Читать интересную книгу Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

Она перевела взгляд на кровать, где лежала Виктория Викторссон тридцати семи лет, носившая прозвище Дубль-Вэ, – она лежала на спине и что-то бормотала во сне. Виктория была стопроцентной лесбиянкой. Мириам Ву тихонько прошла в ванную и встала под душ. Затем выбралась на улицу и купила хлеба на завтрак. Здесь, в лавочке при кафе «Корица» на Веркстадсгатан, она нечаянно взглянула на выставленные газеты, а после того бегом бросилась назад в квартиру Дубль-Вэ.

***

Микаэль Блумквист спокойно прошел мимо винно-красной «хонды» к подъезду, в котором жила Лисбет Саландер, набрал код и скрылся за дверью. Пробыв там две минуты, он снова вышел на улицу. Никого не застал? С нерешительным выражением Блумквист окинул взглядом улицу. Бублански задумчиво наблюдал за его действиями.

Инспектора Бублански беспокоила мысль о том, что если Блумквист солгал про нападение на улице Лундагатан, он, скорее всего, ведет какую-то игру. А это в худшем случае могло означать, что он каким-то образом был причастен к убийству. Но если он сказал правду – а пока что у инспектора не было причин в этом сомневаться, – то в этой драме присутствует некое скрытое уравнение. Из чего следовало, что в ней участвует больше действующих лиц, чем это кажется на первый взгляд, и что тут может скрываться гораздо более сложное преступление, чем простое убийство, совершенное психически больной девушкой в припадке безумия.

Когда Блумквист стал удаляться в сторону Цинкенсдамма, Бублански его окликнул. Микаэль остановился, увидел полицейского и двинулся ему навстречу. Они сошлись внизу лестницы.

– Привет, Блумквист! Вы ищете Лисбет Саландер?

– Отнюдь нет. Я искал Мириам Ву.

– Ее нет дома. Кто-то слил средствам массовой информации, что она появилась в городе.

– Ей было что рассказать?

Бублански изучающе посмотрел на Микаэля Блумквиста и вспомнил его прозвище – Калле Блумквист!

– Пойдемте прогуляемся! – предложил Бублански. – Мне хочется выпить чашечку кофе.

В молчании миновав Хёгалидскую церковь, Бублански привел Микаэля в кафе «Лилласюстер» возле моста Лильехольмсбру, заказал двойной эспрессо с ложечкой холодного молока, а Микаэль взял порцию кофе с молоком. Они устроились в зале для курящих.

– Давно мне не попадалось такого муторного дела, – сказал Бублански. – До какой степени я могу обсуждать его с вами, не боясь завтра прочесть свои слова в «Эспрессен»?

– Я не работаю на «Эспрессен».

– Вы понимаете, что я хочу сказать.

– Бублански, я не верю, что Лисбет виновна.

– И теперь решил заняться частным расследованием на собственный страх и риск? Так вот за что вас прозвали Калле Блумквистом!

Микаэль неожиданно усмехнулся:

– А вас, я слышал, называют Констебль Бубла.

Бублански натянуто улыбнулся:

– Почему же вы думаете, что Саландер невиновна?

– Я ровно ничего не знаю о ее опекуне, но убивать Дага и Миа ей было совершенно незачем. Особенно Миа. Лисбет терпеть не может мужчин, которые ненавидят женщин, а Миа как раз собиралась прищучить целый ряд мужчин, которые пользовались услугами проституток. Лисбет должна была целиком и полностью одобрить действия Миа. У нее есть моральные правила.

– Я никак не могу составить себе о ней четкое представление. Умственно отсталая психопатка или компетентный работник, способный вести расследования?

– Лисбет не такая, как все. Она страшно асоциальна, но ум у нее в полном порядке. И более того, она, по-видимому, способнее нас с вами.

Бублански вздохнул. Микаэль Блумквист высказал то же мнение, что и Мириам Ву.

– В таком случае ее нужно отыскать. Я не могу вдаваться в детали, но у нас есть технические доказательства того, что она была на месте преступления, и она связана с орудием убийства.

Микаэль кивнул:

– Очевидно, это значит, что вы нашли на нем отпечатки ее пальцев. Но это еще не значит, что она стреляла.

Бублански кивнул:

– Драган Арманский тоже сомневается. Он слишком осторожен, чтобы высказать это вслух, но он тоже ищет доказательства ее невиновности.

– Ну а вы? Что вы думаете?

