Читать интересную книгу Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства - Алексей Меняйлов

Пилат всю жизнь владел языком блестяще. Ведь он служил вместе с легионом в разных частях Империи, к тому же в молодости, когда язык осваивается легко, скорее всего, оказался в одной из модных школ Рима.

Другое дело, почему Марк слово, которое мог понять далеко не всякий, сохранил, не заменил его на несравнимо более известное греческое?

А именно потому, что это одна из тайных «визитных карточек» автора Протоевангелия.

Упоминание имени Пилата как автора Евангелия было невозможно — напрямую, но вставь «speculator», и толпарь не обратит внимание, не обратит внимание и его начальство (смотрят в книгу, видят…), а для мыслящего всё понятно.

Есть ли ещё причина, по которой Пилат в Протоевангелии упомянул о начальнике охраны? Ведь можно было написать просто: «царь послал за головой Крестителя, её принесли на блюде». Сущность описания судьбы Крестителя не меняется.

Но написано: «speculator».

Зачем?

Это отнюдь не лишнее слово — Евангелие написано предельно кратко, каждое слово взвешено, обдумано, и осмысление его для рождённых свыше необходимо.

Повторюсь: если бы для нас было не важно знание психологических законов жизни, то всё Евангелие вполне могло ограничиться одной фразой, что в мире идёт борьба между Добром и Злом, и Добро через тысячелетия после начала противоборства восторжествует.

«Speculator» важен для нас ещё и потому, что заключает в себя ещё одну подробность последних часов земной жизни Иисуса. Ведь по аналогии несложно догадаться, что «speculator» Уны не только убивал «возлюбленного» префектессы (повинуясь её желанию), не только пришёл за головой Киника, но и был заводилой в тех издевательствах, которые обрушились на Иисуса во дворе претории. А то иначе получается, что «жрецы» «богородицы» при казни Христа остались в стороне. (Кстати, из одного только факта издевательства охранников претории, верных психоэнергетическому вождю и поступивших вопреки желанию Пилата, следует, что инициатором казни Иисуса была префектесса!)

«Speculator» важен и для меня — как автора «КАТАРСИСа-3».

Слово «speculator» я обнаружил уже после завершения романа. Неужели все детали «Пилата» описаны в Евангелии настолько подробно?

Чего же тогда не читают, что написано?

Почему Пилат до сих пор подаётся как исчадье ада?

Почему никто из современных писателей, кроме Михаила Булгакова, не подал своего голоса в его защиту?

Почему всё возвращается именно сейчас?

Впрочем, кое-что я знаю: во всяком случае, то, почему это возвращение, «выход из пустыни», происходит именно в России…

глава семнадцатая

«Сто первый» аргумент в пользу Пилата

Зачем евреи отвели Иисуса к Пилату?

Для чего иудеи сразу не побили Его камнями — как то предписывал Закон для наказания богохульников и как чуть позднее поступили со Стефаном?

Какая цель — возможно, неосознанная — оказалась важнее гарантированной возможности Христа убить?

Почему Бог допустил, чтобы Его Сына не казнили предельно эффектным в глазах толпы образом: побиением камнями — за богохульство? Кроме религиозной эффектности приговора, воскрешение трупа с размозжённой головой куда зрелищнее, чем воскрешение трупа, практически при распятии не повреждённого.

В ста случаях из ста на подобные вопросы разнокалиберные иерархи всех деноминаций отвечают с тем смыслом, что первосвященники повели Иисуса к Пилату потому, что, во-первых, хотели соблюсти видимость законности в глазах толпы-народа, а во-вторых, соблюсти её были попросту вынуждены — из страха перед римскими властями, которые пеклись о законности в подвластных провинциях. Дескать, написано:«…нам не позволено предавать смерти никого» (Иоан. 18:31).

Вот чудеса! Первосвященники Распятием доказали, что говорят и поступают «в интересах» своей субстаи вопреки Истине, а тут вдруг их словам предлагают верить как абсолютной истине.

Выражаясь языком одного булгаковского героя: поздравляю, соврамши! И то, что впоследствии случилось со Стефаном, и не только это, — тому подтверждение.

В самом деле, выяснение истинного положения дел начнём с рассмотрения именно этого самого простого евангельского эпизода: Лука, «Деяния апостолов», глава 7-я, стихи с 54-го по 60-й. Здесь рассказывается о том, как весьма в городе заметного христианина Стефана спустя три с половиной года после Распятия побили камнями при большом стечении народа.

