Он сформировал с десяток разнообразных структур, продержал их некоторое время, пока я не сказал, что запомнил. Потом потребовал несколько раз воспроизвести. Убедившись, что я хорошо их запомнил, сказал.
— Это тренировочное задание. Когда сможешь из этих узоров собрать шар, соединись со мной. Запомни несколько характерных признаков моей структуры. Этого будет достаточно для связи. Для контакта с немагами запомни еще один узор. Он достаточно прост, но позволяет почти мгновенно переключить потребление энергии для поддержания связи только на тебя. Но фантомами пользуйся осторожно. Ты еще слаб и неопытен, чтобы долго поддерживать связь с немагами или магами обычными. На сегодня все. Тебе требуется отдых. Не забыл приемы глубокой релаксации?
— Спасибо. Нет. Не забыл. Так, получается, что про исцеление слиянием и про магические руки я не могу рассказывать своим наставникам тоже?
— Исцеление слиянием и без рук — обычная практика опытных целителей, только достигают этого постепенно, тренируясь годами. Тебе помог фактически предсмертный шок. А вот нити-лучи и нити связи могут использовать очень и очень немногие. Имей это ввиду. Коллеги, которые не знают либо тебя не поймут, либо посчитают перегоревшим и опасным для общества. Те же, кто знают, будут молчать и не поддержат тебя. Почему? Я уже сказал. Всё. До следующей встречи. Не забудь про релаксацию и тренировки.
Глава 29
Утром я встал довольно поздно бодрым и отдохнувшим. Никто меня не будил с утра пораньше готовить завтрак, правда, и на сам завтрак никто не додумался разбудить. Досадно. Ну, да ладно. Попробую наладить контакт с местным поваром, авось, что-нибудь вкусненькое и перепадет в мой организм. Стоп. Только не думать о булочках с маком и изюмом, которые подают обычно со сладким крепким чаем… Нет, это невозможно. Я вздохнул и пошел мыться.
Вволю побарахтавшись в ванной, я надел чистый халат, который висел наготове и пришелся мне впору, вернулся в комнату и… не обнаружил своей одежды. Вместо нее на кресле, аккуратно разложенная, лежала чистая и выглаженная мантия с эмблемой травника, два комплекта нижнего белья на выбор, просторные штаны и рубашка. Подивившись такой предупредительности, я оделся и только собрался, было, на выход, как в дверь постучали и, после моего разрешения, в комнату заглянула служанка.
— Господин травник, завтрак подавать можно? — заметив мое удивление, объяснила: — Их милость велели вас не будить, а как проснетесь да помоетесь, подать вам завтрак.
— Хорошо, подавайте.
Девушка внесла поднос, накрытый белоснежной салфеткой. Чутьем матерой ищейки я уловил аромат свежеиспеченных булочек, копченого мяса, омлета и чая, сглотнул слюну и, не заставляя себя упрашивать…, нет, не накинулся на съестное стаей голодных волков. Процесс поедания вкусно приготовленного завтрака — это священный ритуал, а не примитивное набивание желудка. Толково съеденный завтрак — это заряд бодрости и хорошего настроения на весь день. Никогда не заставляйте себя есть то, что не нравится. От этого ни вам пользы, ни окружающим радости. Вот, например, одна моя тетушка, до того, как села на новомодную диету, была розовощекой и веселой толстушкой. Она всегда с таким аппетитом ела, что, глянув в ее сторону, даже если только-только вы решили, будто не способны больше ни кусочка проглотить, начинали вдруг испытывать голод, как после недельной голодовки. Кто ей брякнул, что ее избранник любит худеньких? Лучшая подружка, наверное. Но как-то утром за завтраком я вдруг увидел бледную, злую тетку, которая с видимым отвращением ковырялась в пучке сена, копной выложенного на ее тарелку, и с трудом узнал в ней ту хохотушку, каковой она была когда-то. Слава Богам, продлилось это не долго. Ее избранник оказался мужчиной умным. Разобравшись в причинах, он сумел деликатной ей намекнуть, что она ему больше нравится такая, какая есть.
