Читать интересную книгу Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Когда генерал де Виерс поведет «Экзолон» на восток, чтобы вернуть легендарную «Крепость величия», все роты Виннеманна будут на счету. Теперь «Раскат грома» мог развернуться в полную силу. Оставалось восхищаться боевым духом их славного полка.

* * *

Сидя в куполе танка, Вульфе наблюдал, как сквозь розовую пыльную дымку, мерцавшую на расстоянии, начинали проступать стены старой имперской крепости. Они с легким наклоном поднимались вверх от скалистого основания и заканчивались дозорными и орудийными башнями. Он видел длинные стволы, выступавшие над парапетами старомодных зубчатых стен. «Наконец-то мы дома», — подумал он. Для него домом был полк. Конечно, между ротами Восемьдесят первого полка велась жесткая и не всегда безобидная конкуренция, но он не видел в этом ничего плохого. Когда дело доходило до сражений против врагов человечества, все былые распри забывались. Танкисты становились просто кадийцами — и, следовательно, братьями. Вульфе предвкушал скорую встречу с полковником Виннеманном. Наверняка старик по-прежнему сражался на передовой и вел людей в бой, как только он один умел это делать. Сержант удивился, что мысль о полковнике согрела ему сердце. Лейтенант ван Дрой тоже был храбрым, честным и прямолинейным человеком, хотя иногда и поступал как ублюдок. Но Виннеманн считался в их полку легендой. В отличие от других ветеранов, он отказался уйти на покой. Полковник не захотел умирать от старых ран и тоски. Он словно воплощал в себе неукротимый дух, которым славился «Раскат грома».

— Не могу поверить, что мы вернулись в стаю, — произнес Хольц по внутренней связи. — Вот уж не думал, что мы доживем до такого события.

— А я не могу дождаться, когда упаду на настоящую кровать, — сказал Сиглер. — Буду отсыпаться целые сутки.

Мецгер, как обычно, молчал, сосредоточившись на управлении машиной. Впрочем, и он то и дело поглядывал в смотровую щель на стены Бэлкара. Их танк «Последние молитвы-II» шел вторым в колонне.

— Как думаешь, сардж, у них найдется для нас вода и пища? — спросил Сиглер.

— Надеюсь, что найдется, — ответил ему Хольц. — Самого лучшего качества. Последние три дня я уже не могу смотреть на мочу. Если меня снова заставят пить эту дрянь, я просто застрелюсь. Смотри, как руки дрожат от слабости. Кому-то придется вытаскивать меня из люка.

— Я уверен, что парни из Официо Логистик пополнят наши припасы, — сказал Вульфе. — Бэлкар является опорным пунктом в большой игре генерала. Он ничего не оставит на волю случая. Первым делом, когда спешимся, отправлюсь в столовую. Если полковые командиры поволокут меня в штаб для каких-то рапортов и отчетов, я упаду там в обморок.

Остальные весело засмеялись. Даже Мецгер. Они знали, что никто не будет требовать у него отчета, хотя командирам танков иногда приходилось писать целые кипы рапортов. И еще парни знали, что сержант падал в обморок только раз в жизни — много лет назад, когда орк перерезал ему горло. От потери крови он потерял сознание, но вовремя подоспевший медик забрался на танк и спас ему жизнь. Позже Вульфе сказали, что этот медик погиб через несколько дней. Зеленокожие пленили его и замучили до смерти в своем лагере. При прочесывании района гвардейцы нашли труп парня на виселице. Его сначала четвертовали, а затем повесили. Он попал в плен, спасая раненого бойца во время сражения.

Вульфе все еще мстил за него. Только смерть могла остановить его. В этом смысле он чувствовал большую симпатию к полковнику Виннеманну, хотя лишь дважды беседовал с ним лично. Вендетта Виннеманна тоже никогда не кончалась. Все знали, что он мстил за свою погибшую жену. «А ведь какую боль он терпит!» — подумал сержант. Среди танкистов ходили истории о невероятных страданиях, которые так мужественно переносил полковник.

Пока танки и полугусеничные транспортеры приближались к Бэлкару, веселое настроение Вульфе внезапно испортилось. Он услышал странный шум, доносившийся из кормовой части танка. Вскоре стало ясно, что поломка носит серьезный характер. Мецгер доложил по интеркому об увеличении температуры двигателя. Вульфе повернулся к заднему визору и увидел черный дым, поднимавшийся из-под металлической крышки двигателя.

— Радиатор закипел, — сообщил он экипажу. — Мецгер, сожри тебя варп, мы можем дотянуть до ворот? Скажи, что можем! Я тебя умоляю.