– Я полицейский. Я разыскиваю людей и потом допрашиваю. В данный момент перспективы Лисбет Саландер выглядят мрачно. Нам случалось приговаривать убийц при гораздо меньшем числе улик.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я не знаю. Если она невиновна... Кто тогда, по-вашему, мог быть заинтересован в том, чтобы убить ее опекуна и двух ваших друзей?

Микаэль достал пачку сигарет и протянул ее инспектору, тот отрицательно мотнул головой. Микаэль не хотел лгать полиции, и он решил, что нужно поделиться некоторыми соображениями о человеке по имени Зала. Нужно было рассказать и о комиссаре Гуннаре Бьёрке из тайной полиции.

Но Бублански и его коллеги сами имели доступ к материалам Дага Свенссона, в которых имелась и та самая папка под названием «Зала». Все, что от них требовалось, это прочитать ее содержимое. Вместо этого они действовали точно паровой каток и передали средствам массовой информации все интимные детали частной жизни Лисбет Саландер.

У него был план действий, но он не знал еще, куда это его приведет. Он не хотел называть имя Бьёрка, пока у него не будет полной уверенности. А еще Залаченко. Его можно было связать как с Бьюрманом, так и с Дагом и Миа. Беда была в том, что Бьёрк ничего не рассказал.

– Подождите, пока я еще покопаю, а потом предложу альтернативную теорию.

– Надеюсь, что не «полицейский след».

Микаэль усмехнулся:

– Нет. Пока еще нет. А что сказала Мириам Ву?

– Примерно то же самое, что и вы. У них была любовная связь.

Бублански покосился на своего собеседника.

– Это не мое дело, – сказал Микаэль.

– Мириам Ву и Саландер были знакомы три года. Она не знала ничего о Саландер, даже о том, где та работает. В это трудно поверить. Но я думаю, что она сказала правду.

– Лисбет очень закрытый человек.

Они помолчали.

– У вас есть номер телефона Мириам Ву?

– Есть.

– Можете мне дать?

– Нет.

– Почему?

– Микаэль, это забота полиции. Незачем нам впутывать частных сыщиков с безумными теориями.

– У меня пока еще нет никаких теорий. Но я думаю, что разгадка скрыта в материалах Дага Свенссона.

– Мне кажется, вы сами можете найти Мириам Ву, если приложите некоторые усилия.

– Возможно. Но самый простой способ – это спросить у того, кто знает номер.

Бублански вздохнул. Микаэль вдруг почувствовал ужасное раздражение.

– Что же, вы считаете, что полицейские обладают особыми способностями по сравнению с теми, кого вы называете частными сыщиками? – спросил он.

– Нет, я так не считаю. Но у полицейских есть профессиональная выучка, и их работа – расследовать убийства.

– У частных лиц тоже есть выучка, – медленно произнес Микаэль. – И порой частный сыщик гораздо лучше может расследовать дело, чем настоящий полицейский.

– Это вы так думаете.

– Я это знаю. Дело Джоя Рахмана.66 Целая куча полицейских пять лет проспали, лежа на боку, пока Рахман, ни в чем не виноватый, сидел в тюрьме за убийство престарелой тетушки. Он так бы и оставался в тюрьме и поныне, если бы одна учительница не посвятила несколько лет жизни проведению серьезного расследования. Она не располагала теми ресурсами, которые есть у вас, но не только доказала его невиновность, но и указала на того, кто, с большой долей вероятности, мог совершить это убийство.

– В деле Рахмана речь шла о престиже. Прокурор не желал слышать о фактах.

Микаэль Блумквист пристально посмотрел на инспектора Бублански:

– Бублански... Я скажу вам одну вещь. В этот самый момент в деле Саландер тоже идет речь о престиже. Я утверждаю, что она не убивала Дага и Миа. И я это докажу. Я отыщу вам альтернативного подозреваемого, и когда я это сделаю, я напишу статью, которую вам и вашим коллегам будет очень неприятно читать.

***

По пути домой Бублански почувствовал потребность побеседовать об этом деле с Богом, но вместо синагоги зашел в католическую церковь на Фолькунгагатан. Он сел на скамейку в задних рядах и неподвижно просидел там час. Как еврею, ему, в сущности, нечего было делать в католической церкви, но там царил такой покой, что он регулярно туда захаживал, когда ему требовалось привести в порядок собственные мысли. Ян Бублански считал, что католическая церковь – самое подходящее место для размышлений, и верил, что Бог на него за это не обидится. Кроме того, между католичеством и иудаизмом имеется одна важная разница. В синагогу он шел, когда ему хотелось человеческого общения и участия. Католики же ходили в церковь для того, чтобы спокойно побыть наедине с Богом. Все в церкви располагало к тому, чтобы вести себя тихо и не мешать другим посетителям.