Читать интересную книгу Битва двух империй. 1805–1812 - Олег Соколов

Глава 9

Дипломатия на широком фронте

Война отныне была предрешена, но, прежде чем заговорили пушки, на всём фронте будущего военного столкновения завязалось грандиозное дипломатическое сражение. Речь шла о том, как поведут себя в будущем конфликте страны, сопредельные Российской империи. Вне зависимости от того, должна ли была война для России стать оборонительной или наступательной, её ход во многом должен был зависеть от позиции Швеции, Пруссии, Австрии и Турции. О герцогстве Варшавском говорить не приходится, так как его настроения не вызывали ни малейшего сомнения. Что касается Турции, она уже вела войну с Россией, но до столкновения империй оставалось ещё немало времени, и турки могли либо помириться с царём, либо, наоборот, начать воевать с удвоенной силой. Разумеется, в случае с Турцией ситуация зависела не только от политической обстановки и усилий дипломатов, но и от развития событий на театре военных действий.

Но об этом чуть позже, а пока начнём с северного фланга предстоящего столкновения великих империй.

Швеция

Лагерь, в котором оказалась Швеция в 1812 г., куда менее определялся геополитикой, чем цепью случайных обстоятельств, достойных плохого исторического романа. Как уже упоминалось в главе 6, в результате переворота в Швеции был свергнут Густав IV, и королём был избран его дядя герцог Сёдерманландский. Власть почти сама собой пришла к нему по праву родства. Он уже управлял королевством в качестве регента при малолетнем Густаве IV в 1792–1796 гг. Теперь уже очень немолодой герцог снова оказался у власти, на этот раз в качестве короля, принявшего имя Карл XIII. По современным понятиям это был ещё совсем не дряхлый человек, в 1809 г. ему исполнился только 61 год. Однако в то время люди старели несколько быстрее, чем сейчас, и, кроме того, Карл XIII обладал очень плохим здоровьем, а многие вообще говорили о его слабоумии.

Так как сына у престарелого монарха не было, риксдаг решил избрать наследного принца для продолжения династии и управления королевством при мало способном к этому короле.

Выбор пал на принца Карла-Августа Гольштейн-Аугустенбургского. Он был избран в июне 1809 г., но не прошло и года, как 28 мая 1810 г. во время смотра войск упал с лошади… и тотчас скончался, как было официально объявлено, от «апоплексического удара».

Страна опять осталась без управления, нужно было снова избирать наследника! Среди кандидатов, кроме младшего брата погибшего принца, серьёзно рассматривалась кандидатура датского короля или, на худой конец, его сына, чтобы в перспективе объединить два королевства. Шведский риксдаг очень хотел угодить Наполеону, так как шведы надеялись, что император рано или поздно сменит гнев на милость и вспомнит о заблудшем старом (ещё с начала XVII в.) союзнике Франции. Поэтому кандидатуры датского короля или датского принца, являвшихся верными союзниками наполеоновской империи, казались очень перспективными. Так оно и было. Но, увы, для многих шведов всё, связанное с Данией, было неприемлемым, настолько укоренилась старая вражда этих двух скандинавских народов.

В ситуации, когда сам король и наиболее влиятельные шведские политические деятели не могли никак определиться, инициативу перехватил молодой офицер Карл-Отто Мёрнер, решивший попытаться продвинуть на шведский престол одного из наполеоновских маршалов. Мёрнер привёз письмо от Карла XIII императору французов в Париж и здесь сумел встретиться с Бернадотом, который из всех наполеоновских полководцев был наиболее известен в Швеции. В 1807 г. маршал сражался против шведской армии в Померании и зарекомендовал себя как неплохой полководец, а главное, проявил себя как великодушный победитель по отношению к шведским пленным.

Молодому офицеру легко удалось добиться согласия Бернадота, а далее, так как Наполеон хранил молчание, решив не воздействовать на решение риксдага, за него заговорили другие. Тем, кого Мёрнер увлёк за собой, удалось убедить риксдаг, что Наполеон жаждет избрания своего маршала, но молчит из скромности. И совершенно невообразимая авантюра удалась. На заседании риксдага 21 августа 1810 г. маршал Бернадот единогласно был избран наследным принцем. Узнав об этом, Наполеон был в шоке, но было уже поздно. Император хотел было довольно осторожно намекнуть маршалу, что, быть может, не стоило принимать подобный дар, но Бернадот ловко парировал: «Сир, не желаете же Вы, чтобы я встал выше Вас, отказавшись от короны?» На что Наполеон вынужденно ответил: «Хорошо, отправляйтесь, и пусть свершится то, что должно свершиться».

