Читать интересную книгу Смерч войны - Эндрю Робертс

30 сентября Гитлер выступил по радио, пообещав германскому Voks (народу), что Сталинград вот-вот падет. Однако с наступлением темноты вечером того же дня 39-я гвардейская пехотная дивизия генерал-майора Степана Гурьева переправилась через Волгу, чтобы оборонять завод «Красный Октябрь»: эту операцию Гурьев не прекратил даже тогда, когда немецкие гранаты начали взрываться у входа в его командный пункт. Вот как описывал свое положение в штабе армии 1 октября Чуйков: «Чад, дым, нечем дышать. Кругом рвутся снаряды и бомбы. Грохот такой, что хоть во все горло кричи, все равно ничего не услышишь… Нередко были случаи, когда обеспечивающие наши разговоры радисты погибали с микрофоном в руках». Когда штаб фронта запрашивал, живы ли они и где находятся, штаб Чуйкова отвечал: «Сидим там, где больше всего огня и дыма»[762]. И все это происходило еще до генерального наступления Паулюса.

Три огромных завода и их поселки в октябрьские дни 1942 года стали аренами кровавых жертвоприношений. По словам Чуйкова, 308-я стрелковая дивизия полковника Л.Н. Гуртьева отбила «не меньше ста яростных атак немцев»[763]. На Тракторном заводе, располагавшемся севернее «Баррикад», в полку Маркелова после двадцати четырех часов непрерывного боя оставалось только одиннадцать человек, но они продолжали сражаться[764]. И вплоть до главного наступления Паулюса 14 октября на Тракторном заводе не прекращался ремонт танков и орудий, а бои шли за каждый цех — сортовой, калибровый, литейный, склад готовой продукции, — несколько раз переходивший из рук в руки. Целый день немцы пытались взять штурмом бани в поселке завода «Красный Октябрь», они тоже пять раз переходили из рук в руки, но русские отстояли их. Только за один день, 5 октября, Чуйков насчитал две тысячи вражеских самолетовылетов. Он относился к жутким потерям стоически. «Конечно, потери людей — тяжелое дело, но война есть война», — писал генерал[765].

На рассвете в понедельник, 14 октября 1942 года, 6-я армия вновь двинулась на штурм города — на этот раз Паулюс решил вынудить войска Чуйкова уйти с правого берега Волги. Он бросил в наступление на заводской район три полноценные пехотные дивизии и триста танков. Чуйков отправил всех женщин и раненых за Волгу, и в ночь на 15 октября многим из 3500 бойцов, раненных за день боев, приходилось ползком добираться до медпунктов, поскольку не хватало ни санитаров, ни носилок[766]. Возле одной из переправ у заводского района, называвшейся «переправой 62», уцелело единственное здание, и в нем не было ни одного кирпича, не избитого пулями и осколками снарядов и мин. Навечно оставил о себе память героизм 138-й Краснознаменной стрелковой дивизии полковника Ивана Людникова. Она сорок дней удерживала крохотный, семисотметровый, плацдарм на берегу Волги у поселка завода «Баррикады», окруженный немцами с трех сторон. Это легендарное место вошло в историю Сталинградской битвы как «остров Людникова».

«Женщины в героизме не уступали мужчинам», — писал Чуйков. Несмотря на беспрецедентную жестокость боев в Сталинграде, женщины находились рядом с мужчинами на передовых позициях. Санитарки, нередко в возрасте пятнадцати лет, выносили раненых с поля боя (вместе с оружием), женщины-хирурги делали операции в лазаретах, женщины служили телефонистками (одна из них была дважды за день погребена под завалами, но продолжала поддерживать связь), радистками, зенитчицами, матросами на судах Волжской флотилии, пилотами, которых немцы прозвали «летающими ведьмами». Женщины, как правило, сдавали донорскую кровь. Если Сталинград и был «скотобойней», то в равной мере и для мужчин, и для женщин. В годы Великой Отечественной войны на передовых позициях воевали в общей сложности 490 000 женщин и еще 300 000 женщин служили в частях, не связанных непосредственно с боями[767]. Конечно, нацистская идеология никогда не позволила бы вермахту допустить нечто подобное в немецких войсках, в то же время в России все признают важную роль женщин в достижении победы над Германией. До сорока процентов фронтовых врачей были женщины; выпускницы Центральной снайперской школы уничтожили 12 000 гитлеровцев; три полка 221-го авиационного корпуса были исключительно женскими; 33 женщины стали Героями Советского Союза[768]. В летописи Сталинградской битвы несть числа поистине героическим подвигам простых солдат и офицеров. Об одном из них, совершенном в заводском районе бойцом батальона морской пехоты матросом Михаилом Паникако, рассказал в своих мемуарах Чуйков. На окоп, в котором укрывался Паникако, двигались сразу несколько танков:

«К этому времени Паникако уже израсходовал все свои гранаты. У него оставались лишь две бутылки с горючей смесью. Он высунулся из окопа и размахнулся, целясь бутылкой в ближайший танк. В это мгновение пуля разбила бутылку, поднятую над его головой. Живым факелом вспыхнул воин. Но адская боль не замутила его сознания. Он схватил вторую бутылку. Танк был рядом. И все увидели, как горящий человек выскочил из окопа, подбежал вплотную к фашистскому танку и ударил бутылкой по решетке моторного люка. Мгновение — и огромная вспышка огня и дыма поглотила героя вместе с подожженной им фашистской машиной».

