болезненно скривился. – Как я понял, военные не могут ничего сделать – Зона расширяется, мутанты поперли, будто взбесились. В общем, дело принимает серьезный оборот. Как я слышал, собираются подтянуть регулярную армию.
– Что может армия слепцов против сил Ада? – тихо, глядя в стену, произнес Монах.
– Вот-вот, – кивнул Антонов, протирая треснувшие очки. – Они, было, обрадовались в тот раз, когда Бука ушел обратно, за Периметр, и Зона отступила. А когда все началось заново – запаниковали не на шутку. Выставили линию обороны – но Зона продолжает наступать, мутанты прут, их бьют из танков, авиацию привлекают, но больше, по-моему, по своим лупят…
– А тебя-то за что так разукрасили?
– Да сволочь эта, переложил все с больной головы на здоровую: якобы я незаконно проник в лабораторный комплекс на Агропроме, ставил опыты на людях и вывел, значит, эдакого монстра. Вы представляете?! Я – вывел Буку!
– Я пришибу этого Баха, ей-богу, пусть только попадется, – пообещал Маус. – Сколько он уже нам крови попортил…
– Это будет не так-то просто, – невесело усмехнулся Антонов. – Ему как раз поручили подготовить какую-то установку, которая якобы может остановить Зону. Но всерьез, по-моему, никто этого не воспринимает: иностранный контингент уже готов к эвакуации.
– Обожаю «голубых касок», – сплюнул Маус. – Как что-то делить и медальки раздавать – они тут, как тут. А как воевать – только их и видели. Шакалы, что б их…
– Это да… – устало сказал Антонов. – Еще слышал радио: население ничего толком не понимает – информация доходит лишь в виде слухов, в населенных пунктах паника, все бегут, транспорта не хватает, началось мародерство. В общем, бардак полнейший.
– При встрече скажу Буке пару ласковых, – зло пообезал Маус. – Если не сдохну по пути.
– Он не виноват, – Антонов нервно дернул плечом. – Наверное, в этом действительно есть и моя вина: я же обещал ему…
– Заткнись, – оборвал его Маус. – А если особисты скажут тебе, что ты Гитлер – ты и застрелишься? Хватит ныть и волосы под мышками рвать, давай думать, как выкручиваться будем…
Подумать им не дали. Дробно загрохотали за дверью шаги, щелкнул засов, и внутрь ворвались солдаты с автоматами наизготовку. Вышедший вперед сержант заорал, наливаясь кровью:
– На выход! При попытке к бегству расстреливаю на месте! Быстро!
Коридор заметно опустел, только отдельные бойцы суетливо выволакивали на улицу картонные коробки, набитые пузатыми папками. Их вытолкали на крыльцо. Перед штабом царило пугающее запустение. Зато прикопанные по соседству танки активно лупили из пушек в сторону отдаленной рощи. И похоже было, что они попросту прикрывают отступление: солдаты активно грузились в бронетранспортеры, с воем уносящиеся куда-то назад.
– Смотрите! – Монах указал вдаль.
Маус с Антоновым присмотрелись и увидели медленно наползающее облако. Странное облако – почти черное, с темно-сиреневым отливом.
– Твою мать… – расширив глаза, медленно проговорил сталкер. – Выброс! И прямо на нас прет!
– А ну, заткнулись! – заорал сержант, и Маус получил ощутимый удар прикладом. – Стоять молча!
Над головой со свистом пронеслось звено штурмовиков – выпустило прямо по курсу веер неуправляемых ракет и ушло в разворот в опасной близости от радиоактивной тучи. Роща полыхнула, вздулась огненными пузырями напалма. Так и осталось загадкой – кого там пытались остановить. Было трудно поверить, что вся эта мощь направлена против одного-единственного человека. Пусть его и считали нелюдем.
Взревели двигатели, танки окутались дымным выхлопом и попятились выползая из окопов. Они не прекращали стрелять. Из догорающей рощи показались какие-то фигуры – они медленно приближались, полыхая огнем и падая – одна за другой. Но следом выходили все новые, и это нескончаемое движение невольно наводило ужас.
Монах перекрестился. Маус тихо и витиевато выругался. Наводчики в танковых башнях откорректировали прицел – и приближающиеся фигуры затянуло дымом разрывов. Но главный враг людей двигался куда стремительнее, и был он прямо над головой: облако выброса приближалось с пугающей неуклонностью. Танки развернулись почти синхронно, причем башни и пушки продолжали неподвижно держать цель. Не прекращая огня, боевые машины начали отступление.
Тут же к крыльцу стремительно подлетел БТР – даже слегка пошел юзом, заклинив колеса при торможении. На броне сидело трое вооруженных бойцов в полной радиационной защите.
– Пошел, пошел! – гаркнул сержант. Задержанных погнали к машине, затолкали в узкий боковой люк между осями огромных колес. Следом полезла охрана. Когда бронетранспортер рванул с места, снова донеся рев реактивных двигателей: в атаку заходило новое звено штурмовиков.
Внутри боевого отделения было темно и душно. БТР отчаянно отрясло – он шел быстро, не разбирая дороги. Трудно сказать, как далеко от опасной зоны они отъехали, но в конце концов, машина остановилась, и задержанных повыталкивали наружу – со все той же суетливой грубостью.
Это была довольно обширная поляна, раскинувшаяся между зеленых холмов. Здесь было полно военной техники, по периметру были оборудованы огневые точки, с краю находилась вертолетная площадка, где среди вертолетов-карликов, свистел, разгоняя лопастями ветер огромный Ми-26. Все здесь напоминало военный лагерь – особенно возводимые прямо на глазах большие армейские палатки. В одну из таких их и повели – прямо от бронетранспортера.
В центре приличных размеров, похожей на цирковой шатер палатки оказался длинный стол, с разбросанными на нем картами. Похоже, что именно сюда переехал эвакуированный из опасного района штаб. Правда, сейчас здесь не было никого. Если не считать сидевшей на походном складном стуле тонкой черноволосой девушки в великоватом ей пятнистом комбинезоне.
– О, как! – обрадовался Маус. – И наша крошка здесь, нас дожидается? Тебя-то как взяли?
– Что значит – «взяли»? – сухо поинтересовалась Ника. – Я сама пришла. А то от них приглашения не дождешься.
Сталкер запнулся. Даже слегка покраснел. Все-таки, эта девчонка умела и отшить, как следует, и уесть крепкое мужское самолюбие.
– И зачем же ты сдалась? – поинтересовался Антонов. – Ведь неизвестно, что теперь с нами будет.
– А, по-моему, все известно, – мрачно усмехнулась Ника. – Нам предложат сделку.
– Очень может быть, – заметил Монах. – В противном случае нас бы уже отправили в какой-нибудь следственный изолятор. Или бы шлепнули – как чрезмерно информированных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});