прикрепленный, свободный от привязи. Смотрю на это чудо, и оно смущает меня, тревожит, счастливит.
24 января. Сдала в Доме техники на бетонщика третьего разряда. Получила четверки и пятерки. И удостоверение выдали. Буду хранить его наравне с университетским дипломом.
1 февраля. Вызывал Олесь Грек. Организуется у нас в правом котловане ежедневная стенгазета «Огни правобережья». Грек предложил мне от партбюро быть одним из сменных редакторов — отвечать за листок, выходящий по средам. Я в смятении — по горло захлестнута, стиснута делами, и еще новое прибавляется. Но не отказалась, даже тайно обрадовалась. Буду. И хочу.
2 февраля. Мне выпало счастье почти всю смену варить арматурные стяжи — готовили сразу два смежных блока под бетон. Я до того обрадовалась, до того носилась лихорадочно, все казалось, что Валерий вот-вот отберет, скажет: «Хватит». А он иногда посмотрит и улыбнется по-хорошему. Два раза от суеты трахалась головой о стяжки и «гробики», хорошо хоть в каске, а то бы шишки насадила. Вспотела. Аж электроды дрожали в руках от волнения. Ладно, стяжки приваривать — прочность нужна, а на красоту можно наплевать: все равно под бетоном все скроется; такие наплывы, такие волдыри насадила, как опухоли…
Страшно горжусь: и кладка кирпичная, хоть немного, есть моя здесь, и бетон уложенный, и электросварка, и скала выкорчеванная. Хоть капельки, но в общем море людской силы есть и мои сердечные, душевные, физические киловатты.
24 февраля. А наша ежедневная стенгазета «Огни правобережья» до того популярной стала, что придешь в обеденный перерыв в столовую — и не протолкнешься к ней из-за плотной стенки читателей. Толкутся, молча читают, одобрительно хмыкают, обсуждают, гудят что-то нечленораздельное доброжелательными голосами — нравится. Очередь займут, не успеют дождаться крайнего и кидаются к стенгазете, будто не успеют прочитать. Так и мечутся: от стенгазеты к очереди, от очереди к стенгазете. А некоторые по-другому: поедят и степенно, не спеша вмонтируются возле свежего сменного листка и читают, смакуя, со вкусом. А я всегда подхожу с робостью и затаенной гордостью: еще бы, газета-то наша и моя, моя и наша. Так ревностно и с наслаждением выпускаю каждую мою «средку».
25 июня. Только что приехала с партсобрания. Говорили о работе, о планах котлована во втором полугодии.
Наши начальники участков — Прыжов и Портнов — почти мальчишки. Так страстно говорили о мелких и крупных нуждах котлована, о делах насущных, столько в их голосе было убежденности, боли, решимости, напористости, что чудилось все время: эти парни говорят ведь о своем личном. До того котлован въелся в душу каждого из нас, до топ> он пропитал нашу плоть, что кажется — все индивидуальное, интимно-личное стало суетным, второстепенным. И мы это себе не навязывали, просто не заметили, как оно все приросло крепко.
28 июня. Никогда не покидает ощущение, что котлованские дни и ночи, утренние и ночные смены — это сплошные бои, атаки. Ревущие сирены перед взрывами, обломки развороченной скалы, вой вибраторов, лязг стальных челюстей экскаваторов, туполобые и тяжелые, как бронепоезда, 25-тонные самосвалы, грохот и звон арматуры, раскалывающие, рвущие темноту жала прожекторов, неистовый рев Енисея, похожий на пулеметные очереди, перестук отбойной жизни, передовой. Когда нет бетона и приходится продувать блок, чистить или же ворочать, долбить скалу, я чувствую себя «на перекуре» между бросками-атаками. Но когда на наши каски, на наши вибраторы из пасти гигантской бадьи обрушиваются горы бетона и наши брезентовые куртки дымятся от жаркого пота, тогда мне чудится рукопашная… Тогда тяжело, очень тяжело. Но почему-то именно тогда и ощущаешь себя счастливым и сильным… Человеком.
КАТЯ МУСТАФАЕВА
«ТЫ НАС, РОССИЯ, НА БАМе ПРОВЕРЬ»
Над Байкалом, по берегам Байкала гремит короткое слово: БАМ, Пусть свирепствуют неласковые морозы» пусть встречаются непредвиденные трудности» но в подобного рода великих стройках всегда есть что-то торжественное» поднимающее и очищающее душу.
На Бурятском участке БАМа много ленинградцев, посланцев Литовской ССР, приехали опытные специалисты из Донбасса, Караганды, представители метростроевцев Москвы.
Приехал строить БАМ и Анатолий Кошкин — ленинградец, мастер спорта по лыжам, приехал» возглавив отряд «Комсомолец Ленинграда». Его жена — юная миловидная Катя Мустафаева, родом из Астрахани, там окончила строительный техникум. Астрахань — КамАЗ — БАМ — таковы начальные линии ев судьбы.
_____
28 августа 1975 г.
Лида, вот я уже и на Байкале. Нижнеангарск расположен на самом его берегу.
Я уже в самолете разглядела поселок, зажатый между синим озером, синими горами и под синим небом. Кажется, что уютнее места и не придумаешь. Я почему-то подумала, что, наверное, этого-то поселочка никоим образом не коснулась война, но потом уже позже узнала от жителей, что из всех мужчин поселка, ушедших на фронт, вернулось только пятеро, а на Байкале в сибирский мороз всю войну рыбачили только женщины.
Вот видишь как.
В аэропорту узнали, что в Уоян нет летной погоды уже неделю и неизвестно, сколько еще не будет, и пассажиры пошли в поселок искать ночлег. Маленькая гостиница была переполнена, и я сейчас даже и не помню, как мы, девочки и парни, совершенно друг с другом незнакомые, оказались в доме одного старика. Он нас, как старых знакомых, усадил за стол, и маленькая симпатичная старушка поставила самовар. Сразу запахло домом, и я подумала, что мне вечно везет на хороших людей. И угощали нас знаешь чем? Омулем! Эта рыба водится только в Байкале. Мне она вначале не понравилась, ешь как будто свежую рыбу, а сейчас и за уши не оттащить!
Жители поселка очень приветливый народ. Еще меня удивило, что много в поселке бродит собак, больших и совсем не злых, хоть на вид и суровых.
Но больше всего очаровал, поразил меня Байкал.
Нет, Лид, мало читать о нем, его надо видеть. Все время, пока я не могла улететь из Нижнеангарска, я ходила к нему. Мне хотелось постоянно разговаривать с ним, советоваться. Я