Перед тем, как оставить меня наедине с подносом, девушка показала, где звонок для вызова прислуги, и сообщила, что их милость, господин граф, просили господина травника сразу после завтрака пройти в его кабинет.
Отдав должное всему, что было предложено мне, в благодушном настроении я направился в приемную графа, благо, располагалась она, как и говорил Протис, неподалеку. Секретарь, завидев меня, попросил подождать, заглянул к графу и пригласил войти.
В кабинете граф был вместе с капитаном. За недолгий срок нашего знакомства мне показалось, что граф никогда не расстается с ним. Дабы пресечь возможное мерзкое хихиканье должен сказать, что отношения их не выходили за рамки чисто деловых и, возможно, дружеских. Но не более того.
Мне было предложено присесть в кресло. Капитан несколько странно для меня переместился к двери и со скучающим видом кота перед прыгающим рядышком воробьем прислонился к косяку. Граф встал из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету, видимо, не зная, как лучше начать разговор. Это меня насторожило и заставило собраться. Я за несколько секунд сформировал активный доспех, но пока не активировал его. С другой стороны, если бы было что-то для меня страшное, вряд ли меня стали бы кормить завтраком и одевать в чистое. Лежал бы сейчас на соломе в подвале, а в горне калили бы уже пыточный инструмент. Получилось бы у них или нет — другой вопрос, но могли попытаться. Наконец, граф остановился и посмотрел в упор пронизывающим взглядом.
— Прежде всего, нам с капитаном хотелось бы знать, кто вы… МИЛОРД! — с нажимом на последнем слове сказал вельможа.
По моему телу прошла волна холода, сменившаяся жаром. Я попытался еще побарахтаться и сделал удивленное лицо.
— Ваша милость…?
— Ах, оставьте, молодой человек, — поморщился граф, — признаю, лицедей из вас получился бы знатный, а шпион вряд ли, — жестом остановив мои возражения, он продолжил. — Да. Поначалу мы с капитаном приняли вас за шпиона, но потом пришли к выводу, что это не так. Можете не беспокоиться — эти подозрения с вас сняты. Слишком уж вы, извините, неуклюжи для шпиона, а так сыграть неуклюжесть дело невозможное. Знаете, что нам помогло сложить, наконец, два и два?… Ваши манеры за столом, — граф, наконец, отвернулся от меня и продолжил мерить шагами кабинет, — вчерашний ужин расставил все точки над «i». Вы выглядели очень усталым и, возможно, поэтому вели себя естественно. То, как вы пользовались столовыми приборами и обращались с лакеями, без сомнения указывает на ваше благородное воспитание. Далее всё сложилось один к одному. Ваша осанка, манера держать себя, когда вам казалось, будто никто за вами не наблюдает, речь…, кстати, мы с капитаном поспорили. Я утверждаю, что вы элморец, а он говорит — гонмарец. Но у гонмарцев речь гортанная с упором на звук «п» — «каппитан», — передразнил он гонмарцев. — Вы же говорите слишком правильно. Так коренные лоперцы не разговаривают. И еще…, признайтесь, это ведь был обрывок ВАШЕЙ мантии? Вы сказали тогда, что отрезали кусок, который торчал из-под камней. Возможно, но маловероятно, что травник покойного барона носил столь ободранную мантию, да еще заносил, не меняя, до такого состояния. Наконец, последнее. Меня истинно восхитило искусство, с каким вы оказывали помощь нашим раненым. Мне крайне редко доводилось видеть такое же. В тот момент это для нас был дар Богов. Мы могли потерять гораздо больше людей, которые, благодаря вам, теперь живы, а многие — уже и здоровы. Тогда я не задумывался, как такому мог научиться простой повар, пусть даже у очень хорошего травника. Но теперь я в это не верю. Как хотите. Вы ведь, по меньшей мере, квалифицированный травник? Признайтесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});