Реакцию императора нетрудно понять, учитывая, что среди всех его маршалов Бернадот выделялся, но не своими талантами, а своим вечным недовольством, оппозицией и намеренным срывом крупных военных предприятий. В 1802 г., ещё будучи дивизионным генералом, Бернадот оказался замешан в заговоре, возникшем среди военнослужащих подчинённой ему Западной армии[59]. Этот заговор, ни много ни мало, ставил своей целью вооружённый мятеж и насильственное свержение первого консула. Заговор был раскрыт, ряд офицеров надолго угодили в тюрьму, но никаких мер против генерала-заговорщика принято не было.

Спустя четыре года, 14 октября 1806 г., во время двойного сражения под Йеной и Ауэрштедтом корпус под командованием Бернадота находился прямо посредине между двух битв. До Ауэрштедта, где маршал Даву, истекая кровью, принял неравный бой, было всего лишь несколько километров, но Бернадот категорически отказался прийти на помощь своему товарищу по оружию. Даву одержал блистательную победу, но вся армия была возмущена поступком Бернадота, и как сказал один из офицеров: «Действия маршала Бернадота были столь недостойными, что его следовало бы либо отдать под трибунал, либо сделать вид, что ничего не произошло. К сожалению, император избрал второй вариант действий».

Во время битвы под Эйлау корпус Бернадота также не пришёл на помощь, на этот раз главным силам армии. Наконец, в 1809 г. под Ваграмом маршал не слишком удачно действовал во главе саксонского корпуса, зато в воззвании, обращённом к солдатам своего соединения, едва ли не весь успех французской армии в этот день объяснялся несравненными манёврами саксонцев…

Естественно, возникает вопрос, почему уже в 1802 г. Наполеон вместо суда над Бернадотом и как минимум его разжалования, а быть может и тюремного заключения, в 1804 г. сделал его маршалом. Почему в 1806 г. даровал Бернадоту громкий титул князя Понте-Корво и огромную денежную ренту, но не отдал его под военный трибунал после безобразной выходки под Ауэрштедтом?

Для ответа на этот вопрос нам придётся с геополитических высот спуститься на тот уровень, на который историки обычно предпочитают не переходить, ибо они, как выразился в своё время Луи Мадлен, «опасаются прослыть романистами». Тем не менее в случае с Бернадотом невозможно не сказать хотя бы пару слов о его личной жизни. Дело в том, что в 1798 г. молодой генерал Бернадот женился на очаровательной девушке Дезире Клари, дочери состоятельного марсельского негоцианта. Но эта девушка по иронии судьбы была, ни много ни мало, отвергнутой невестой Наполеона Бонапарта! Той, которую за два года до этого он бросил ради внезапно охватившей его страсти к Жозефине Богарне.

Сохранившееся письмо Дезире Клари к Наполеону показывает, насколько драматичным было это расставание. Вот несколько строк из него: «Ну вот Вы и женаты на другой. Больше не позволено несчастной Эжени (так Наполеон, который всех переименовывал на свой манере, называл Дезире) любить Вас и думать о Вас… Я думала, что я стану счастлива, я надеялась Вас увидеть скоро и стать самой счастливой из всех женщин, выйдя за Вас замуж… Теперь я желаю только смерти. Жизнь для меня страшная мука с тех пор, как я не могу её Вам посвятить»[1].

Чувство вины перед Дезире Наполеон сохранит на многие годы; что бы там ни говорили, в некоторых случаях император мог быть сентиментальным и подверженным самым обычным человеческим чувствам и слабостям. Но комплекс вины был не единственной причиной. Дело в том, что сестра Дезире, Жюли, вышла замуж за… брата Наполеона Жозефа Бонапарта, и таким образом Бернадот к тому же оказался дальним родственником Наполеона, седьмой водой на киселе, конечно (мужем свояченицы), но всё же родственником.

Оба этих личных фактора заставляли императора закрыть глаза на поведение строптивого и неверного маршала, прощая ему выходки, которые он не простил бы никому другому. В частности и поэтому он не стал препятствовать избранию Бернадота наследным принцем, хотя почти не сомневался, что тот поведёт политику своей отныне Швеции так, чтобы как можно меньше следовать в фарватере политики Наполеона.

Но всё же император ещё надеялся, что французское происхождение маршала, а также геополитические интересы Швеции не позволят Бернадоту вести откровенно враждебную политику по отношению к своей ставшей теперь далекой родине.