а затем глухой звук, как будто что-то упало на пол. Торн не понимал, что происходит, но это не могло быть хорошо. Надеясь, что все достаточно отвлеклись, он пошарил левой рукой, поморщившись от того факта, что оружие было сунуто с этой стороны, когда он был правшой. Впрочем, он справится, мрачно подумал Торн, схватившись за рукоять мачете.
— Ублюдок, — огрызнулась его мать, и он услышал еще один из этих странных звуков «пффф».
Но на этот раз вздохов не последовало. Вместо этого его отец рассмеялся и сказал: «Ты промазала, но ведь ты всегда была ужасным стрелком, Элизабет. Даже твой отец так говорил, когда мы встречались.
— А я и не целилась в тебя, Рэмси. Голос его матери звучал самодовольно.
— Черт возьми, — вдруг разочарованно прорычал Дресслер.
Именно тогда Торн решил переместиться. Пальцы сжались вокруг мачете, он оттолкнулся от матраса, встал на руки и колени, затем, пошатываясь, поднялся на ноги и повернулся, чтобы одним взглядом окинуть комнату. Стефани лежала на полу сразу за дверью, и человек Дресслера, Стейси, также лежал там, положив голову и грудь на тыльные стороны ее ног. Тем временем Дресслер встал на колени рядом с ними, спиной к комнате, проверяя Стейси.
Из всего этого Торн сделал вывод, что Дресслер выстрелил в Стефани из дротика, который он держал, в то время как его мать, по-видимому, стреляла в Стейси. Маневр, который отвлек внимание Дресслера, позволив Торну встать незамеченным.
— И как, черт возьми, мне вытащить Стефани и Торна? — яростно зарычал Дресслер, переводя взгляд с матери на лежащего без сознания мужчину. — Стейси должен был нести Торна.
Торн уже собирался привлечь внимание ублюдка, объявив, что его не нужно нести, когда Дресслер внезапно выпрямился и направился к его матери в инвалидном кресле.
Торн немедленно поднял мачете, но застыл с поднятым вверх, когда комнату ослепила вспышка. Удивленно моргая, он уставился на большую дыру, внезапно появившуюся в груди Дресслера, а затем бросил взгляд на Марию, которая стояла у комода с дробовиком в руках.
«Я не смогла достать дротик из сумки», — пожала плечами Мария. «Так было быстрее».
«Ах ты злобная старая сука!» — Внезапно Дресслер взревел, рана, похоже, его совсем не беспокоила. Затем произошли три вещи: Дресслер двинулся к Марии с убийственным взглядом, а Торн увидел, как его мать подняла дротик и выстрелила ублюдку в спину, в то время как он сам, пошатываясь, шагнул вперед, размахивая мачете.
Глава 20
«Мне жаль.»
Торн тупо уставился туда, где голова Стефани прижалась к его груди. Он был немного сбит с толку, обнаружив ее там, когда засыпал один. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это был общий сон, в котором ее разум присоединился к его во сне. В то время как ее внезапное появление было неожиданностью, ее слова были такими же.
«За что ты извиняешься?» — спросил он с замешательством.
«Что ты должен был противостоять своему отцу и был тем, кто убил его».
Торн напрягся при этих словах, теперь он хмурился. Слегка пошевелившись, он поймал ее под подбородок и слегка приподнял ее голову. Как только ее взгляд встретился с его, он торжественно сказал: «Стефани, Дресслер не был моим отцом».
— Я знаю, что он мог вести себя иначе, но технически он…
— Технически во мне есть часть его ДНК, — тихо прервал он ее. «Но у меня также есть ДНК белоголового орлана, дельфина, летучей мыши и бесчисленного множества других животных. Значит, все они тоже мои отцы?
— О, — сказала она с удивлением. «Нет. Конечно, нет.»
«Правильно, — сказал он, а затем заверил ее, — и Дресслер тоже. Я даже никогда не встречал этого человека до нашей встречи в городе. Он не принимал никакого участия в моем воспитании, и со всей той ДНК, которую он вложил в меня, мне нравится думать, что не так уж много его ДНК во мне».
— Я могу это понять, — тихо пробормотала она с сочувствующим выражением лица.
Торн кивнул, но затем добавил: — Этот человек был для меня не более чем тюремщиком, а также человеком, который жестоко обращался с моей матерью. Откровенно говоря, хотя мне, вероятно, должно быть стыдно в этом признаться, отрубить ему голову было все, что мне было нужно. Это было все равно, что усыпить бешеную собаку. Он больше никогда не сможет причинить вред моей матери, Марии или кому-либо еще. Все закончилось».
Стефани понимающе кивнула, а затем озорная улыбка внезапно изогнула ее губы, и она приподнялась, оседлав его бедра.
«Мне нравится, когда ты лежишь на спине», — объявила она, скользнув своим телом по его быстро пробуждающейся эрекции, лежащей под ней. «Ты и в реальной жизни можешь лежать на крыльях?»
— Осторожно, — сказал он, немного запыхавшись, его руки скользнули к ее бедрам, когда она снова скользнула по его телу. Боже, это было хорошо. Он ненадолго закрыл глаза, чтобы насладиться ощущениями, которые она возбуждала, а затем снова открыл их и переместил руки, чтобы взять ее груди, чтобы мять и сжимать их нетерпеливо.
Стефани застонала под лаской, ее голова откинулась назад, когда она выгнулась от прикосновений, а затем она ахнула: «Я думаю, что полюблю секс во сне».
Торн усмехнулся и внезапно перевернул их так, что оказался над ней, хотя и использовал свои крылья, чтобы удерживать свой вес. Затем он опустил голову, чтобы провести языком по возбужденному соску, после чего выпустил его и пообещал: «Я буду лизать каждый дюйм твоего тела».
— Пожалуйста, — простонала Стефани, ее пальцы скользнули в мягкие перья на его голове. — Тогда я сделаю то же самое в ответ.
Торн зарычал на обещание и накрыл ртом сосок, который только что хлестнул, его разум наполнился всеми вещами, которые он хотел сделать с ней здесь, в их снах, где они не были рабами страсти спутников жизни.
Торн проснулся, все еще улыбаясь после приснившегося ему сна. Это было приятно. И, по-видимому, он был мастером преуменьшения, признался Торн себе, потому что сон был более чем хорош. Они разговаривали, смеялись и занимались любовью — медленной и сексуальной, а не смехотворно быстрой и яростной, на которую в данный момент они только казались способными.
Стефани уверяла его, что через год или два это должно ослабнуть, но до тех пор они смогут заниматься сексом медленно и нежно, только когда спят в разных кроватях и видят общие сны. Он тут же предложил, чтобы у них на какое-то время были отдельные спальни, над чем она рассмеялась.