Читать интересную книгу Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Про русскую поэтессу Надежду Григорьевну Львову, родившуюся 20 августа 1891 года, больше всего известно, что она покончила жизнь самоубийством в 24 года на почве своего трагического романа с поэтом Валерием Брюсовым.

Владислав Ходасевич вспоминал о ней:

«Надя Львова была не хороша, но и не вовсе дурна собой… Сама она была умница, простая, душевная, довольно застенчивая девушка. Она сильно сутулилась и страдала маленьким недостатком речи: в начале слов не выговаривала букву «к»: говорила «'ак» вместо «как», «'оторый», «'инжал»…»

Её любили друзья. «Это была милая девушка, скромная, с наивными глазами и с гладко зачесанными назад русыми волосами, – свидетельствовал Илья Эренбург… – Я часто думал: вот у кого сильный характер!…»

Анна Ахматова констатировала после смерти Львовой: «Её стихи, такие неумелые и трогательные, не достигают той степени просветлённости, когда они могли бы быть близки каждому, но им просто веришь, как человеку, который плачет…»

Вот что написала сама Надежда Львова совсем незадолго до гибели:

Мне хочется плакать под плач оркестра.Печален и строг мой профиль.Я нынче чья-то траурная невеста…Возьмите, я не буду пить кофе.Мы празднуем мою близкую смерть.Факелом вспыхнула на шляпке эгретка.Вы улыбнётесь… О, случайный! Поверьте,Я – только поэтка.Слышите, как шагает по столикам Ночь?…Её или Ваши на губах поцелуи?Запахом дышат сладко-порочнымНад нами склонённые туи.Радужные брызги хрусталя -Осколки моего недавнего бреда.Скрипка застыла на жалобном la…Нет и не будет рассвета!

Она ушла из жизни 7 декабря 1913 года.

* * *

Вы даже представить себе не можете, как помогла мне книга Вильяма Васильевича Похлёбкина «Из истории русской кулинарной кухни» обогатить мои спецсеминары, посвящённые какому-нибудь писателю или какому-нибудь известному произведению, как с её помощью загорались глаза у студентов.

Вот разбираем мы фонвизинский «Недоросль». Доходим до сцены, где г-жа Простакова приказывает служанке Еремеевне дать «позавтракать ребёнку». Еремеевна отвечает, что Митрофанушка уже «пять булочек скушать изволил». «Так тебе жаль шестой, бестия?» – возмущена Простакова. Не жаль, но, по сообщению Еремеевны, Митрофан всю ночь маялся животом. Что же он съел, интересуются мать и дядя? «Да что! – вспоминает Митрофан, – солонины ломтика три, да подовых, не помню, пять, не помню, шесть». «Ночью, – добавляет Еремеевна, – то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил».

Для современного читателя, говорю я студентам, точнее, повторяю то, что пишет Похлёбкин, эта сцена не звучит так гротескно-комично, как для зрителя XVIII века. А, между тем, по воспоминаниям современников Фонвизина, зрители в голос рыдали, слушая Митрофанушку и Еремеевну.

«Ломтик» Митрофанушки – это не что иное, как официальная мера – «ломоть», который означал кусок толщиной в палец или в дюйм (2,5 см), отрезанный во всё сечение солонины. Весит он примерно 200-250 грамм. Три ломтика, съеденные Митрофаном, – это 600-750 грамм солёно-вяленого, тяжёлого, трудно усвояемого мяса.

«Подовый» – пирог. В конце XVIII века их пекли небольшими, но высокими; начинялись, как пишет В.В. Похлёбкин, мясом с луком или капустой с яйцами. Тесто замешивалось крутое. Запекали на сковороде на говяжьем сале и кипятке. Вес одно такого пирога достигал фунта (409 грамм). Легко сосчитать, что, съев шесть подовых, Митрофан утяжелил желудок 2,5 килограммами мучных продуктов.

Ну, а «кувшин» в то время был двух объёмов – на 3 или на 5 литров. Ясно, что, прикидывая раблезианский аппетит Митрофана, зрители, конечно, склонялись к пятилитровому «кувшинцу».

Помимо прочего, Похлёбкин помогал студентам уяснить суть жанра «Недоросля», понять, что это действительно сатирическая комедия.

А как помог мне Похлёбкин написать «Путеводитель по «Евгению Онегину», понять, почему, отведав брусничной воды у Лариных, Онегин поторапливает кучера и злится на весь мир!

