— Хмм, — потянул себя за губу Род. — Лучше на время укатить вино. Нам нежелательно, чтобы они были пьяны столь незадолго до боя.
— Нет, — поправил Туан, почти автоматически, как заметил Род. — Пусть они пьют сколько влезет, это пораньше уложит их спать. Потом подыми их рано утром и дай каждому по кружке-другой — вот тогда они будут сражаться, как сами демоны.
Род был вынужден признать, что это правда. Они не требовали от нищих дисциплины, а просто хотели, чтобы те вышли и победили врага.
Ночь пронизали точки сторожевых костров, смягченных поднимающимся туманом.
На юге, где вельможи и советники подводили свою армию, возникли другие точки света.
На северном лугу, там, где нищие находились в последней стадии радостного исполнения приказа напиться как можно скорее, раздавался женский смех, крики и грохот музыки.
На склоне холма над рекой, где Катарина и ее регулярная армия шли спать трезвыми, было строгое неодобрительное молчание и мягкий свет ламп в шатрах.
Но в самом большом шатре, у Катарины, обстановка была какой угодно, только не спокойной.
— А я говорю нет, нет и еще раз нет! — восклицала она гневно, расхаживая по шатру.
Она повернулась, резко хлопнув в ладоши.
— Я не желаю больше слушать ваших доводов! Кончено, кончено, ибо я поскачу завтра во главе своих армий! Я не потерплю никаких дальнейших советов!
Род и Бром обменялись взглядами.
Лицо Туана было свекольно-красным от гнева, подавленности и беспокойства.
— Ступайте, — резко приказала Катарина и повернулась к ним спиной.
Трое неохотно поклонились и гуськом вышли из шатра.
— Коль она что решит, то все, — пробурчал Бром. — Нам троим тогда придется охранять ее и предоставить план битвы сэру Мэрису.
— Это верная дорога к поражению, — проворчал Род. — Его способ управлять боем столь же отстал от жизни, как и фаланга.
Бром вздохнул и протер глаза.
— Но как я сказал, я погибну вместе с ней. И все же, может, мы останемся в живых, поскольку у меня есть небольшой план.
Он утопал в темноту прежде, чем они успели расспросить его, из чего Род сделал вывод, что его «план» ограничивался поднятием духа у Туана и Рода путем намеков, что есть еще надежда.
— Мы погибнем, защищая ее, — прошептал Туан с искаженным и бледным лицом. — И все же когда мы падем, она тоже погибнет, а это мне ненавистно.
Он беспомощно развел руками.
— Но что я могу сделать?
— Ну… — Род поджал губы и посмотрел через плечо на освещенный шатер. — Я знаю одно верное средство гарантировать, что она никуда завтра не поскачет…
— Скажи же тогда! — Лицо Туана вспыхнуло лихорадочным нетерпением.
— Гарантировав, что она не сможет завтра сидеть.
Туан уставился на него. Его лицо медленно залила краска, затем кровь отхлынула, оставив губы бледными и дрожащими.
— Что ты имеешь в виду? — Голос его был глухим и угрожающим. Он поднял стиснутый дрожащий кулак.
Род, нахмурясь, посмотрел на него.
— Да ясно же, отшлепав ее. Надавав ей так сильно, чтобы ей пришлось стоять до следующего воскресенья. Как же еще этого добиться?
Кулак Туана медленно опустился, краска изобильно вернулась на его лицо.
— О, — произнес он и отвернулся. — То правда. То вполне справилось бы с сим.
— Именно так, или же дать ей погибнуть.
Туан кивнул, к нему возвращалась жизнь. Он повернулся к шатру королевы, помолчал с минуту, затем расправил плечи.
— Тогда я сделаю это. Прости меня, друг Гэллоуглас, ибо на минуту я подумал, что ты имел в виду… нечто иное.
Он сделал глубокий вдох и быстро зашагал к шатру.
Он остановился у входа, кивнул часовым, снова расправил плечи и промаршировал в шатер.
Род улыбнулся, позабавленный.
— Я-то думал, что это у меня на уме неприличные мысли!
Он тихо засмеялся и повернулся к костру ведьм и колдунов, размышляя, что годы, проведенные Туаном в Доме Хлодвига, научили его многому в жизни.
Из темноты материализовалась Гвендайлон. Она застенчиво улыбнулась.
— Что забавляет милорда?
Род ухмыльнулся, поднял ее на руки для поцелуя, длительного и теплого.
— Милорд! — мило покраснела она, приглаживая растрепавшиеся волосы.
Ночной бриз донес до них внезапные звуки шлепков, сопровождавшихся визгом и воплями.
Часовые у шатра вскинулись, затем метнулись к шатру. Один хотел уже было откинуть полог, но второй схватил его за руку и крикнул:
— Вашему Величеству потребна помощь?
— Не входить, — провизжал полный муки голос. — Под страхом смерти не входить!
Караульные обменялись озадаченными взглядами, затем пожали плечами и вернулись на свои места, хотя и не без нескольких нервозных взглядов через плечо.
Визги сделались более приглушенными, потом перешли в рыдания. Звуки шлепков прекратились.
Затем стало тихо.
Род посмотрел на Гвен.
— Чему ты улыбаешься?
Она глянула на него уголком глаза.
— Я говорила тебе, милорд, что могу слышать все мысли, кроме твоих.
— Вот как?
— Да. А в этот миг в том шатре самые хорошие мысли.
Огни в шатре погасли.
Гвендайлон хихикнула и отвернулась.
— Идем, милорд. Было бы неподобающим слушать дальше. Идем. Этой ночью ты должен лечь пораньше.
— Проснись, Род Гэллоуглас!
Что-то трясло его за плечо.
Род заворчал и с трудом открыл глаза.
— Что, черт возьми, ты, по-твоему…
Он остановился, когда увидел выражение лица Брома.
— Да, — пробурчал Бром. — А теперь облачайся и идем со мной.
— Я не сплю голым в ночь перед боем, — проворчал Род и поднялся очень осторожно, чтобы не потревожить Гвендайлон.
Его лицо на миг смягчилось, когда он посмотрел на нее. Он коснулся губами ее щеки. Она пошевелилась, забормотала во сне и перевернулась.
Затем он поднялся, и лицо его посуровело.
Бром уже шагал прочь сквозь холодный предрассветный туман, становившийся все более редким.
— Ладно, что случилось? — проворчал Род, догнав Брома.
— Нет, помолчи! — отрезал Бром и хранил молчание, пока они не поднялись по склону далеко над шатрами.
Затем он рывком повернулся к Роду и резко бросил:
— А теперь скажи мне! Ты любишь ее?
Лицо Рода опустело.
— Ты разбудил меня только для того, чтобы спросить об этом?
— Это достаточно важно для меня, — огрызнулся Бром. — Ты любишь ее?
Род сложил руки на груди, оперевшись на одну ногу и слегка выставив другую.
— А какое тебе все-таки дело до этого, черт возьми? Какое ты имеешь право знать мою душу?
Бром отвел взгляд, лицо его искажалось эмоциями, и когда он заговорил, казалось, что слова из него вытягивали клещами.
— Она моя дочь, Род Гэллоуглас.
Он взглянул на ошеломленное лицо Рода, и в глазах его появился сардонический блеск.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});