Читать интересную книгу Пернатый оберег - Алексей Яковлев

Примерно так же отреагировал на Глебов отчаянный призыв к помощи Курсаков. Тогда Панов позвонил в Швейцарию. Прямо обратиться к Никандрову он не мог, даже если бы и знал номер его прямого телефона, то поостерегся бы: мало ли каково состояние его здоровья… Еще доведешь больного до инфаркта! Поэтому решил сначала позвонить его супруге. Объяснил Нелли все — как и что. Предупредил, что, пока не нейтрализованы все никандровские недруги, выходить куда-либо с территории поместья для Юлии опасно. Попросил передать супругу, чтобы тот позвонил дочери и отцовской властью заставил ее соблюдать осторожность. Нелли Григорьевна разговаривала с Глебом очень любезно, поблагодарила его за беспокойство об их семействе, прилично поскорбела о смерти Изяслава и тяжком состоянии здоровья Марши, незлым хвалебным словом помянула Никиту, а беспокоить супруга и сама не стала, и Глебу запретила. Состояние здоровья господина Никандрова таково, что любое волнение для него чревато самыми печальными последствиями. А что касается Юлии, то ее ослиное упрямство давно всем известно, и его ничем не переломишь. Да и опасность ее «паломничества» (Нелли интонацией взяла это слово в кавычки) Глеб явно преувеличивает. И Курсаков, и Новиков ей уже сообщили, что организаторша покушения на Никиту и почти, а может, и не почти, убийца Марши обезврежена. Кстати, обеих мерзавок наняла сама Юлия, и сколько Нелли не просила упрямицу этих дрянных женщин уволить, падчерица упрямо их защищала. А чуть попробуешь настаивать, закатывала скандалы. Вот и получается: за что Юлия боролась, на то ее брат и сестра напоролись! Короче, пусть Юлия, дочурочка, которой она все равно что родная мать, отправляется туда, куда влечет ее вздорный норов. Охрана же пусть следует за ней по ее дороге неизвестно куда, а вся ответственность за безопасность «паломницы» возлагается на Новикова. В заключение Нелли Григорьевна рассказала, что она пребывает в неусыпных заботах о здоровье супруга, которое очень и очень оставляет желать лучшего. Но это конфиденциальная информация! Дэн же совершенно излечился от своей пагубной привычки и обещает стать достойным продолжателем всех бизнес-дел своего подлинного отца. Ибо не тот отец, кто породил, а тот, кто воспитал!

У обескураженного Глеба после этого разговора сложилось мнение, что Нелли, судя по всему, с трагическим исходом болезни супруга смирилась и уже вступила в войну за никандровское наследство. А раз известно, что Никандров в завещании разделил все свое движимое и недвижимое поровну между детьми, оставив жене лишь оговоренную в брачном контракте сумму, то чем меньше у Дэна конкурентов на никандровский пирог, тем материнскому сердцу Нелли Григорьевны спокойнее. Что же делать? Самое правильное — применив силу, запереть Юлию в ее комнатах и никуда не выпускать и, значит, поссориться с ней навек. Но Глеб пошел бы и на ссору, и даже на полное разрушение всего пока еще такого хрупкого и эфемерного чертога их любви, лишь бы не подвергать возлюбленную смертельной опасности. Ехать сейчас на коммерческое кладбище — без проведения предварительных мероприятий по обеспечению безопасности, без надежной охраны (Новиков с самыми надежными секьюрити сейчас проверял московские квартиры никандровского семейства) — было полным безумием. Если даже Нелли вышла на тропу войны за никандровское наследство, что говорить о претендентах — через Дэна — из табуновской ОПГ?! По сути, для того чтобы прибрать к рукам никандровские миллиарды, у Дэновой родни по крови осталось одно препятствие — Юлия. Жива, вернее, чуть жива еще и Марша. Но врачи все время намекали, что она не жилица, да и прикончить ее табуновцам пока не представляется возможным: палата набита новиковскими молодцами. А вот Юлия прямо так и просится изобразить из себя мишень… Ничего не поделаешь, придется клин из головы Юлии выбивать клином. Это будет очень болезненно, но лекарство сладким не бывает. Глеб вернулся в комнату, где оставил Юлию, и красавица встретила его упреком:

— Обещал отсутствовать минутку, а сам?

— Но ты же не скучала! — Глеб кивнул на телевизор.

Юлия наслаждалась творчеством женской молодежной группы разговорного жанра «Телки».

— Да, интересная группа, — согласилась Юлия. — Тебе нравится?

— По-моему, все, что они плетут — полная белиберда, — возразил Глеб. — Но если тебе интересно, смотри. Я уважаю твои эстетические пристрастия.

Однако «Телки» уже отговорили, наступило время «Новостей», и Юлия собиралась выключить телевизор.

