Дикари, животные, бессердечные создания.
Конрад смотрит на своего отца и не узнает его. Нас толкают из стороны в сторону, люди кричат, орут, просят о помощи, плачут, и никто не пытается остановить это безумие. Внутри у меня вспыхивает что-то, но я беру себя в руки. Морщусь, пусть страшно, пусть больно и гляжу на парня. Я знаю, что мы можем сделать. Я придумала, как спасти людей! Открываю рот, но вдруг застываю. Я замечаю его невольно. Привязанного к столбу около центрального входа в здание администрации. Голова Эриха опущена. Его волосы свисают вниз, прикрывают вспотевшее лицо. Сердце у меня взрывается на тысячи осколков, и мне вдруг становится так больно, что колени подкашиваются. Я падаю.
— Ты чего? — Бофорт ловит меня и встряхивает. — Что случилось?
Губы не шевелятся. Я начинаю дико злиться, как сумасшедшая, как ненормальная, как одержимая! Эриха никогда не было в моей жизни. А потом он появился. И мне только и приходится, что терять его, обретать вновь, опять терять, опять находить. Не понимаю, сколько можно? Сколько можно!
— Адора! — Кричит мне на ухо Конрад. — Какого черта?
Я встряхиваю головой и смотрю на парня.
— Уведи ее. Слышишь? А потом забери рупор у отца. Ты должен предупредить всех о том, что здание скоро взорвется.
— Что? Но…, но ты куда?
Я крепко стискиваю зубы. Собираюсь сорваться с места, но Бофорт ловко тянет меня обратно и возмущенно восклицает:
— Что ты делаешь?
— Я должна помочь ему.
— Ему? — Конрад смотрит мне за спину и вдруг усмехается. — Нет. Забудь. Здание вот-вот взорвется. У нас пять минут, может, десять! Его не спасти.
— Ты тянешь время.
— Ты меня вообще услышала?
— Отпусти.
— Адора…
— Отпусти меня, Конрад!
— Ты умрешь! — Парень резко тянет меня на себя, и мы едва не сталкиваемся лбами. Он с ужасом глядит мне в глаза и шепчет, — не делай этого.
— Пожалуйста, я должна спешить.
— Я не отпущу тебя.
— Отпустишь. Конрад? Отпустишь. — Я смотрю на парня и прикасаюсь ладонью к его щеке. Мои губы дергаются, и я прикусываю их изо всех сил. — Предупреди людей. А мне нужно торопиться. Я не уйду без него. Я не смогу без него уйти.
— Принцесса…
— Со мной ничего не случится. — Отстраняюсь от парня. Он не выпускает мою руку. — Все будет в порядке. Слышишь? Завтра еще посмеемся над этим.
— Пожалуйста.
Я улыбаюсь.
— Скоро увидимся.
Я поворачиваюсь к парню спиной и срываюсь с места, глубоко вдохнув воздух. Мы, ведь и, правда, завтра увидимся, и сегодняшний день покажется нам ночным кошмаром. Я знаю. И Конрад наорет на меня, они с Эрихом по-прежнему будут друг друга ненавидеть. А Лиза расскажет о том, как убегала от охраны в медовом парике. Так и будет. Я уже жду этого момента. Момента, когда я сяду рядом с близкими людьми и успокоюсь, наконец.
Я поднимаю взгляд на Эриха и не свожу его, решительно стиснув зубы. Наплевать, сколько метров мне придется преодолеть, сколько людей оттолкнуть. Я справлюсь. Нужно просто идти. Переставлять ноги и не думать.
— Пропустите, — прошу я, прорываясь вперед. Люди зажимают меня со всех сторон, я едва дышу, то и дело, спотыкаясь о чьи-то ноги. Трудно избегать столкновений. Мое тело горит от боли, а руки взывают от холода. Над нашими головами серебрится мороз, а внизу под ногами плавает пар. — Пропустите!