Прежде чем водитель успел что-то ответить, танк содрогнулся и остановился. Мотор заглох. Вульфе ругался так громко и долго, что почти охрип. Он видел, как другие машины приближались к ним, проезжали мимо и затем удалялись. Когда справа их обходил «Новый чемпион Церберы», на вокс-панели замигал огонек. Вульфе подумал, что это пришел вызов от ван Дроя. Он открыл канал.

— Ах, милый-миленький сержант, — раздался самодовольный голос. — Похоже, ты замучил свою старую корову. Придется бросить ее пастбище. Ты так не считаешь?

— Чего тебе надо, Ленк?! — рявкнул Вульфе. — Решил позлорадствовать? Необоснованное использование вокс-связи во время боевой операции… За такой поступок наказывают. «Старой дробилке» тоже понравится, когда с тебя сорвут погоны.

— Кончай, сержант. Я просто хотел спросить, не подвезти ли тебя и твоих парней до базы. Мы можем прокатить вас на задней платформе. Или ты будешь торчать здесь, как идиот, позоря лейтенанта и остальную роту.

Вульфе заскрежетал зубами. «Я лучше голым станцую на следующем банкете генерала, — подумал он, — чем позволю этому сукину сыну насмехаться надо мной весь остаток жизни». Танк «Последние молитвы-II» ни разу не ломался с тех пор, как они покинули посадочный бот. Все остальные машины — буквально все — по той или иной причине останавливались на ремонт. Но только не его танк. Почему же, варп подери, он сломался именно сейчас?

Вульфе грохнул кулаком по стенке башни и сердито прокричал:

— Проклятье, девочка! Неужели ты не могла продержаться еще пару километров? — Нажав на кнопку передачи, он сказал Ленку: — Проезжай, капрал. Иначе мой стрелок пальнет тебе в задницу.

— Как грубо, сержант! Лучше сохрани свою злость для зеленокожих. «Новый чемпион» отправляется на базу. Возможно, увидимся в столовой. Мы попробуем оставить тебе немного еды, хотя не обещаем. Конец связи.

Вульфе отключил канал и зарычал от злобного негодования.

— Тупая старая жестянка! Как будто она не могла сломаться в другое время! Теперь вся база будет смеяться над нами.

— Она могла сломаться в другое время! — внезапно крикнул Мецгер.

— Что?

Мецгер редко говорил, а тут еще в его тоне прозвучал вызов. Все это удивило Вульфе.

— Она могла сломаться во время боя и обречь нас на верную гибель. Ты прекрасно знаешь это, сержант. Старая «девочка» вытерпела больше, чем мы могли бы просить у нее. Она сломалась последней во всей чертовой роте. И она дождалась самого безопасного момента с тех пор, как мы свалились на эту планету. Лично мне наплевать, будет ли кто-то смеяться над нами. Я отнесусь к таким шутникам, как к шлюхам, которые за пять медяков торгуют собой у мусорных баков. Но я горжусь нашим танком! Тем, что я водитель этой прекрасной машины. И мне кажется, что ты должен извиниться перед ней.

Вульфе изумленно захлопал ресницами.

— Я тоже так думаю! — кивнув, добавил Сиглер.

Вульфе посмотрел на Хольца.

— А ты?

Стрелок почесал подбородок.

— Считай, что мы трое против тебя одного. Я не променяю наш танк ни на какой другой драндулет в роте — даже если это будет «Покоритель» лейтенанта. Тут ничего не попишешь, сержант. Таких машин больше не делают. Она, конечно, не красавица, но сработана как раз под меня.

Вульфе прислонился спиной к стенке и посмотрел на боевых товарищей, которые делили с ним крохотное пространство башни. Каждый в этом экипаже служил на «Последних молитвах-I», хотя Мецгер перешел к ним как раз перед тем, как они бросили тот танк. Первая машина была чем-то особенным — по крайней мере, в глазах Вульфе. Она так часто спасала его жизнь, что он буквально привязался к ней. Но в последний день, когда время играло против людей, скорость танка оказалась слишком медленной. Им пришлось оставить машину на горной дороге. Вульфе понял, что любовь к прошлому танку ослепила его и не дала заметить лучшие стороны замены. Древняя машина — «Последние молитвы-II» — выглядела обшарпанной, как старые ботинки, но она обладала своими неоспоримыми достоинствами. И она довезла их до базы.

— Похоже, у нашей старушки появилось несколько фанатов, — усмехнулся Вульфе. — Признаю, что вел себя немного нечестно.

— Совсем немного, сержант, — согласился Сиглер. — Я тоже с трудом пережил потерю той машины.

Он служил с Вульфе дольше всех, и они всецело доверяли друг другу, причем не из-за детской наивности Сиглера.

— Она навсегда останется в нашей памяти, — сказал Вульфе. — Но вы правы, парни. Я думаю, что мне давно нужно было проявлять к нашей «коробочке» больше уважения. Кто-нибудь из вас, идиотов, мог бы сказать, что у меня крыша поехала.