Каждый алхимреактор был минимум в четыре моих роста, а светосбросные кристаллы, которые они питали, лишь вдвое меньше. Как, а главное — зачем затащили этакие махины на подобную высоту, поначалу понять было сложно. Однако, прикинув, сколько должен стоить, а главное — весить силовой волновод толщиной с человеческое туловище для каждой пары, я понял, что держать тяжелый артефакторий на земле, подальше от проекционного уровня, было попросту маготехнически нереально.
Во всем этом изобилии радовало одно: самого амулета, задающего параметры светофильтра над городом, здесь не оказалось. Не иначе этажом выше расположен. Туда вел еще один пролет, точнее, винтовая лесенка между кожухами двух алхимреакторов.
Как я одолел этот последний марш лестницы, лучше не задумываться. А то придется песнь слагать, наподобие «Смерти Халеда», которую исполняют с перерывом на обед, чтобы актеры и зрители, чего доброго, с надрыва взаправду не померли. Такую же долгую да жалостливую…
Последние ступени выходили на открытый ярус с невысокой оградой и шестью — по числу алхимреакторов — треугольными зубцами, скрывавшими эмиттеры накачки и проекционную артефактуру. Почти невидимые в ярком даже под куполом затенителя дневном свете, мерцали энергетические шнуры, вырывающиеся из жерл эмиттеров, чтобы сомкнуться в центре площадки.
Невысокий постамент, в основание которого вонзались покоренные магией молнии, венчал эталонный светофильтр. Словно стократно увеличенная капля почти прозрачного свежесваренного кофе, упавшая мимо пиалы и теперь сияющая на полированной столешнице драгоценным камнем.
Именно что стократно…
Оценив предстоящий объем работы, я мимолетно пожалел об отданном файрболле. Размерами и массивностью светофильтр не уступал крепко памятному мне Зерцалу Видения. Запросто не сковырнешь — только отвинчивать полдня, да еще сворочу ли вообще в одиночку…
Осторожно, бочком пробираясь между опасно изгибающимися шнурами накачки, я вплотную подошел к фокусу проектора. Едва не ушиб бедро о маховик регулировки оптических осей, затормозив в последний момент.
Вблизи задача представлялась еще более трудновыполнимой. При редкостно массивном основании сам светофильтр оказался не выточен из слитка, а сделан из половинки стеклянного пузыря, выдутого чечевицей, наподобие пустынных очков! В самом толстом месте пузырь доходил едва ли до четверти дюйма толщины.
Снять его, не повредив, да еще под накачкой, один человек был просто не в состоянии. Файрболл же превратил бы в совершенстве отполированную деталь даже не в осколки, а в мельчайшую пыль!!!
Словно в ответ на эти мысли гул алхимреакторов накачки перекрыло раскатистым рокотом далекого разрыва. Над казармами к северо-западу встал еще один столб дыма, стремительно разрастающийся в толщину.
Увиденное и услышанное еще раз запомнило — времени раздумывать нет. Обойдутся жители хисахской столицы без затенителя день-другой, пока ремонтная команда затащит сюда сменный эталон…
Не тратя понапрасну драгоценные секунды, я извлек из ножен верный саперный тесак, стараясь не задеть клинком опасно близкие шнуры накачки. Примерился, хватит ли длины рук, и со всей силы вдарил рукоятью по самой середке светофильтра. Звон тончайшего стекла слился с гудением раскручивающихся вхолостую алхимреакторов. От жерл их эмиттеров по стенам поползли сиреневые молнии.
Но безумие, назревавшее здесь, было детской забавой по сравнению с тем, что творилось на улицах трехтысячелетнего города. По закону магии подобия повторяя судьбу светофильтра, на благословенную Хасиру исполинскими призрачными осколками рушилось ее кофейное небо…
Потоки бешеного солнечного света пролились на беззащитный ныне город, ослепляя и ошарашивая всех, кто сражался на его древних улицах. Фальшивые гвардейцы и чиновники терли глаза со сросшимися прозрачными веками, под ударом всесильной стихии забывая о воле своего повелителя. Лизардманки — существа изначально ночные, света не любят, что и собрало их в таком количестве под сенью ныне бездействующего затенителя.
Но одно — привести в замешательство зверье, заклятое на временное подобие драконидам, и совсем другое — полностью лишить его силы и облика разумных существ. Именно это было главной целью, ради которой многие умерли на опустошенных страхом и бесчинством улицах.
Вытащив Зерна Истины из подсумка, я взял их в обе руки и решительно свел те в фокусе проектора. В горячке было очень трудно сосредоточиться и призвать силу Реликвии. Но и это вышло — слишком часто пришлось заниматься этим в последние часы.
Внутреннее тепло выплеснулось из продолговатых камней, оплело сдвинутые вместе кулаки, потекло вверх к локтям. В тот миг, когда по лучам, задающим подходы проекционных шнуров к фокусу, метнулись сиреневые молнии, Зерна Истины вышли та рабочий режим. Так что я едва успел проорать крепко памятное «дисмутато магика» с необходимым теперь дополнением:
— Суб урби омним!!!
А вот отскочить так и не сумел, и сияние пущенного в ход заклятия рвануло во все стороны прямо через меня. И так, конечно, на тесной проекционной площадке никуда не скроешься, но теперь я оказался че жертвой сверхсильной магии, а ее элементом, частью заклятия, задавая раскрытие вырвавшейся на свободу мощи.
Что происходило снаружи, отсюда толком видно не было, да и не до того мне оказалось. Но пропустить решающий момент краха злого чародейства Великою Визиря не удалось бы лишь полностью слепому глухому и вдобавок лишенному маломальского чутья…
За краем площадки, сквозь облако света, залившего ее, открылось бегущее прочь от основания башни кольцо призрачного сияния. Разряжающиеся заклятия вспыхивали в нем изумрудными искрами и таяли. Похоже, наложены они были не на одних лизардманков — повсюду на пути освобождающей от магии волны клубился переливчатый зеленый туман. Значит, от выхода из домов жителей в этот день удерживал не только страх, а защита посольств исчезла не сама собой.
Сияние докатилось до горизонта и пропало. Все. Дело сделано, заклятие, направляемое Зернами Истины, очистило Хасиру…
Мощь разогнанной до предела накачки, не встречая более на пути противостоящей магии, казалось, сорвалась с цепи. Даже ничтожной обратной связи по цепям подобия хватило, чтобы прочувствовать все ее безумие, текущее сквозь самую глубину сознания вовне, на улицы и дома, в обнаженное впервые за тысячелетия небо.
На мгновение от клонящегося к закату солнца город заслонила иная тень — моя. Протянулась во всю длину, разрослась, касаясь горизонта… Но тут же, не выдержав перегрузки, проекционные шнуры заплясали особенно буйно и лопнули с оглушительным звоном, болезненно отдавшимся в голове. Внизу вой алхимреакторов рывком начал поднимать тон, доходя до непереносимости, и вдруг оборвался каскадом гулких ударов, словно пьяный огр-барабанщик в праздничном шествии на Приснодень прошелся дубиной по гигантским литаврам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});