Читать интересную книгу Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила

Их семья владела сетью ресторанов, которые пользовались популярностью в Питере, но в последнее время бизнес стал слегка стагнировать. Когда Костю сделали полноправным помощником, он заметил, что этнический антураж быстро приедается, а кроме того, индустрия общепита выходит далеко за пределы парадного досуга и нужно быть гибче, осваивать все сферы, так как мир то и дело сотрясают разного рода кризисы, от которых рестораторы страдают одними из первых.

Отец поначалу был недоволен пренебрежением к родовым традициям, но все-таки решил дать ему волю в креативных экспериментах, с одним только условием — «потом не жалуйся». И Костя в первых пробах сделал ставку на урбанистическую европейскую культуру, которую считал лицом Петербурга. Конечно, фестивали этнической культуры и кулинарии он всегда посещал, но в основном из любопытства и для полезных знакомств, а сам был неприхотлив в еде и русскую кухню любил не меньше корейской.

Его идеи имели успех — рестораны вновь стали привлекать горожан и туристов, и прибыль росла в соответствии с рейтингом. Поняв, что убеждения сына себя оправдывают, Сергей Александрович расширил его полномочия, а когда Косте исполнилось тридцать лет, переоформил на него одно из заведений, расположенное невдалеке от Финского залива. Там к этому времени Костя и жил вместе с Нериной, в большом таунхаусе. Молодой хозяин стал еще более ответственным и жестким в делах к себе и другим, чем раньше, и завоевал в профессиональных кругах уважение, уже не связанное с заслугами отца.

По мере того, как Костя возмужал внутри, поменялась и его внешность, которую раньше можно было назвать просто очень миловидной. С годами он стал по-настоящему красивым, в нем появилось нечто сурово-умудренное, напоминавшее скорее облик молодого индейца. Черты лица у него слегка огрубели, но при этом стали даже благороднее, чем прежде, а едва уловимое косоглазие придавало взгляду неожиданный шарм.

Он по-прежнему нравился женщинам, но когда у них с Нериной установилась гармония, тяга к пустым интрижкам прошла, словно временный недуг. «Будем считать, что и я, и этот парень отделались легким испугом» — сказал Костя себе, когда назначили день свадьбы, и с тех пор думал о былых похождениях исключительно как о веянии юности, которое так же нельзя протащить в зрелую жизнь, как игры в песочнице.

Первое время, стоит заметить, он действительно был счастлив. Они снова стали близки в поездке по Корее и Филиппинам, куда Костя позвал Нерину развеяться. Конечно, соглашаясь на такое, девушка предвидела, что он захочет возобновить их роман, но это казалось единственным выходом из ее отчаянного положения. Мать заблаговременно дала ей совет не упускать такого шанса, а если потребуется, то и самой проявить инициативу, после которой молодой человек растает и точно не отвертится от законного брака. «А за все хорошее нам, женщинам, приходится платить, Нери, — заявила она, — и за внимание, и за подарки, и за надежное будущее».

Нерину это не особенно пугало: все-таки она хорошо знала Костю и ничто в нем не вызывало у нее отторжения. Другого она больше не ждала, решив, что ей все-таки не дано способности проникаться и наслаждаться сексом, а Айвар просто обворожил ее своей африканской энергетикой.

Оставалось не допустить, чтобы Костя это понял, приложить всю женскую деликатность, хладнокровие и лукавство. Однако в итоге девушка столкнулась с совсем другой сложностью, которая сбила ее с привычных ориентиров подобно урагану.

Это было затмение, из которого Нерине почему-то запомнился приторный запах орхидей, прохлада кафеля в гостиничной ванной, куда она пошла расчесаться и подкраситься, босая, в воздушном пляжном платьице нежно-фисташкового цвета. Костя, заглянув в дверь, сначала не хотел ей мешать, но она приветливо спросила, в чем дело. Насколько отложилось в памяти, он сказал, что шел за бальзамом после загара, и Нерина вдруг вызвалась помочь ему намазать спину. Конечно, не обошлось без мысли о советах матери: девушке показалось, что это неплохой момент показать Косте свою податливость и смелость и таким образом вернуть его мужской интерес. Он спокойно согласился, но едва Нерина хотела завернуть майку ему на плечи, как ей вдруг стало не по себе. Девушка быстро отвернулась, не понимая, как быть дальше и что ему сказать. То, чего ей сейчас хотелось, от чего болело и раздирало внутри, было просто нельзя озвучивать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но Костя, к счастью, сразу понял, в чем дело, и сначала просто обнял Нерину сзади за плечи, мягко коснувшись губами ее затылка и шеи. Возражений не последовало, и он стал аккуратно нажимать ладонью на открытую спину девушки, принуждая ее нагнуться.

