Читать интересную книгу Последний Люцифер: утраченная история Грааля - Светлана Поли

— Наивный! — усмехнулся Гэбриэл. — Для начала необходимо численность людей на планете сократить. И сократить безболезненно, а не варварски, как это делалось прежде. Нужно сократить незаметно для них.

— Их нужно вернуть к природе! — настаивал Лука.

— Это нереально. Поздно их возвращать. Уже поздно. Я уже пробовал.

— Но я не пробовал! Я верну их к Богу, к земле и природе. Просто нужно немного снизить рождаемость.

— Немного? И как ты это сделаешь? — усмехаясь, покривился старик.

— Надо пропагандировать контрацептивы, разрешить аборты второй и третьей беременности.

— Ну-ну! Это как раз объявленное сокращение… На худой конец, можно изобрести «птичий грипп» или какую другую заразу, способную выкосить полпланеты. Да ничего их не берёт, как тараканов.

— Хватит! — остановил его Лука.

— Контрацептивы! — хмыкнул Гэбриэл. — Вот насмешил! Как раз это и исключает христианство. Не задумывался, что ли? Даже все подпольные гомосеки Европы не спасут положение. Арабы просто займут место исчезнувших европейцев.

— Почему ты всё решаешь за меня?! — возмутился Лука.

— Упаси Боже, решать за тебя! Сам подход христиан парадоксален. Они хотят научить людей хлебать ложкой, не давая при этом самой ложки, — будто не обращая внимания на возглас Луки, продолжал язвить старик. — Предлагают её представить, и так воображаемой кушать. А возможно ли утолить физический голод чем-то воображаемым? Разумеется, — нет. Вот люди и страдают, ибо не понимают, что к чему и за что им это «благодеяние». И почему «плохо» то, что им необходимо для жизни, и почему «хорошо», когда они несчастны? Перечитай Ницше. Разве вы никогда не задумывались об отсутствии логики в ваших проповедях и наставлениях?

— Знаешь, как когда-то древнегреческая религия незаметно вошла в стены христианства, так и христианство сегодня послужит фундаментом для нового учения о жизни. Христианство послужит камнем, на котором будет воздвигнута новая Вера, то есть старая.

— Какая? Эллинизм, поклонение Атону или песнопение Кришне? — скептически поморщился Гэбриэл. — Я тебя умоляю! Человечество, как вид, может спасти только глобальная катастрофа.

— Необходимо объединить все существующие религии. Нужно найти всё лучшее в них и показать людям, что все они проповедуют одно и то же, что у всех нас одни боги — Разум и Сердце, Жизнь и Любовь.

— Твои речи мне напоминают восторженность Мохаммеда.

— И что с того?

— Насколько я понимаю, это уже не экуменизм, который проповедует Ватикан. Это уже бахайские идеи объединения мира под разными религиями. Единое всемирное правительство, одна армия, одна валюта, одна банковская система, одна полиция… И одна система вживления чипов…

— В современных про-религиозных фильмах обычно такие речи ведёт Сатана, — обиделся Лука.

— Я думал, что о едином правительстве грезит Антихрист, судя по христианской пропаганде. Вы уже давно избрали своим кумиром не Христа, а Антихриста.

— Удивительно, что именно ты так негативно относишься к наследию Христа, кем бы он ни был в действительности.

Гэбриэл тяжело вздохнул, но ничего не сказал, видимо оставаясь при своём мнении.

Тут к ним подошла стюардесса и участливо поинтересовалась у старого человека по-английски:

— Может быть вам воды? Есть соки.

— Да, пожалуй, а то я устал от занудства моего внука, — игриво отозвался Гэбриэл, на что Лука только удивлённо приподнял брови. — Принесите воды.

— Сею минуту сэр.

— Я буду теперь твоим внуком? — шёпотом поинтересовался Лука, приблизившись к старику.

— По внешнему виду ни на кого другого ты не тянешь. Если хочешь, можешь быть внучатым племянником, — пожал плечами седовласый Гэбриэл.

— Сколько языков ты знаешь?

— Больше, чем ты можешь себе представить, — перегнулся он через поручни и с вызовом заглянул смешливо в глаза юноши. — Ты-то сам, что уже успел? Тебе вот, сколько лет?

— Я родился в 1997 году.

— Ага, значит, не больше сорока пяти лет. Ха, младенец!

Тут стюардесса принесла стакан воды:

— Пожалуйста, сэр.

— Благодарю. Детка скажи, сколько бы ты дала лет моему внуку?

Девушка несколько растерялась, посмотрев на Луку.

— Ну же! Не тушуйся, дорогая, перед стариком. У нас тут просто спор двух мужчин.

— Возможно пятнадцать или четырнадцать…

— А мне?

— Ну…

— Не стесняйся. Я не девушка. И я не обижусь, если ты скажешь правду.

— Лет семьдесят, — неуверенно пожала она плечами.

— Благодарю, вас леди, — кивнул он в знак благодарности, и стюардесса несколько удивлённая откровенностью старика, пошла дальше по салону самолёта, общаясь с другими пассажирами. — Вот видишь. На самом деле тебе всего пятнадцать. Так что не спорь со старшими.

— Но жену я себе найду сам! — сказал Лука как отрезал.

