«Ты сильная. Ты всегда убегала…»
Кира чувствовала, что ее перетирают в жерновах.
«Но я знал. Всегда знал, где ты, и был рядом. Помнишь, когда ты только устроилась на работу, Пчела на лестничной клетке, подмигивая другим курильщикам, хлопнул тебя по заднице и спросил: «Ты мальчик или девочка?» Помнишь? Это я посмотрел на него тогда так, что он заблевал всех, кто не успел отскочить…»
Зубы Киры начали вращаться в деснах.
«А когда старшие мальчики в детдоме решили, что тебе пришла пора стать женщиной… Это же я вложил в твои руки кроватную дужку. Кровь брызгала на стены… Старый карагач до сих пор рассказывает эту историю девчоночьей спальне…»
Кира почувствовала, что в штанины набились теплые, юркие комочки. Обвивая щиколотки голыми хвостами, они принялись рвать икры. По лицу ползали насекомые, ощупывая поры чуткими лапками.
«Тебя никто не хотел еще до зачатия. Та безмозглая шестнадцатилетняя сучка, что явилась в больницу в конце шестого месяца, согласилась на заливку, только чтобы избавиться от тебя немедленно. К всеобщему сожалению, ты родилась живой, хотя и крохотной – меньше куклы в магазине. Толстая усатая медсестра принесла тебя в туалет и положила на подоконник перед открытым окном, едва закутанную в старую пеленку с казенным штампом. Иногда она возвращалась и тыкала в тебя коротким пальцем, проверяя, жива ты или нет. Сначала ты кричала, поджимала ножки и сучила ручонками. Потом только стонала, как умирающий котенок… Ты выжила потому, что я согревал тебя своим дыханием. Все это снится тебе каждую ночь. Я единственный, кому ты нужна…»
– Нет, – прошептала Кира, распухший язык уже не помещался во рту.
«Я единственный, кто тебя любит…»
– Нет!!! – закричала Кира.
Обжигающие слезы потекли внутрь пустых глазниц. Крик вытянул за собой легкие, и они повисли перед лицом мокрыми губчатыми мешочками.
«Шу-шу-шу-шу…» – слышало то, что осталось от Киры, лопаясь кровавыми пузырями на красно-губчатой поверхности.
Лека заплакал во сне.
Ему снился грязный, вонючий бомж, который отобрал у него деньги и избил. Только во сне он был ласковый и улыбался, но злые глаза на покрытом струпьями лице походили на две ржавые кнопки. Лека плакал и просил не забирать его: у него еще будет дом и семья, он еще должен вырасти. Бомж склонялся к тонкой шее Леки и, складывая потрескавшиеся губы трубочкой, часто втягивал и выталкивал через сжатые зубы воздух, как это, играя с ним, делала мама, которую Лека едва помнил или думал, что помнит:
– Шу-шу-шу-шу-шу…
Биплан-призрак (Надежда Штайн)
1
Отчет об этом расследовании детективного агентства «Бейкер-стрит, 221» стоило бы начать с того утра, когда мы с Кеннеди получили по почте конверт, в котором лежали два роскошнейших приглашения.
Бумага приглашений была удачно стилизована под пергамент, исписанный готическим почерком писца. Псевдопергаменты приглашали нас на свадебное торжество, долженствующее состояться неделю спустя в Ост-Кемпене, штат Иллинойс.
Знакомых в этом городке мы не имели. Но и никакой ошибки с адресом не произошло. Приглашали именно нас. Мистера Кеннеди и доктора Блэкмор. Нет, я понимаю, что в этой стране мы с Кеннеди люди не последние, но звать нас на роль свадебных генералов, по-моему, еще рановато…
Еще можно было бы начать отчет о расследовании с вечера того же дня – с телефонного звонка, разъяснившего нам смысл загадочного приглашения…
Можно…
Но тогда давние события, во многом предопределившие более чем странный финал свадьбы, останутся за кадром. Поэтому начать придется со Столетней войны. Не с той, где по полям грохотали закованные в железо рыцари, а лучники Черного Принца стреляли в них из добрых тисовых луков, где Дева Франции вела в бой полки, а у стремени ее скакал верный оруженосец Жиль де Рэ, прославившийся позже в качестве многоженца и пытливого естествоиспытателя по прозвищу Синяя Борода.
Речь о другой Столетней войне. О второй.
Случившейся значительно позже и значительно ближе – в Иллинойсе. Но, как и первую, вели ее между собой британцы и французы. Вернее, потомки британцев и потомки французов.
А началось все с сущего пустяка…
СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА I
Порой события мелкие, случайные и по видимости незначительные влекут за собой последствия глобальные, несоизмеримые по масштабу с породившими их причинами…
Если бы ранним утром 22 июня 1821 года не задул легкий восточный ветер, если бы стояло полное безветрие или дул ветер любого другого направления – Вторая Столетняя война, скорее всего, не началась бы… Или началась бы, но совершенно иначе, и события ее происходили бы совсем по-другому.
Но вскоре после теплого и тихого июньского рассвета задул и стал помаленьку крепчать именно восточный ветерок. В результате спустя пять дней полковник Илайя Кэппул схватился за грудь, пробитую двумя пулями из «дерринджера», и медленно оплыл под копыта своего жеребца, не успев отвязать поводья от коновязи… Так началась Вторая Столетняя война – начавшие ее люди, конечно, понятия не имели, что протянется она дольше века. Они, надо думать, и про Первую Столетнюю не имели представления. Но воевать и Кэппулы, и Монлезье умели неплохо.
Обоим семействам (вернее, к 1821 году – уже кланам) довелось в свое время пострадать за веру. Кэппулы, в иные времена звавшиеся Кэппуэллами, происходили из твердокаменных шотландских пуритан, сторонников Ковенанта, – и уехали в Новый Свет от преследований безбожных Стюартов. Чистоту веры (и ненависть к посягавшим на нее) Кэппулы соблюли и здесь. В Новой Англии, в достаточно просторном и уже тогда веротерпимом Коннектикуте суровые Кэппулы не ужились. Слишком много безбожной швали роилось вокруг – начиная от баптистов и заканчивая моравскими братьями. И пуритане в числе первопроходцев-фронтирьеров свершили новый Исход. Двинулись на запад – к Миссисипи и прериям. Мужчины шагали, стиснув ружья и распевая псалмы на мотив походных маршей. Женщины и дети ехали в фургонах…
Подыскали землю обетованную пилигримы лишь в Иллинойсе – на восточном берегу реки с многосложным и непроизносимым индейским названием, тут же перекрещенной ими в Клайд-Ривер. Впрочем, мужчинам Кэппулам, умевшим и любившим повоевать, еще пришлось вернуться в Новую Англию во время Войны за независимость – вернуться и показать безбожным ганноверцам, как умеют пуритане стоять под пулями и выдерживать атаки конницы.
Хотя к тому времени, когда на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого столетий на западном берегу Клайд-Ривер появились первые Монлезье, первоначальная твердость ковенантеров несколько смягчилась. В общину вливались, роднясь с Кэппулами, все новые семейства, пришедшие с востока. Соглашаясь разделить веру первых поселенцев Клайд-Ривер, их угрюмой нетерпимостью они отнюдь не страдали…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});