хорошенько подумать и всё взвесить. Мне приятно! Очень! Сегодня весь вечер я чувствую себя на седьмом небе от счастья.
— Жаль, что родители не смогли прилететь, — вздыхаю я. — Мне кажется, им бы понравились слова Градской. Их дочь талантлива... Надо же… Они никогда не верили в меня, считали, что фотография — это всего лишь блажь, а мне нравится то, чем я занимаюсь.
— Ты молодец. Уверен, что твоя семья и так тобой гордится, — произносит Глеб, легонько касаясь губами моего лба.
— Ты и есть моя семья…
Я позвонила маме за неделю до проведения выставки. Пригласила, сказала, что оплачу билеты и проживание в отеле. Звать их к нам домой было бы странно: вряд ли всем было бы комфортно. Мама каждый телефонный звонок спрашивала, как у нас дела с Глебом, и всё ждала, когда же мы поссоримся. Нет, у нас бывали ссоры и очень часто. Мы притирались друг к другу, учились налаживать быт, но тут же мирились.
Квартира у Воронцова была со скучным холостяцким ремонтом. Тёмные тона, мрачная мебель, поэтому уже через месяц после приезда я затеяла грандиозный ремонт. На этой почве тоже были скандалы, да. Но все они, как и полагается, заканчивались бурным примирением в постели.
Потом было открытие охранной компании. Сколько труда туда было вложено! На работу к Воронцову перешло много бывших коллег из спецслужб. График был посменным, нормированным. Их это устраивало гораздо больше, потому что у многих были семьи и дети, которые требовали внимания.
Я тоже активно учувствовала в подготовке, даже тогда, когда Глеб меня не просил. Сидела до поздней ночи с ним в офисе, украшала его кабинет и просто находилась рядом.
Этот год пролетел так быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Событий было очень много, и все они были позитивными. Например, в прошлом месяце в столицу прилетала Яна. На три дня. Днём мы с ней бродили по музеям и выставкам, а вечером отрывались в ночных клубах. Она рассказала много новостей о наших. Таня, моя коллега, вышла замуж. Кирилл, сокурсник, перевёлся в Питер, а Ромка работает помощником адвоката. Судейство ему теперь не светит. Захарова-старшего не посадили: он отделался многомиллионным штрафом и больше чем на десять лет лишился права занимать должность.
Мама с отцом за этот год расходились и сходились столько раз, что пальцев рук и ног не хватит сосчитать. Первое время я смиренно выслушивала мамины жалобы и давала советы, а потом поняла, что лезть к ним не стоит. Не маленькие уже, разберутся сами, как им лучше — вместе или по отдельности.
В последний раз мама убедила меня в том, что окончательно отпустила ситуацию с внебрачным ребёнком отца. Да, когда-то давно она хотела родить ещё. Да, это задело её за живое. За время разлуки у неё тоже были мужчины, поклонники. Они звали маму в рестораны и красиво ухаживали. Ей было с чем сравнить, но, когда отношения с ухажёрами переходили на новый уровень, она отступала и в очередной раз давала шанс отцу. Привычка это или любовь — она не знала. Но понимала, что без него уже не сможет. Недавно мама призналась, что они с отцом летят на отдых в Мексику.
После выставки Градская зовёт всех участников на скромный фуршет. Я хочу отказаться, но Воронцов отвечает согласием вместо меня. Праздничные тосты льются рекой, смех, веселье и многочисленные селфи. Даже я устаю!
Глеб откровенно скучает, поэтому я не отхожу от него ни на шаг. Мне радостно, что этот прекрасный день он может разделить со мной.
— Воронцов… — утыкаюсь лицом ему в шею.
— Да, Ника.
— А ты не хочешь дать мне свою фамилию?
Он усмехается и притягивает меня к себе за талию. Мои ладони упираются в его грудь, я ощущаю, что он горячий, даже сквозь рубашку. Жар от его тела мгновенно передаётся и мне.
— Хочу. Можешь нащупать у меня в кармане что-то твёрдое.
— М-м, прямо здесь? При всех присутствующих? — Я краснею и тихонько хихикаю.
Крепкие руки поглаживают меня по спине и пояснице. Становится безразлично, что мы не одни.
— Просто потрогай.
Я улыбаюсь и просовываю руку ему в карман. Касаюсь кончиками пальцев бархатной коробочки и чувствую, как закладывает уши от биения собственного сердца.
— Это то, что я думаю?
— Не знаю, — протягивает Глеб. — Открой.
Я оглядываюсь по сторонам и, убедившись в том, что на нас никто не смотрит, достаю коробочку из кармана. Внутри колечко! Красивое, сверкающее, с россыпью мелких бриллиантов. У меня дух захватывает! Мысли скачут вразнобой, а на лице играет довольная улыбка.
— Ждал удачного момента, но похоже, это он и есть, — произносит Воронцов. — Ты выйдешь за меня замуж?
— Конечно! — выкрикиваю несдержанно. — Да, да и ещё раз да!
Я примеряю кольцо на безымянный палец и бросаюсь обнимать будущего мужа. Он прижимает меня к себе так сильно, что хрустят рёбра. А затем мы целуемся. Нежно, игриво, до мурашек...
— Глеб, только нам нужно поторопиться со свадьбой, — шепчу ему в губы, немного отстранившись, — потому что я жду ребёнка.
* * *
Глеб
Никогда не думал, что в сорок лет отважусь на свадьбу.
Не просто скучная роспись в ЗАГСе с выданным свидетельством, а настоящая свадьба с сотней приглашённых. Оказалось, что у Ники очень много родственников.
Я понимал, что для неё это впервые. В двадцать один год хочется романтики: белое платье, клятвы в любви и верности и много гостей. Всё в точности так и было. Ника светилась от радости и принимала поздравления. Красивая, нежная, изящная.
Она порхала по залу, уделяя внимание каждому из гостей. Даже со Светой обнялась. Кажется, та попросила у неё прощения. Смирилась или осознала, чёрт её знает. Она тоже собиралась замуж за канадца. Готовила документы и к концу весны должна была улететь туда вместе с Алиской.
Лёха крепко пожал мою руку и сказал пожелание за праздничным столом. Думал ли он, когда стал отцом, что на свет появилась не только его дочь, но и будущая жена лучшего школьного друга? Думал ли я, когда вместе с Лёхой встречал Марину из роддома, что не только встречаю новорождённую дочь друзей, но и знакомлюсь со своей будущей женой? Жизнь всё-таки непредсказуемая штука.
Свадьба отгремела шумно и весело, а затем потянулись бесконечно долгие дни в ожидании рождения нашей дочери. О том, что у