рта и носа хлынула кровь. Я понял, что приказа убить меня у них нет».
Из воспоминаний очевидца (по кн. «Площадь свободной России»):
«Я, когда дверь приоткрыл, чуть не потерял сознание. Весь двор был усеян трупами, не очень часто, вроде в шахматном порядке… И что меня так шарахнуло, я сразу не понял. Трупы в каких-то необычных положениях: кто сидит, кто на боку, у кого нога, у кого рука поднята — и все сине-желтые. Думаю, что же необычного в этой страшной картине? А они все раздетые, все голые. Здесь всю ночь занимались мародерством».
Грабеж стал как бы приложением к массовому насилию. Магазины вблизи Белого Дома были разграблены, трейлеры с оборудованием и продовольствием тоже. Омоновцы выворачивали карманы у всех подряд, снимали шапки и куртки, в милиции изымали личные вещи. Разграблен был и сам Белый Дом — толпа мародеров тащила компьютеры, телефоны, остатки содержимого буфетов и даже картины немалого формата.
А потом все кончилось. Игра была сыграна. Гестаповские зверства можно было снова оставить для кинематографа.
Из доклада Комиссии по правам человека («НГ», 23.07.94):
«По данным прокуратуры Москвы, в московских изоляторах временного задержания с 3 по 5 октября 1993 г. находилось более 6000 задержанных, половина из них без оформления каких-либо документов. В следственные изоляторы были помещены 348 человек. Все без документов о взятии под стражу.
В последующие дни задержания и аресты продолжались. Всего задержано за административные нарушения 54 тыс. человек, за нарушение комендантского часа — 35 тыс. человек. Задержания часто носили произвольный характер.
В местах содержания арестованных и задержанных происходили массовые избиения. Свидетели показывали, что жестокие расправы происходили в 18-м, 48-м, 77-м, 100-м и 119-м отделениях милиции. В московские органы прокуратуры поступило 115 обращений граждан, главным образом связанных с избиениями сотрудниками МВД. (Большинство пострадавших подобные обращения оформлять не стали, предполагая продолжение актов насилия и развертывание политических репрессий.)
За время действия чрезвычайного положения из Москвы было противозаконно выдворено около 10 тыс. человек».
С 21 сентября по 5 октября 1993 года в Москве пострадало 72 журналиста, 7 из них погибли. По данным Фонда защиты гласности, от действий сторонников Белого Дома пострадали только 6 журналистов, остальные — от рук милиции и военных. По приказу заместителя министра печати и информации, противозаконным образом было приостановлено издание и распространение 13 оппозиционных газет, а их главные редакторы освобождены от занимаемых должностей.
В официальном перечне, составленном ельцинистами, числится 142 фамилии убитых при штурме Белого Дома и в Останкинских событиях. Неофициальная цифра — более 1000. Большинство из них были расстреляны ворвавшейся в здание омоновской солдатней после выхода группы депутатов. Трупы из Белого Дома прилюдно не выносили, раненых тоже. Имеются свидетельские показания о том, что захваченных в Белом Доме людей в камуфляже, в казачьей форме или просто похожих на военных расстреливали в подвале и у бараков стадиона «Красная Пресня». Другие свидетельства говорят о том, что всех раненых омоновцы добили, чтобы не было свидетелей.
Трупы убитых, которые не сгорели в пожаре на верхних этажах парламента (всю ночь парламент горел как факел), ельцинисты выносили тайком — возможно, грузили на баржу, приставшую к набережной, и уничтожали. Есть данные о том, что более 200 «внеплановых» трупов поступили в эти дни в Николо-Архангельский и Хованский крематории, а также об использовании топок одной из ТЭЦ в качестве крематория.
Известно, что судебно-медицинская экспертиза даже «официальных» трупов проводилась с грубейшими нарушениями, что официоз отказывался признавать гибель людей в самом здании парламента, а также что большинство убитых — жертвы снайперских выстрелов.
Со стороны частей, блокирующих и штурмующих парламент, потери составили 12 человек убитыми. Причем, в большинстве случаев это были смерти от пуль снайперов, провоцирующих бойню или путавших цели омоновцев.
Еще долгое время после расстрела парламента в городе звучали выстрелы. Сейчас можно с полней уверенностью сказать, что специальные части выполняли задачу по поддержанию высокого накала обстановки. Управление охраны президента не зря еще 28 сентября получило со склада военно-технического снаряжения 50 снайперских винтовок («Завтра», № 21, 1994). Из этих винтовок могли стрелять не только боевики Ельцина, но и снайперы зарубежных спецслужб (достаточно правдоподобную версию см. в «НЕГ», 30.09.94).
Ради продолжения репрессий и создания иллюзии массовых беспорядков ельцинисты даже обстреляли редакцию «Московского комсомольца». Это послужило поводом для Грачева требовать от своих наймитов продолжения резни. «Мы должны вычистить из Москвы всю шваль, а потом наводить порядок в других городах», — инструктировал он подчиненных прямо перед телекамерами. В одном из инструктируемых я узнал обладателя жировой баранки под подбородком — того, который готов был меня убить, да люди не дали.
И еще строки из газеты «Президент» (статья «Говорить с ними не о чем. Огонь!»): «И вот свершилось… Грязные и трусливые негодяи выползли из своего Черного дома, выговорив гарантию сохранения (хотя бы на первом этапе) своих подлых шкур — сдачу штурмовым войскам в окружении жен, детишек и прочих домочадцев. Тряслись коленки и едва не падали белые тапочки с ног Руцкого. Подергивал ручонками зловещий карлик Хасбулатов. Прячась за детские и женские спины, они садились в автобус и начинали свой последний путь. ‹…› Руцкой, Баранников, Дунаев замешаны по уши многомиллионными (в долларах!) взятками и подношениями, у них имеются щедрые закордонные „спонсоры“ и огромные счета в банках. И они продавали все — офицерскую честь, государственные ресурсы и безопасность, сдавали за баксы реформу и судьбы россиян.
Уже на основе совершенного у них был один исход — „вышка“. Однако и это еще не все. Негодяи высшего ранга (это также своевременно стало известно органам госбезопасности и Президенту) готовили государственный переворот с возвращением КПСС и всех прочих милых атрибутов нашей отнюдь еще не забытой прошлой действительности. Намеревались расстреливать нас с вами без суда и следствия, гноить в концлагерях и изнурять, как изнуряли наших родителей, дедов и бабушек их предшественники — ленинцы — практически бесплатным трудом и полуголодным существованием».
Трупов было бы значительно больше, если бы Москва отреагировала на события более бурно. Все было сделано для того, чтобы массовым насилием подавить массовый протест. Но массовости-то как раз и не было. События не охватили существенной части населения столицы. Может быть, к счастью, потому что Ельцин был готов убить десятки тысяч, сотни тысяч людей.
Как всегда, результатом перераспределения власти стало и перераспределение помещений. Лужков договорился с Ельциным, что отобранные президентом-мятежником, а также переданные по инстанциям мэром Поповым здания будут возвращены городским властям. Нет больше парламентского центра, нет больше служебных квартир для депутатов, заняты номенклатурой и другие помещения. Теперь все