Я недовольно рычу и пихаю какую-то женщину вперед. Она пытается ударить меня в ответ, но я ловко уворачиваюсь и несусь дальше, скрипя зубами от ужаса. Неожиданно я слышу, как по площади разносится голос Конрада. Парень говорит, что здание взорвется, повторяет фразу несколько раз, но ничего не слышно уже через пару секунду.
Момент затишья — опасного и испуганного — сменяется дикой паникой. Взорвавшись криком, люди поворачивают назад и, как стадо, несутся подальше от администрации. Я не помню, как оказываюсь на земле. Просто в какой-то момент обезумевшая толпа кидается на меня, словно цунами, и я падаю, оказавшись под ее ногами. Ужас вспыхивает в голове. Я пытаюсь встать, но меня опрокидывают обратно. Злюсь, опять подрываюсь на ноги, но неожиданно ударяюсь о чье-то колено. С размаху оно впечатывается в мое лицо, я валюсь на асфальт, опрокинув голову, и крепко зажмуриваюсь, ощутив горечь в горле.
В ушах звенит. Оторопело я моргаю глазами и пытаюсь понять, что происходит, но вокруг себя вижу лишь несущиеся темные фигуры. Они пинают меня, будто брошенный на землю клочок бумаги, и бегут дальше, издавая нечленораздельные, животные звуки. Я приподнимаю голову и вижу сквозь мельтешащие ноги людей лицо Эриха. Оказывается, он уже совсем близко. Еще — он смотрит на меня. Кричит что-то, рвясь вперед всем своим телом, но я не слышу. В ушах, будто стоит вода.
Я упрямо поднимаюсь. Пошатываюсь и тянусь вперед, тряся головой в стороны. Не могу избавиться от черных точек. В какой-то момент мне кажется, что люди движутся не так, как прежде: слишком медленно, словно по кадрам. Я стараюсь прийти в чувство, но у меня до сих пор стучит в висках после удара, будто бы я не о колено ударилась, а упала с огромной высоты.
— Эрих, — заплетающимся языком, шепчу я. Толпа несется вон от здания, как прибой в океане перед цунами. Я падаю перед парнем на колени и заключаю его лицо в ладони. Я не верю, что, наконец, добралась до него. — Боже, Эрих…
— Что ты делаешь? — Злится он. Его руки связаны, как и все тело. Парень намертво привязан к столбу, но он тянется ко мне, словно к магниту. — Уходи, сейчас же!
Я не отвечаю. Сглатываю и пытаюсь замерзшими пальцами развязать узлы. Веревка толстая. Я вдруг радуюсь, что Эрих не закован в цепях, но уже через пару секунд до меня доходит, что и с этим не так-то просто справится, и я начинаю волноваться, кусая губы и коря окоченевшие пальцы. Дьявол! Встряхиваю руки и пробую снова.
— Адора, что ты делаешь? Тебе нужно уходить.
— Замолчи.
— Ты ведь слышала, здание скоро подорвется. — Говорить ему трудно. Губы избиты, а на шее синеватые пятна от чьих-то пальцев. Я стараюсь не думать о том, что с ним делали. Не хочу. Мотаю головой. Не могу. — Дор, пожалуйста.
— Просто закрой рот! — Восклицаю я, ощутив, как к глазам прикатили слезы. Черт, у меня ничего не получается. В панике я осматриваюсь. Мне нужен нож или что-то острое, прямо сейчас, в эту минуту. — Черт, черт…
— Нож, в моем кармане.
— Что?
— В кармане.
Я рассеянно ощупываю куртку парня, нахожу перочинный ножик и киваю. Он очень маленький, но сойдет. Хотя бы что-то. Принимаюсь резать веревку, но неожиданно вижу, что лезвие практически тупое. У нас есть пара минут, а с таким ножом придется занять все десять! В ужасе я стискиваю зубы и рычу. Сильнее надавливаю на веревку. Грудь трясется от рыданий, просящихся наружу, но я держусь. Повторяю: не реви, все будет в порядке, не реви! Начинаю часто и громко дышать. Касаюсь лбом плеча парня и деру эти ненавистные кандалы, прекрасно понимая, что лишь попусту трачу время. Мне становится плохо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});