Смертоубийство происходило, согласно иудейским толкованиям Закона Моисея, вне города, следовательно, толпа со Стефаном должна была пройти через ворота — охраняемые. Но профессиональные стражники, обязанные, казалось бы, следить за соблюдением законов, на взвинченную толпу, волокущую из города человека, не прореагировали. А потом столь же профессионально «не заметили» и того, что та же толпа возвратилась уже без приговорённого, и притом в экзальтированном состоянии удовлетворения. Распоряжался во время казни Савл, как написано, официальный представитель синедриона. Но — о, чудо! — никаких неприятностей с властями у него, несмотря на заметность события, не было.

Их и не могло быть — иначе бы Стефана не решились волочь из города. И Савл не преследовал бы христиан по всем восточным провинциям Империи, вплоть до Дамаска.

Так что первосвященников, которые отвели Иисуса к Пилату, гипотетическая ответственность за убийство не пугала по той простой причине, что пугать не могла.

Властей первосвященники могли не бояться ещё и по другим двум причинам, каждой из которых вполне достаточно, чтобы с Иисусом поступить, как впоследствии со Стефаном: с одной стороны, первосвященники в случае осложнений всегда могли спихнуть вину на «неуправляемую» толпу, а с другой, и сами власти не пытались соблюсти юридические формальности. Свои своих не преследуют, а выгораживают: ну ошиблись, с кем не случается, покаялись, можно и простить… А уж если хотят кого из вождей наказать, то повод всегда найдётся.

На то, что власти и в той метанации не беспокоились о соблюдении законности вообще, а по отношению к неугодникам и подавно, есть не только косвенные указания в виде их безразличия к убийству Стефана (у власти был всё тот же Пилат: Стефана убили спустя всего три с половиной года после Распятия, а Пилат, считается, был при должности ещё шесть-семь лет; другое дело, что его, скорее всего, в городе не было) или невмешательство в готовящееся убийство женщины, взятой якобы в прелюбодеянии, — кто не знал, что объявленную прелюбодейкой сейчас забьют камнями? — но и прямые указания на действия самих властей.

Примеры можно умножить, но способному понимать и так всё ясно: первосвященники Иисуса привели в преторию к Пилату не из-за любви к законности и не из опасения перед своим народом, который суть управляемая толпа, и не из страха первосвященников понести наказание за расправу над Безвинным.

Тогда зачем?

Даже ответ в рамках суверенитизма — кто что приобрёл от встречи в претории? — даёт недвусмысленные результаты.

Первосвященникам встреча Иисуса с Пилатом была не выгодна вовсе: существовала вероятность, что Пилат оправдает Иисуса и даже даст Ему охрану, первосвященникам же в таком случае оставалось бы только корчиться от унижения. Пилат мог сделать это по нескольким причинам: или из любви к истине, или просто в пику первосвященникам, которых явно недолюбливал, или по той и другой причинам, вместе взятым.

Иисусу (во всей полноте человеку) замена побиения камнями на распятие несла только продление мучений: то, что смерть наступит непременно, Он знал. Это следует хотя бы из того, что Он многократно пытался сообщить это своим ученикам, да они, желавшие власти, не могли понять. Поход к Пилату для Него означал только прибавление мучений — бичевание, издевательства speculator'а во дворе претории, мучительное бесполезное хождение к Ироду, несение креста. И если Бог эту замену допустил, то отнюдь не из-за мазохистских потребностей Иисуса, а из соображений спасения — кого-то.

Кого?

Симона Киринеянина?

Но Симон как человек не иерархичный или в иерархии мало значимый, легко доступен, следовательно, Провидению легко было организовать обстоятельства так, что он мог оказаться и на пути к месту побиения камнями. Другое дело Пилат, который днём преторию, видимо, не покидал. Чтобы с ним поговорить, был один путь — прийти к нему в преторию Самому.

Да, на вопрос — ради которого из своих собеседников Иисус допустил Своё умерщвление именно через распятие — остаётся только один ответ: ради того, к которому надо было идти в преторию. Эта встреча была нужна именно Пилату — хотя её инициатором был не он.

Встреча Пилату была необходима: видимо, без соприкосновения с Истиной в беседе с глазу на глаз путь к его спасению удлинялся — затягивался мучительный брак, неестественное прокураторство грозило дальнейшей карьерой, умалялось наслаждение от незамутнённой мысли, отдалялась чистота общения с понимающими.