— Я хотел бы посмотреть «Новости», — попросил Глеб.

— Смотреть «Новости»? — изумилась Юлия и сморщилась, как будто ей под нос сунули протухшую селедку. — Но это же ужасная скукотища! Впрочем, я тоже уважаю твои эстетические вкусы. Смотри!

«Новости», как обычно, начались с официоза. Юлия переводила взгляд с экрана на Глеба и обратно с таким выражением лица, как будто хотела сказать: «Ты назвал белибердой прекрасное телешоу “Телки”», а это что такое?! Я и не подозревала, что подобную лабуду хоть кто-нибудь смотрит». Но при этом девушка политкорректно помалкивала. Глеб оценил ее сдержанность и подумал, что даже требовательный фон Малахо́вка оценил бы ее толерантность. Кстати, что-то давно он не появлялся в Глебовом подсознании. Уж не уволили ли поборника и глашатая толерантности с Олимпа? Но вот дикторша перешла к неизбежным криминальным событиям:

— Продолжается расследование убийства Изяслава Никандрова, преуспевающего предпринимателя, сына и наследника одного из столпов российского бизнеса…

Юлия, услышав это сообщение, схватилась руками за голову, зашаталась, лицо ее стало бледнеть, бледнеть, и она рухнула бы на пол, но Глеб был настороже, вовремя подхватил ее на руки, отнес на постель и нажал на кнопку срочного вызова врачей. Те прибежали, сделали упавшей в обморок девушке укол и выпроводили Глеба из комнаты: «Больной следует отдохнуть, и всякое беспокойство ей противопоказано!» Глеб, с одной стороны, был рад, что хоть такой ценой удалось отвадить Юлию от авантюрного предприятия, с другой — обеспокоен: не нанес ли он серьезного вреда ее здоровью? Но врачи успокоили: больная выспится после уколов и встанет как новенькая. А долго скрывать от нее трагическое известие о смерти брата все равно невозможно.

Вскоре примчался Новиков. Мало было сказать, что на нем не было лица! Его заполошное состояние представляло собой смесь прострации с гиперактивностью:

— Меня заказали! — с ходу огорошил он Глеба.

— Кому заказали?! Кто?!

— Заказали тому, кого нет. А заказчик — Никандров, мой шеф!

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Глеб, — что это за приемщик заказов, которого нет? И при чем здесь Никандров? Объясни мне все толком!

Новиков, отдышавшись, начал объяснять. Оказывается, ему позвонила Нелли и приказала обеспечить безопасность паломничества Юлии к Клеопатриному мемориалу. Вся ответственность за ее жизнь и здоровье возложена на него. Нелли подчеркнула интонацией слово «ответственность» и передала трубку мужу. Никандров смог только прохрипеть:

— Если с Юлией что-нибудь случится, тебе…

На более пространное высказывание у олигарха сил не хватило. Но и без долгих речей все было ясно!

— Он заказал меня организованной преступности, а поскольку соответствующие отделы МВД ликвидированы, считается, что оргпреступников у нас нет. Тем не менее, если Никандров им проплатил, назвав условием и сигналом для выполнения заказа несчастье, которое произойдет с Юлией, меня обязательно убьют! Если ты не сможешь мне помочь, хотя бы простись по-дружески со своим боевым товарищем и не поминай меня лихом, — Новиков всхлипнул, обнял Глеба и положил свою буйную голову ему на плечо.

— Ты чего, белены объелся? — отстранил его Глеб. — Какое еще несчастье с Юлией?! Я никакого несчастья с ней не допущу! Сейчас Юля спокойно спит после успокоительных уколов психоневрологов, а проснувшись, поскорбит по убиенному Изяславу и, сделав для себя из этого трагического инцидента правильные выводы, откажется от самоубийственного паломничества к мемориалу Клеопатры.

— Ты уже знаешь Юльку с плохой стороны, но ты еще не знаешь ее с очень плохой стороны! — возразил Новиков. — Несмотря ни на какие убийства, она от своего безумного замысла не откажется! Если ей что взбрело в башку, пиши пропало! У нее эту дурь не вышибешь даже осиновым колом!

— Бессовестный ты человек, Новиков! Вместо того чтобы извиниться перед Юлией хотя бы заочно за все свои клеветнические на нее наветы, а передо мной и очно — за то, что постоянно играл мне на нервах, ты вновь поливаешь девушку грязью! Вспомни, в чем только ты ее не обвинял?! И Дэна она похитила, и Никиту убила, и Марше голову проломила, и Изяслава прикончила и ограбила — все она, все она! А что оказалось?! Ни в чем Юля не виновата! Никого она не похищала, не убивала, не грабила! А ты не успокоился, все ищешь, в чем бы еще ее обвинить!