– Что вы узнали, Лукас? – нетерпеливо перебил Теодор. Он и Аманда ловили каждое его слово.
– Оказывается, желание помочь сиротам глубокими корнями уходит в мое прошлое. Я сам был сиротой. Меня воспитал слуга, грум из Джермейн-Хауса. После смерти моей матери он подобрал меня и спас мне жизнь.
Сжав руки в кулаки, Аманда положила их на колени.
– Ваша мать служила у графини Джермейн?
Лукас обменялся улыбками с Кэролайн.
– Нет, Аманда. Моя мать была графиней Джермейн.
Пруденс, которая в этот момент откусила кусочек булочки, тут же поперхнулась. Ее лицо стало багровым, и она закашлялась, плюясь крошками на свое дорогое платье. Когда она снова смогла дышать, то прошипела:
– Л… леди Джермейн? Вы имеете в виду Лидию?
– Нет, жену ее сына, Элизабет, – холодно сказал Лукас. – Моя мать была женой четвертого графа Джермейн. Она умерла вскоре после смерти моего отца. Вдовствующая графиня – моя бабушка.
– Так, так, так! – воскликнул доктор своим гулким голосом. – А что я вам говорил? Я знал, старина, что наступит момент и я обнаружу что-то в этом роде. В вашем лице всегда чувствовалось нечто аристократическое!
Лукас не мог не улыбнуться, видя искреннюю радость доктора. Теодор больше заботился о месте Лукаса в высшем обществе, чем он сам. Он бы вообще не придал этому значения, если бы не судьба Кэролайн.
– Я верю, – продолжал Лукас, – что сделанное мной открытие положит конец вашему беспокойству по поводу нашего брака, мистер Уэйнрайт. Ваша сестра замужем за аристократом, и мы поженились в ее двадцатипятилетие. Это означает, что, согласно воле вашего отца, Фаллингейт переходит в ее владение.
– О Боже! – запричитала Пруденс, прижимая пухлые руки к груди. – Граф! Подумать только! Я должна немедленно сообщить девочкам!
– Миссис Уэйнрайт! – осадил жену Джордж. – Успокойтесь!
– Но, мистер Уэйнрайт, подумайте, что это означает для девочек! Выходит, они в родстве с голубой кровью! Только представьте, что будут говорить в салоне мадам Ларош.
– Говорить будут очень мало, так как без Фаллингейта у наших дочерей нет приданого.
– Но, мистер Уэйнрайт, у вас есть доход от фабрики.
– А вот с этим проблема, – перебил Лукас. Джордж повернулся к нему со злобным взглядом.
– Что вам известно о моей фабрике?
– Уверяю, вполне достаточно, – сказал Лукас с мягкой улыбкой. – Я становился все более подозрительным по поводу ваших намерений и обстоятельств, мистер Уэйнрайт, когда наблюдал, как озадачило вас мое присутствие, еще тогда, когда вы ничего обо мне не знали. Мне довелось на пикнике побеседовать с управляющим Кэролайн, мистером Доррисом. Он упомянул, между прочим, что один из его родственников потерял работу на вашей фабрике, потому что она на грани банкротства.
Пока Лукас говорил, он чувствовал растущий интерес со стороны дам. Кэролайн переводила взгляд с него на Джорджа и обратно.
– Меня заинтересовал тот факт, что ваш бизнес не процветает, то есть у вас была причина стараться получить Фаллингейт в свое полное распоряжение.
– Как вы посмели совать свой нос в чужие дела! – процедил Джордж.
Лукас улыбнулся:
– Приходится, когда необходимо. Вчера по пути в Лондон я задержался в Ноултон-Парке и произвел некоторые расследования. Я узнал, что ваша фабрика действительно близка к разорению.
– Что? – ахнула Пруденс, отставляя тарелку с булочками. – Джордж? Скажи же ему, что это не так.
Лицо Джорджа стало багрово-красным. Он втянул щеки и в ярости поднял брови.
– Никто в Ноултон-Парке не мог сказать вам такого.
– Никому и не пришлось говорить, я сам прочитал ваши бумаги, лежащие в ящике письменного стола на втором этаже.
– Но это абсурд, я запираю свой кабинет и уверен, никто из наших слуг никогда не открыл бы его вам.
– Вы забыли о вашем госте – Смайли Фиггенботтеме, которому вы пригрозили, дабы добыть от него компрометирующие меня факты. Так вот, Смайли, к вашему сведению, лучший взломщик среди всех, кто мне известен. Он открыл для меня ваш кабинет, когда все улеглись спать.
– Как вы смели!
– К счастью для вас, я убедил Смайли, что он добьется большего, продолжая пользоваться вашим гостеприимством, чем если просто вас ограбит. Но я советовал бы вам без промедления поспешить, Ноултон-Парк и проверить, не сбежал ли он вместе с вашими драгоценностями.
– Джордж! Ты сказал, что этому отвратительному коротышке место в тюрьме!
– Помолчи, Пруденс…
– В вашей конторе, Джордж, – можно, я назову это так? – просматривая бухгалтерские книги, я нашел доказательства вашей финансовой несостоятельности. Из чего смог сделать заключение, что вы не остановитесь ни перед чем, желая прибрать к рукам Фаллингейт.
– Как вы смеете судить о моих делах!
– Видишь ли, Кэро, без дохода от Фаллингейта твой брат остается нищим.
Кэролайн не сводила глаз с Лукаса, стараясь воспринять эту потрясающую информацию. Затем обратила растерянный взгляд к брату.
– Джордж, я могла бы помочь… Я бы с радостью разделила доход между нами. Почему ты ничего мне не сказал?
– Потому что он не так благороден, как ты, Кэрол, – ответил Лукас, расхаживая взад и вперед. – Твой брат хотел, чтобы весь доход от рудников доставался ему. Он не имел ни малейшего желания делиться с тобой.
– Это правда, Джордж? – спросил Теодор, недоверчиво хмурясь. – Если так, то ваш отец перевернулся бы в гробу.
– Да, это правда, – крикнул Джордж. – Этот дом должен был принадлежать мне. Я сын. Я родился первым. Это все сентиментальность матери, которая считала, что наследницей должна стать дочь.
– Но ты унаследовал особняк на Стрэнде и Ноултон-Парк, – возразила Кэро, изумление и чувство обиды подогрело ее возмущение. – И тебе достались все сбережения отца. Неужели этого недостаточно?
– Хватило бы, – заметил Лукас, – если бы Джордж знал толк в бизнесе. Но он сделал неразумные инвестиции и даже не платил своим служащим. В результате его бизнес прогорел, и ему понадобился Фаллингейт, причем настолько, что он готов был нарушить обещания, чтобы убедиться, что в конце концов он его получит.
Все молчали. Лицо Джорджа из красного стало белым.
– Видите ли, Джордж так хотел получить Фаллингейт, что не погнушался распустить слухи, будто в доме обитают привидения.
– Как вы смеете обвинять моего мужа в подобном вздоре! – вскрикнула Пруденс.
– Очень просто, – ответил Лукас. Он позвонил, и Генри, который, по-видимому, был в курсе дела, тут же явился на его зов с холщовым мешком в руках. Он передал его Лукасу без единого слова. – Благодарю, Генри, – сказал Лукас, вытаскивая из мешка маску, парик и простыню. Дамы дружно ахнули. – Не пугайтесь! Я еще никого не убил. Кэрол, ты помнишь это лицо?