Читать интересную книгу Солженицын – прощание с мифом - Александр Островский

В своем вашингтонском выступлении А.И.Солженицын заявил, что он тоже за разрядку, но «разрядку истинную», которая должна привести к устранению насилия не только во взаимоотношениях между государствами, но и во взаимоотношениях между правительствами и народами («контроль общественности, контроль прессы, контроль свободного парламента»), иначе говоря к замене авторитарной или тоталитарной системы управления, там где она существовала, демократической (12).

Если оставить в стороне тот факт, что здесь мы видим явное противоречие с «Письмом вождям», то из понимаемого А.И.Солженицыным содержания разрядки вытекало, что она может быть только результатом полной капитуляции существующих авторитарных и тоталитарных государств. А значит, если США действительно стремились к разрядке, то они, по логике А.И.Солженицына, должны направить свои усилия не на переговоры с Советским Союзом, не на расширение делового сотрудничества, а на то, чтобы заставить его капитулировать. Иначе говоря, признавая разрядку на словах, на деле Александр Исаевич призывал к усилению холодной войны. Говорят, что после этого выступления А.И. Солженицына кто-то из амерканских политиков заявил: «Он же правее Барри Голдуотера!» (один из американских «ястребов», как звали тогда самых непримиримых противников разрядки – А.О.) (13).

Отметив в Вашингтоне вместе с М.Л.Ростроповичем День независимости США (14), Александр Исаевич не ранее 4 – не позднее 8 июля отправился в Нью-Йорк, здесь 9 июля он произнес новую речь перед представителями профсоюзов АФТ-КПП (15), а 13 июля дал телеинтервью команиии NBS (16). «Успел я в Нью-Йорке, – вспоминает А.И.Солженицын, – еще съездить в Колумбийский университет, два денька поработать в русском, «бахметьевском» архиве» (17). Кто работал в архивах, знает: «два денька» – это не работа. Так. Знакомство.

Не ранее 13 – не поздне 15 июля Александр Исаевич из Нью-Йорка вернулся в Вашингтон (18). Здесь 15 июля ему была предоставлена возможность выступить в Сенате, в том самом, который он в первой редакции своего «Письма вождям» характеризовал как «балаган». Несмотря на проявленное им в этом письме неуважение к высшему органу законодательной власти Соединеных штатов Америки, теперь он с готовностью принял приглашение и призвал сенаторов за разговорами о разрядке не забывать о том произволе, который царит в «коммунстических странах», и помнить, что народы этих стран с надеждой и отчаянием смотрят на них (19).

Во время пребывания А.И.Солженицына в США появилось сообщение, что «президент Форд приглашает писателя в Белый дом» (20). В связи с этим 21 июля 1975 г., находясь в штате Нью-Йорк на ферме дочери Л.Н.Толстого Александры Львовны, Александр Исаевич сделал специальное заявление для «Нью-Йорк таймс» с осуждением его политики, направленной на разрядку отношений между США и СССР (21). На основании этого можно было бы подумать, что лауреат Нобелевской премии сам отказался от посещения Белого дома. Однако еще за полторы недели до его заявления на страницах «Русской мысли» в Париже появилось сообщение, в котором говорилось: «Ссылаясь на занятость президент Форд не принял Солженицына» (22).

Несмотря на то, что Александр Исаевич отправлялся за океан с надеждой осесть в США (вспомним его слова: «я уже в Европу не вернусь”), тогда его планам не суждено было осуществиться. По всей видимости, это было связано с тем, что решение Сената о предосталении А.И.Солженицыну почетного гражданства снова не получило одобрения Палаты представителей (23).

Закончив путешествие по США, Александр Исаевич вернулся в Канаду (24) и 1 августа из Монреаля отправился в обратный путь (25).

Итак, за три месяца пребывания за океаном он смог уделить работе в архивах не более девяти дней. Следовательно, цель его поездки была совершенно в другом, а посещение архивов являлось лишь ознакомительным.

После возвращения из путешествия Александр Исаевич уединился в Хольцнахте (Базельское нагорье) и снова сел за эпопею, собираясь начать «Март Семнадцатого». Однако работа не пошла. «Думал, думал над этим, – пишет он, – топтался – решил пока взяться за личные сюжеты – дав протянуть эти линии до Шестого-Седьмого-Восьмого Узлов? Так и сделал. Постепенно стал из кризиса выходить» (26).

Едва только Александр Исаевич начал выходить из творческого кризиса, как к нему пожаловала полиция. 28 августа, пишет А.И.Солженицын, приехали два полицейских и сообщили, «как пропитана провокаторами чешская эмиграция в Цюрихе» (27).

Сообщение швейцарской полиции было неслучайным, если вспомнить о той роли, которую играли в семье Солженицынх супруги Голубы. Между тем, пишет Александр Исаевич «…стали к нам приходить предупреждения прямо из Чехословакии: что Голубы – агенты, он был прежде заметный чешский дипломат*, она – чуть не 20 лет работала в чешской госбезопасности…Наконец, и терпеливая швейцарская полиция прямо нас предупредила, не доверять им» (28).

