Даров, как будто этого и ждал, и наши уста соединились. Мои губы, повинуясь, следовали за его, жадно улавливая каждое их движение, каждую ласку горячего языка. Руки Рона отпустили мои, давая позволение обнять его плечи, растрепать волосы, добраться до шнуровки на сорочке и с жадностью распустить ее.
Поцелуй становился все более напористым, прогоняя все мысли, вынуждая подчиниться уверенным действиям мужчины. Но вдруг все прекратилось - Рон отошел от меня, срывая с моих губ скорбный стон. Резким движением он снял с себя сорочку, бросил ее на пол и приказал:
- Встань!
Этому голосу, наполненному хрипотцой и страстным повелением, я воспротивиться не смогла. Спрыгнула со стола, а Эферон грубовато развернул меня спиной к себе, толкнул вперед, вынуждая облокотиться о столешницу, и вновь потребовал:
- Наклонись ниже! - его руки тем временем резко приподняли подол моего платья.
Что? На меня, словно вылили ведро ледяной воды!
- Уходи! - порывисто сказала я, сгорая от обиды.
- Что не так? - с иронией ответствовал Даров. - Разве ты не этого желаешь?
Загоняя злые слезы вглубь себя, я повернулась и отчеканила:
- У-хо-ди!
Эферон дернулся так, словно я ударила его.
- Еще раз поинтересуюсь, что не так? А, Снежа? - продолжил насмешничать он.
- Если ты немедленно не уйдешь, то я призову магию...Дарэф! - я все-таки выговорила это имя, вложив весь свой гнев.
В ответ он склонил голову на бок, по-звериному прищурился и произнес:
- Я уж думал, что ты никогда не скажешь об этом!
- Разве можно о таком молчать? - истерично вопросила я, вновь ощущая за спиной твердую столешницу, отрезающую мне путь к отступлению.
- Тогда почему? - прохрипел Рон, а на меня от двух этих слов повеяло холодом.
- Что почему? - пискнула я, разом растеряв всю свою уверенность.
- Почему ты не пришла и не поговорила со мной о прошлом? - он опять начал порыкивать, и воздух вокруг раскалился и завибрировал, заставляя дрожать оконные стекла. - Я, как круглый дурень, ждал твоего визита, а ты...Две пощечины в самом начале и все! Все, Снежа! Ты не удосужилась расспросить меня о том, как я жил до встречи с тобой! А я все ждал, хотел дать тебе время свыкнуться, а ты???
- А что я? - тоже закричала, вцепившись в край стола со всей возможной силой, так что заболели пальцы.
- Не догадываешься? - как-то подозрительно быстро Рон угомонился. Явно не к добру!
- Мне это совершенно неинтересно! - обида накрыла меня с головой, и я ляпнула совсем не то, что думала.
Губы Эферона сжались в тонкую линию, крылья носа нервно затрепетали, он шагнул вперед, неожиданно замер и обманчиво-бесстрастным тоном процедил:
- Значит, целовать меня тебе не зазорно, ласки мои тебе небезразличны, а я сам тебе неинтересен? Я правильно понял? - его черные очи превратились в две сверкающие огнем щелки.
Испуганно сглотнула, потому как подобной ярости мне видеть не доводилось. Ни один маг, даже во время войны, не выходил из себя настолько сильно, что огонь, вырвавшийся из очага, кружился вокруг него, пылал и грозился сжечь весь дом. На кухне стало так невыносимо жарко, что по моему лицу скатилась капелька пота. Вода! Меня осенило!
Подняла дрожащие руки и призвала на помощь водную стихию - благо здесь ее было в достатке. Кран крутанулся, и прозрачная струя холодным потоком ринулась в бой и окатила с ног до головы разгневанного полудемона. Огонь шипел, фыркал, сражался со своей извечной противницей, не желая признавать поражение. Дарэф неотрывно смотрел на меня, и самым ужасным было то, что я, как и раньше, ощущала все его чувства - жуткую смесь обиды, гнева, ярости и тоски, грызущих Дарова изнутри.
Вода лилась, огонь не унимался, в воздухе стоял противный запах гари, на полу плескались лужи. Мы с Роном не отводили друг от друга непреклонных взоров. Я сдалась первой и тихо всхлипнула:
- Уйди...пожалуйста...- отвернулась, чувствуя, как по щеке скользит самая первая слеза.
Позади раздались хлюпающие звуки, дверь распахнулась, выпуская бурный поток в гостиную. Я не сдвинулась с места, словно все силы покинули меня.
- Мя-у-у, - послышался отчаянный вопль, и торотигренок с разбегу запрыгнул на стол.
Боднул мокрой взъерошенной головой мою руку и, не получив желаемого ответа, легко укусил за палец, приподнялся на задние лапы, задевая меня передними, и тоскливо повторил:
- Мя-у-у...
Я всхлипнула, взяла котенка на руки, отрешенно провела по влажной шерстке. Он зажмурился и замурлыкал, делясь со мной теплом своего маленького тела. Я ожила, справилась с собой, гордо вскинулась и шагнула вперед. Добралась до мойки и повернула кран. Торотигренок все это время был со мной и мурлыкал. Развернувшись, увидела стоящего в дверном проеме Рона. Огонь вокруг его тела уже не полыхал, но по обнаженному торсу и рукам пробегали яркие искры. Волосы растрепались, глаза напоминали два светящихся угля. Пушистик зашипел, выпуская когти на одной лапе, указывая в сторону Дарова.
- Не обижу! - глухо проронил Эферон, прошлепал по воде до своей сброшенной сорочки, поднял ее, отжал. Из-под его руки с шипением вырвались облачка пара. Обернулся. Я невольно прижала торотигренка к груди, словно хотела укрыться за его тельцем. Только вот не от Рона я собиралась спрятаться, а от самой себя, потому что, несмотря ни на что, стоящий напротив мужчина был мне дорог. Сердце в груди билось часто-часто, руки дрожали, а вот ноги, отказывались повиноваться, не позволяя двигаться. А убежать хотелось неимоверно, хоть на все четыре стороны, лишь бы не видеть немой упрек в этих светящихся глазах.
Закончив с рубашкой, отчего тонкий шелк стал похож на ветошь, Даров поглядел на меня. Собирался что-то сказать, и я затаила дыхание, но он внезапно передумал разговаривать. Только криво усмехнулся и направился к выходу. Здесь остановился, осмотрел трещины на стене и вполголоса вымолвил:
- К вечеру пришлю работников...
- Не...
- Не спорь! - низкий голос Рона эхом отозвался внутри меня.
Я стояла молча, не в моих силах было сейчас шевелиться или говорить. Рон повернулся, и наши взоры вновь встретились. Мы обижались друг на друга, и пусть ярость и злость отступили, запустив в души тоску и опустошение, мы не были готовы к дальнейшему диалогу или прощению. Без всяких слов чувствуя, что он и так понимает меня, я неумолимо глядела на него, коря себя за проявленную слабость. Эферон уступил, чуть склонился и с затаенной печалью произнес:
- Пусть это станет моим прощальным подарком...
Я решила не спорить - пусть будет так! Кивнула, и он ушел, даже не оглянувшись напоследок. Теперь на меня напало оцепенение, точно на плечи упала и давила всем своим весом каменная глыба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});