— Костя... — успела сказать Нерина и в следующую секунду тело пронзила почти такая же боль, как в первый раз. Почему-то она не вскрикнула, не попыталась вырваться, только на периферии сознания мелькнула злорадная мысль, что ему сейчас должно быть не менее больно. «А ты как хотел? Ну давай, почувствуй себя „властным героем“ из романов, узнай, каково на самом деле овладевать и доминировать по сухому! Ты, оказывается, такой же наивный, как я, Костик».

Ее догадка была верна: Косте действительно показалось, что по его плоти провели наждаком, но он почему-то не остановился. Возбуждение только усилилось от боли, и он, стиснув зубы, стал двигаться все более резко, пока природа не взяла свое и обоим стало немного легче. Он обхватил девушку поперек груди, грубо ее сжимая, и почувствовал, как она стала подаваться бедрами ему навстречу.

— Вот так правильно, помогай, — сказал он и хлопнул ее по ляжке. Это было что-то новое: Костя вообще-то был уравновешенным парнем и раньше никогда не подумал бы вот так воспользоваться телом девушки (любой, а уж тем более Нерины), наплевать на ее согласие, готовность и даже мало-мальский комфорт. Но сейчас для него существовало только желание. Он и обожал все ее изгибы, движения, узелки сосудов и нервов под тонкой кожей, и немного ненавидел за то, что сейчас они лишали его человеческого облика и всякого уважения к любимой женщине. И самого себя тоже ненавидел, но все-таки ему было хорошо как никогда и ни с кем прежде.

Когда боль понемногу ослабла, Костя прижался щекой к ее шее. На грудь Нерины свешивалась спутавшаяся тяжелая масса черных волос, и она уже не различала, где были ее волосы, а где Костины.

Она не сразу поняла, почему Костя вдруг резко оборвал процесс и выпустил ее. Спустя несколько секунд он резко выдохнул, произнес какую-то жуткую смесь из русского мата и неизвестных ей корейских слов, а потом сказал, легонько поцеловав Нерину в основание шеи: «Похоже, ты начинаешь выздоравливать, солнце мое».

Что ответить, Нерина не знала: лицо у нее горело, волосы спутались и липли к влажной спине, дыхание сбилось от быстрого, даже сурового темпа, на плечах и бедрах остались яркие следы его крепких пальцев. Наконец она обернулась и резко вцепилась в его длинные волосы так, что он охнул от неожиданности. Когда он дернулся, слегка испугавшись ее раскрасневшихся щек и дрожащих губ, Нерина замахнулась и против воли слишком сильно ударила его в переносицу. Тут же брызнула бордовая струя, расплываясь мутными пятнами на его белой майке.

Едва Нерина опомнилась, Костя вдруг притянул ее к себе и стал жадно целовать в губы. От соленого вкуса во рту девушку замутило и она стала вырываться, упираясь ему в грудь. Наконец он сам ее отпустил, и Нерина кое-как ополоснула рот, отдышалась и произнесла:

— Ты что, больной?

— Да уж не больше, чем ты, — усмехнулся Костя, вытирая кровь. — Девочка моя, да ты чем так недовольна-то? Слишком быстро получилось, да? Ну бывает, я все-таки переволновался, в следующий раз исправлюсь. Договорились?

«Ну и парень! Самообладание как у бронетранспортера» — подумала Нерина. Тут женская склонность к участию напомнила о себе, и она помогла ему промыть нос влажным тампоном. Костя при этом сохранял подчеркнуто самодовольный вид, и Нерина ехидно спросила:

— Что, Костик, хотел показать, что как мужчина можешь это получить когда пожелаешь?