*По утверждению Ф.Голуба, до 1969 г. он, используя свои дипломатические возможности, содействовал вывозу рукописей А.И.Солженицына на Запад (Scammel М. Solzhenitsyn: A biography. N.Y – L. 1984. Р.885)

Но этим «странные связи» консерватора А.И.Солженицына за рубежом не ограничивались. Так, считая наиболее удачными переводами своих произведений переводы, появившиеся во Франции, он отмечал, что в них принимали участие «человек семь-восемь», «все – ученики одного и того же профессора Пьера Паскаля и близких выпусков» (29). Было ли известно Александру Исаевичу, когда он писал эти слова, что Пьер Паскаль знал русский язык не по наслышке? В годы Первой мировой войны он был командирован в Россию в составе французской военной миссии (среди офицеров которой, кстати, находился Зиновий Пешков – брат Я.М.Свердлова и приемный сын А.М.Горького), в 1918 г. вступил в РКП(б), затем перешел в аппарат Коминтерна и играл в нем активную роль до середины 20-х гг. Только после того, как в СССР начался термидоринский переворот, П.Паскаль вернулся во Францию и посвятил себя изучению русской истории (30). Таким образом, по иронии судьбы лучшими переводчиками антикоммуниста А.И.Солженицына стали ученики бывшего коммуниста, к числу которых, кстати, принадлежал и Н.А.Струве (31).

А кто переводил «Архипелаг» на немецкий язык? Дочь лидера австрийских коммунистов Элизабет Маркшейн. А кому А.И. Солженицын обязан изданием «Ракового корпуса»? Павлу Личко, который был не только коммунистом, но и сотрудничал когда-то с советской разведкой. А кто содействовал изданию романа в «Круге первом» и получению Нобелевской премии? Ольга Карлайл – внучка лидера партии эсеров В.М. Чернова. Не следует также забывать, что сыгравшая в жизни А.И.Солженицына особую роль Н.И.Столярова была дочерью эсерки Н.Климовой и, по свидетельству некоторых знавших ее лиц, связывала судьбу диссидентского движения в СССР с еврокоммунизмом (32).

Но самый тяжелый удар был нанесен А.И.Солженицыну с другой стороны. До него, пишет он, дошли слухи, «что Хееб коммунист». Было проведено негласное дознание и «постепенно узналось: да, до 1956 был коммунистом, но после венгерского подавления в виде протеста перешел в социалисты. Вот те на! Знал бы я это раньше – пишет пораженный этим открытием Александр Исаевич, – сильно бы задумался…А знакомые Бетты были – скорее и больше по коммунистической линии, по ее происхождению, оттуда и рекомендации. Но мелочь такую о Хеебе она нам не сказала или важной не сочла» (33).

Она-то могла и не счесть важной, но как же прошедший лагерную выучку Александр Исаевич оказался таким наивным и беззаботным? Ведь ему ничего не стоило поинтересоваться анкетными данными своего адвоката. И тогда бы не вышло подобного срама, что правоверный христианин доверил зашищать свои интересы даже не либералу, а социалисту да еще с коммунистическим прошлым. Но самое интересное в другом: оказывается, о коммунистическом прошлом его адвоката он был предупрежден “стариками Андреевыми” еще тогда, когда находился в Советском Союзе (34). Но тогда почему-то над этим предупреждением не «задумался» и стал рвать на себе волосы только в эмиграции.

«В конце ноября», Александр Исаевич спустился с гор и «вернулся домой», в Цюрих, после чего опять поехал в Париже (35), а затем, в те самые дни, когда последний третий том «Архипелага» пошел к читателям, из Франции отправился в Англию, куда прибыл не ранее 16 – не позднее 21 февраля 1976 г. (36). На Британских островах он пробыл около полутора недель, однако ничего, кроме его интервью телекампании Би-Би-Си 22, 25 и 26 февраля (37), нам пока об этом путешествии неизвестно.

29 февраля А.И.Солженицын вернулся во Францию (38). О его пребывании здесь мы тоже можем пока судить главным образом по его интервью (39). Не ранее 10 – не позднее 20 марта из Франции Александр Исаевич направился в Испанию и провел там восемь дней (40). 20 марта он выступил по испанскому телевидению (41) и дал пресс-конференцию в Мадриде (42). Если его появления в эфире и телеэкране в Лондоне и Париже не вызвали особого общественного резонанса, то выступления Мадрите получили широкий отголосок: и не только потому, что здесь он нарисовавал совершенно неправдоподобную картину ужасов советской жизни (об этом пойдет речь далее), но и потому, что выразил восхищение прелестями испанской жизни, «забыв» о франкистком режиме.