— Это твоё законное право, — развёл руками Гэбриэл.

— Но людей нужно как-то спасти от их саморазрушения, — всё же настаивал Лука.

— Да оставь ты их в покое! — вспылил Гэбриэл. — Не лезь ты в политику. Не нужно им твоё спасение! Поверь мне! Не нужно! Без философов и мудрецов они живут куда лучше. А тем более без пророков и всяческих апостолов.

— Зачем ты так говоришь?

— Ни зачем, а почему. Потому что у них есть семья, еда, родители, огород… Их инстинкты.

— Ты просто монстр!

— Ну на крайний случай, наконец, у них уже есть Иисус, Аллах, Адонай и Будда с Кришной. У них есть профсоюзы, политические партии и тайные общества. Ты им не нужен! Просто поверь мне на слово. Пока на слово! По крайней мере не нужен в виде разумного существа… Вместо них ты лучше подумай о своём роде. Мы всего лишь наблюдатели. Мы не должны лезть в политику. Неужели ты ещё не понял, что твоя мать и я остались живы только потому, что не ввязывались в игры людей. Если им суждено спастись, они спасутся и без тебя, а если — нет, то тем более нечего суетиться. На всё воля Божия. Подумай о себе, прежде чем думать о других. Твоя задача спасти наш род, а не смертных.

— Мне не нравится, когда ты так говоришь. Так ты только настраиваешь меня против себя.

— Ну, извини. Правда — она такая, не совсем приятная штука. Поверь, Богу — этому Живому Благу — нужно тихое людское счастье и обывательское недалёкое умиротворение, а не крики с трибуны. Я понимаю, что в слишком большом обществе нужна организация порядка в виде Церкви, к примеру. Но если людей станет мало, то и организовывать их будет незачем, пусть пасутся свободно на ниве Природы.

— Эгоизм вперемешку с шовинизмом. И даже не прикрываемые… — покачал возмущённо головой Лука. — А ты сам разве не понял, что я появился только потому, что моя мать подумала о других. Поэтому Богиня позволила ей продолжить род в надежде, что мы изменились, что мы подчинились Её воле. Боже не прощает своеволие.

— Это называется эволюцией, — равнодушно констатировал Гэбриэл. — Вот единственно Божий закон. Одни уходят, другие приходят на их место. А теперь представь, что нас всего двое на этой планете. И нам нужно выжить.

— Какой ценой?

— Да никакой!

— Но, а как же другие? — возмутился Лука.

— О-ни… дру-гой… вид, — спокойно произнёс Гэбриэл по слогам, склонившись к Луке ближе и испытующе посмотрев в его глаза. — Не повторяй ошибку Крестителя и Вараввы. Если тебе угодно: мы занесены в Красную Книгу планеты! Так более понятно? Мы должны выжить как вид!

— А они? — он кивнул в сторону других пассажиров. — Ты хочешь сказать: они хуже нас, а мы высшие существа. Так? Но ведь это шовинизм в чистейшем виде.

— Ну, если тебя такое объяснение больше устраивает. А что касается твоей матери, то она добилась своего. Будучи последней из рода, она сумела найти наследника Грааля и подчинить себе Человека. Поэтому любовь тут не причём. Яков, конечно, проявил недюженные интеллектуальные способности и духовные силы, в принципе не свойственные смертным. Таис всю жизнь искала Истинного Человека, и она его нашла…

— Вот видишь! Значит, есть ещё люди с большой буквы! — радостно констатировал Лука. — И может быть, отец не один такой уникум. Возможно, есть ещё подобные ему люди?

— Сомневаюсь.

— Я понимаю, что ты — Люцифер, и не зря люди до сих пор сравнивают тебя и других бессмертных с дьяволом…

— Ой, давай без лицемерия. Ты такой же люцифер, как и я. Просто ты молод, ты многого не видел. А все рассказы твоей матушки, которые она записала или поведала твоему отцу, это — её жизнь, а не твоя. Вдобавок ты воспитывался среди людей, да ещё и в католической вере. Убойная смесь. У тебя просто промыты мозги до самого основания. Твоё суждение настолько субъективно, что мне уже не смешно тебя слушать, меня это пугает. Послушай меня мой мальчик, — он сделал паузу, вздохнул, словно собирался с мыслями, задумался на секунду и продолжил: — Наше представление об Истине и Жизни отличается от этого же понимания среди людей, зверей и ангелов. Ты это уже понял. Но также оно отличается и от понимания Истины и Жизни самого нашего Бога, как бы Её не называли земляне. Возможно, Таис говорила об этом твоему отцу, а теперь я скажу тебе. Вы путаете Бога с Господом. Это Господь в наших головах, в умах и в нашем интеллекте… И не только в нашем, но и в людском, зверином и ангельском… Отношения же с Богиней совсем иные. Их не понять ни логикой, ни законом Энштейна или нормами морали, справедливости и чести; они «написаны» не человеком и не гуманоидом. Боже иное существо, хоть и разумное. Ей нужна наша любовь, наше счастливое умиротворение. И что самое главное, — чтобы мы жили так тихо, дабы она нас даже не замечала. То есть, чтобы не было войн между всеми её поселенцами, чтобы не было техногенного шума, а раздовались бы только песни да звуки флейт и бубнов.