Героизм матроса Паникако увековечен на 160-футовой панораме Сталинградского военного музея в Волгограде[770]. Такие акты солдатского мужества, проявлявшиеся с обеих сторон, продолжают восхищать нас, несмотря на все пропагандистские деформации «холодной войны».

Символом Сталинградского героизма стал и Дом Павлова — четырехэтажное здание, располагавшееся в трехстах ярдах от Волги, который штурмовая группа сержанта Якова Павлова удерживала пятьдесят восемь дней, начиная с 28 сентября, отбивая атаки пулеметами и противотанковыми ружьями[771]. Сержант Павлов принял командование взводом 42-го полка, после того как в бою потерял зрение их лейтенант. Отряд Павлова, защищая один дом, вспоминал генерал Чуйков, «уничтожил вражеских солдат больше, чем немцы потеряли их при взятии Парижа»[772]. Подвиг штурмовой группы Павлова приобрел особую известность еще потому, что она была многонациональной. За дом сражались русские, украинцы, грузины, узбек, таджик, татарин, абхазец. Они олицетворяли единство и мужество общей Родины-матери. То, что осталось от Дома Павлова, потомки сохранили в качестве одного из военных мемориалов Сталинграда.

Чуйков назвал наступление немецкой 6-й армии 14 октября 1942 года «днем небывалых по жестокости боев»: «Даже те из нас, кто уже многое повидал, никогда не забуду! этих бешеных атак… Это был солнечный день, но дым, гарь и пыль сократили видимость до ста метров». Немцы двинули на Тракторный завод и «Баррикады» 180 танков. В 11.30 они сломали оборону 37-й дивизии Жолудева и атаковали 95-ю дивизию полковника В.А. Горишного, 308-ю дивизию Гуртьева и 84-ю танковую бригаду. Самого Жолудева вместе со штабом пришлось откапывать из блиндажа, рухнувшего при прямом попадании. К полуночи немцы отрезали Тракторный завод с трех сторон и вошли в цеха. Судьба Сталинграда висела на волоске.

Всю середину октября русские ожесточенно отбивали удары немцев, удерживая правый берег благодаря исключительному героизму, самопожертвованию и полному отсутствию какой-либо альтернативы, кроме смерти, ввиду того, что делали энкавэдэшники с теми, кто уходил с огневых позиций. Надо обладать незаурядным мужеством, чтобы выстоять под непрерывным обстрелом немецких шестиствольных минометов. Раненые тысячами ползли к переправам. «Нам часто приходилось перешагивать через трупы, — вспоминал Чуйков. — Все на берегу было покрыто толстым слоем гари и пыли»[773]. 16 октября немцы взяли Тракторный завод, и к концу дня 18 октября из тысячного отряда рабочих завода «Баррикады» в живых остались только пять человек. К 23 октября немцам удалось выбить русских из завода «Красный Октябрь», но ненадолго. Через восемь дней красноармейцы прорвались на сто ярдов к Новосельской улице и вернули мартеновский, калибровый, сортовой цеха, а затем и склад готовой продукции. Чуйкова с левого берега поддерживала артиллерия: двести пятьдесят 76,2-мм пушек и пятьдесят тяжелых орудий, постоянно подавлявших немцев огнем, а в середине октября к ним присоединились 203-мм и 280-мм орудия[774]. На правом берегу расчетам «катюш» приходилось заводить платформы в воду, чтобы установить под нужным углом, — так близко к берегу располагались немецкие позиции.

После войны разгорелась полемика по поводу того, какие части сражались лучше, хотя славы хватило всем. По мере возможности Чуйкову направлялись пополнения: за время битвы 62-я армия получила семь стрелковых дивизий, одну стрелковую бригаду и артиллерийскую бригаду, которые бросались в человеческую мясорубку сразу же по прибытии. Генерал Чуйков в воспоминаниях отдал должное частям Красной Армии, сражавшимся вне города. Они отвлекали на себя значительные силы немцев, «держа Паулюса за уши», как выразился Чуйков. А о вермахте генерал написал: «Какая-то неведомая сила заставляла немцев ломиться вперед, к Волге, невзирая на потери. Казалось, Гитлер готов истребить всю Германию за один Сталинград».