И тут в голову ей пришла идея – идея такая несуразная, что девушка немедленно отбросила ее.
Нейл с Томом все еще обсуждали возможность участия Тома в опасном путешествии. Наконец лицо Нейла прояснилось, и он хлопнул товарища по плечу.
– Ладно, старина! Я с радостью принимаю твое предложение. Ясное дело, совсем неплохо, если рядом есть тот, кому доверяешь.
Смешная идея, думала Мария. Что скажет мама? И папа? Но если она такая смешная, почему и не высказать ее? Зачем давать ей укорениться в голове? И Мария внезапно услышала свой собственный голос:
– Том, лейтенант Дансер, я думаю, что вы должны взять и меня с собой тоже. Я хочу поехать с вами.
Воцарилось молчание, молчание тягостное и не предвещавшее ничего хорошего, напоминавшее воздух, в котором перед началом грозы потрескивают электрические разряды. Все уставились на девушку так, словно та неожиданно повредилась в рассудке.
Мария решила, что они явно потеряли дар речи от изумления, и быстро заговорила, воспользовавшись моментом:
– Это не так глупо, как вам кажется. Скажите, например: кто-нибудь из вас говорит по-испански?
Молодые люди обменялись быстрыми взглядами, и Нейл покачал головой:
– Что до меня, я знаю только несколько слов. Мария взглянула на Тома:
– И вы не говорите, Том. Вспомните вчерашний вечер и Альварадо.
– Это верно, не говорю.
– И что же? Вы едете в страну, где почти не говорят по-английски. Как вы намерены там объясняться? Жестами? Как вы надеетесь разыскать Крогера, если вы даже не можете поговорить с местными жителями? Вам обязательно понадобится переводчик.
Нейл внимательно смотрел на Марию, и лицо его выражало смущение, но не неприязнь.
– Мисс Мендес... Мария, простите, но ведь вы женщина. То, что вы сказали, наверное, правда, но в Айбор-Сити есть мужчины, и мы можем нанять кого-нибудь для этих целей.
Но Мария упрямо возразила:
– Мужчины постарше все заняты на работе, у них семьи, о которых они должны заботиться, а молодежь по большей части уехала на Кубу. Разумеется, в конце концов вы кого-нибудь найдете, но это будет неизвестный вам человек, на которого, может быть, и положиться-то нельзя. Кроме того, сами поиски займут немало времени, а оно дорого. Я же здесь, перед вами, меня не нужно искать, и я готова отправиться с вами в любую минут.
Том встал, подошел к Марии, сел подле нее и взял ее руки в свои.
– Но почему, Мария? Поездка будет тяжелой, она может оказаться опасной, вы же понимаете. Мы ведь знаем, что Крогер уже совершил одно убийство.
Мария поняла, что ее дерзкое решение уготовило ей ловушку, по твердо ответила:
– Причин много. Во-первых, потому что вам нужен переводчик. Во-вторых, потому что я знаю и люблю Джессику, и мне просто дурно делается при мысли о том, что она в руках этого человека. – Девушка помолчала. – И еще одна причина. Полиция появилась в номере Крогера как раз вовремя и спасла меня, но тогда он захватил Джессику, и я не могу не думать, что в каком-то смысле она оказалась у него вместо меня. Наверное, это кажется нелогичным, но я так чувствую. – Мария обратилась к Анне Мэннинг. – А вы, миссис Мэннинг, вы меня понимаете?
Анна Мэннинг кивнула:
– Да, кажется, понимаю.
Нейл в раздумье смотрел на Тома.
– Что ты скажешь, Том? Нам действительно нужен кто-то в качестве переводчика. Я согласен, что опасностей совсем не избежать, но ведь нас с тобой двое...
Том тяжело вздохнул.
– Мария сильная и смелая девушка. И очень упрямая. И мне сдается, что мы, по-видимому, потратим куда больше сил, если будем пытаться ее разубедить, вместо того чтобы просто согласиться взять ее с собой. – Том вдруг весело рассмеялся и погладил Марию по руке. – И с какой, собственно, стати мне ее разубеждать? Я буду счастлив взять ее с нами!
Нейл с серьезным видом кивнул Марии.
– Тогда, Мария, мы договорились. Добро пожаловать на борт нашей лодки.
Мария знала, что ее сообщение вызовет дома ужасный скандал, и не ошиблась.
Инес Мендес страшно расстроилась, хотя слово «расстроилась» очень приблизительно передает чувства, охватившие мать Марии. Конечно, говоря по справедливости, Инес была не совсем не права – теперь, когда старшие сыновья уехали, с ней из всех ее детей оставался только маленький Пауло.
Даже Феликс Мендес, всегда относившийся к дочери очень терпимо и с пониманием, на этот раз рассердился и в конце концов просто-напросто запретил ей ехать.
Мария оставалась спокойной среди этих криков и потоков эмоций, обрушившихся на нее. Она, как могла, старалась объяснить родителям, почему она решилась на эту поездку. И несмотря на бурю страстей, бушевавшую вокруг нее, девушка была непреклонна. Она поедет, вне зависимости от того, что скажут отец с матерью; она совершеннолетняя, в конце концов, значит, они не могут запретить ей, разве что привяжут к кроватному столбику.
Прошло много времени, прежде чем мать, устав, перестала браниться, а отец, все еще негодуя, отправился в отель. Они все-таки смирились с тем, что она поедет, с их разрешения или без оного.
Мария, всегда исполнявшая желания родителей, была страшно опечалена сценой, которую вызвало ее сообщение, но тем не менее настроение у нее было приподнятое. Конечно, она не могла не волноваться, что пускалась в далекое путешествие, оставляя скучную жизнь, которая была ей совсем не по душе. Но гораздо больше она волновалась из-за другого: она понимала, что ей предстоит провести много времени в обществе Тома Фэррела. О Карлосе тоже нельзя было забывать, но с ним она собиралась все уладить в свое время.
Стоя над маленьким саквояжем, который Мария собиралась брать с собой, и пытаясь отобрать и уложить вещи, которые понадобятся в поездке на Юкатан, Мария слышала, как мать грохочет на кухне кастрюлями и сковородками и с шумом хлопает дверцами кухонного шкафа.
Девушка улыбнулась. Мать все еще гневалась – она всегда шумела на кухне, когда злилась. Но ничего, все утрясется, успокоила себя Мария. Когда все будет кончено, и Джессика вернется домой, мать простит ее и все забудет. Будучи от природы вспыльчивой, Инес Мендес не принадлежала к тем людям, которые подолгу сердятся или нарочно разжигают в себе злобу.
Мария подняла голову: раздался громкий стук в переднюю дверь, а затем она услышала возглас матери и ее сердитые шаги, направлявшиеся к двери.
Девушка протянула руку к муслиновой блузке, собираясь уложить ее в саквояж, когда внезапно в доме воцарилась тишина, которую тут же нарушил резкий крик Инес Мендес.
Выскочив из своей комнаты, Мария бросилась в переднюю. Что там случилось? Сердце ее замерло: она вспомнила, что несколько семей в Айбор-Сити получили телеграммы от правительства, в которых сообщалось, что их сын – или брат, или муж – убиты в бою на Кубе. Уж не телеграмма ли это, оповещающая о смерти Района? Или Эдуардо?