Вильям Васильевич, родившийся 20 августа 1923 года и погибший 30 марта 2000-го, был человеком уникальным. Он знал все кухни мира, реконструировал древние кушанья. Зная несколько языков, он интересовался историей многих стран мира. В частности, разыскал неизвестные документы по русско-норвежским отношениям, написал биографию президента Финляндии «Урхо Калев Кекконен», которая была отмечена премией в 50 тысяч долларов (по другим источникам – 200 тысяч). Но в Финляндию советские власти Похлёбкина не выпустили. И премия отошла правительству СССР.

Его кулинарные колонки в «Неделе» (приложение к газете «Известия»), способствовали тому, что купить «Неделю» в киосках стало проблематично, а выписать – и того труднее.

А монография Похлёбкина «История водки» стала классической и обязательной к изучению тех, кто готовит себя в профессионалы кулинарии.

Замечу, что не только кухней интересовался Похлёбкин. Ему принадлежит «Словарь международной символики и эмблематики».

Этот великий человек стал жертвой убийства. На его теле насчитали одиннадцать ран, нанесённых отвёрткой. Расследование преступления результатов не дало.

* * *

С Пушкиным отношения у Владимира Александровича Соллогуба, родившегося 20 августа 1813 года, заладились не сразу. То есть, они познакомились, когда только что женившийся Пушкин жил в Царском Селе. Но в начале 1836 года происходит столкновение Пушкина с Соллогубом, которое едва не окончилось дуэлью. Поэту показалось, что Соллогуб был неучтив с его женой. Недоразумение разъяснилось, и Соллогуб оценил, каким издёрганным и нервным был в это время Пушкин. Осенью 1836 года Пушкин просил Соллогуба быть секундантом в первой несостоявшейся дуэли с Дантесом.

Владимир Соллогуб оставил свои воспоминания о Пушкине и о Гоголе.

Главным его сочинением считается повесть «Тарантас» (1845). Кроме этого, он написал ещё 7 повестей, 6 пьес, водевиль, сборник рассказов.

Но «Тарантас», начиная с Белинского, считают значительным произведением русской литературы.

Умер Соллогуб 17 июня 1872 года.

* * *

Ефим Яковлевич Дорош, скончавшийся 20 августа 1972 года (родился 25 декабря 1908-го), одно время (очень недолгое) был членом редколлегии журнала «Москва», который поначалу возглавил Николай Атаров. Журнал возник на гребне хрущёвской оттепели в 1957 году, однако уже в следующем году агрессивное руководство нового Союза писателей РСФСР добилось снятия Атарова и ухода всей его редколлегии. С тех пор «Москва» оставалась верноподданным власти журналом.

А Дороша пригласил в редколлегию своего журнала «Новый мир» А.Т. Твардовский, который знал Ефима Яковлевича как талантливого публициста, печатавшего знаменитый свой «Деревенский дневник».

Многие способные писатели обязаны своим авторством в «Новом мире» Дорошу.

Он подписал коллективное письмо в защиту диссидентов Синявского и Даниэля.

После разгрома «Нового мира» Твардовского остался работать в журнале, за что, как и все оставшиеся работники, был поименован ушедшими «предателем».

Но проработал в журнале недолго. Умер, как я и написал, в 1972 году.

* * *

Григорий Фёдорович Квитка, став писателем, присоединил к своей фамилии псевдоним Основьяненко.

О юношеских его годах рассказывают легенды. До шести лет мальчик был слеп. Мать повезла его в Озёрную пустынь, где после долгой молитвы, ему смазали глаза водой из монашеского колодца. Квитка прозрел.

Хотел даже под влиянием этого события постричься в монахи, но его отец этого не допустил: определил на военную службу. Тем не менее в 1796 году Квитка вышел в отставку и в 1804 году поступил послушником в Куряжский монастырь. Однако в апреле 1805 года из монастыря ушёл. По-разному объясняют это его биографы. Одни – болезнью отца, другие – природной весёлостью Квитки.

Квитка-Основьяненко любил повторять: «Я непроизвольно, нечаянно, неумышленно попал в писаки».

Он пишет комедии. Среди которых «Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе». Конечно, её читал Гоголь, написавший на весьма похожий сюжет своего «Ревизора». Но обвинять Гоголя в плагиате мы не станем. Во-первых, такие вещи широко распространены в мировой литературе. Во-вторых, чем талантливей писатель, тем глубже содержательность его произведения. А по содержательности Квитку и Гоголя сравнивать трудно.

Много пишет Квитка по-украински. Особенно комические оперы. Некоторые из них перевёл на русский В.И. Даль. Но Квитка-Основьяненко предпочитал сам переводить свои произведения.