вазочку с вареньем. Анка сияла, поглаживая свой фотоаппарат, как будто уже видела, что идет по острову, делает селфи с медведем, с кабаном, с Белой Женщиной. Может быть, даже стихи начинает сочинять.
В стекло легко застучали первые капли.
– Дождь! – Светик поднялась. – У нас палатки открыты, надо бежать.
– Оставайтесь, переждите дождь, – вскочил на ноги дядя Лёка. Светик заметила, что за время чаепития он так и не прикоснулся к своей чашке, не взял ни печенья, ни щедро предлагаемого шоколада.
– У нас там вещи, надо убрать. – Оставаться не хотелось.
– Мы еще придем! – заверила Анка. – Костик! Что надо сказать?
– Ага, – буркнул Костик и, подавившись, закашлялся. – Придем.
– Спасибо! – сияла Анка. – Нам у вас очень-очень нравится!
– Я рад. – Дядя Лёка неуверенно переступал с ноги на ногу, словно не мог понять, что делать дальше – уговаривать гостей остаться или идти провожать. – Очень рад. Буду ждать. Завтра, да? Я вам еще не все показал. Тут много интересных мест. Сходим дальше по берегу, я покажу зимнюю заимку. – В окно ударил порыв ветра с дождем. – Ну, если погода будет хорошая… – Нахмурившись, он смотрел в окно. – А то по такой погоде отсюда и не уедешь…
– Идем! – торопила подругу Светик. Ей не нравилось, что Глеб ушел, ничего не сказав. Он о чем-то уже догадывался, но никому ничего не говорил. И это тревожило особенно. Он ушел! Может, и всем надо было сразу уходить? Не сидеть, не дожидаться дождя? Не слушать рассказы? Не есть угощения…
На улице как-то разом потемнело, ветер стал колючий и холодный, заставил согнуться, прибавить шаг. Дошли до взгорка. Здесь ветер взялся за ним с новой силой.
– Кепка! – вдруг схватился за голову Костя. Он так был увлечен подаренной шоколадкой, что забыл обо всем остальном.
Светик закатила глаза, чтобы разглядеть, что у нее на голове. Тоже кепку забыла. Ничего себе! Никогда с ней не расставалась, и тут – на тебе!
– Аня, кепка! – захныкал Костя.
– Вы идите, я вас догоню! – крикнула, перекрывая гул стихии, Светик. – Закройте палатки, если я задержусь!
Развернулась и, подгоняемая порывами, побежала обратно. Получалось легко и даже приятно.
Дом был похож на огромный суровый тихоокеанский лайнер, что идет сейчас, преодолевая стихию. Плотно закрытая дверь, отражающие темное небо окна.
Светик и сама не понимала, почему она не пошла к крыльцу. Вспомнились пугала, захотелось на них посмотреть не через стекло. Это желание повело ее вокруг дома. Будка, громыхнула цепь. Большая лохматая собака посмотрела на Светика. Грустно посмотрела. Мотнула хвостом. Во взгляде вопрос, но такой… ленивый. Светик машинально поднесла палец к губам. Собака зевнула и отвернулась.
Хороший сторожевой пес, умница. Странно, что она не видела собаку из окна.
Светик глянула на огород. Картошка. Пугала как пугала, ничего особенного. Забралась на приступок, заглянула в дом.
В конце концов кепки могут быть где угодно, а не в комнате. Они могли их оставить на улице, забыть в лагере, потерять по дороге…
Но все эти оправдания сразу забылись, как только ее голова оказалась на уровне окна.
Дядя Лёка сидел около стола, положив на столешницу руку, склонив голову. Голова тяжело покачивалась. Стол был еще не убран – разбежавшиеся чашки, крошки, хлеб, сыр, фантики от конфет.
Светику стало на мгновение стыдно, что они не убрали за собой, не помыли чашки. Просто встали и убежали. Как будто гнал кто.
Гнал?
На другой стороне стола, на месте Костика, сидела девчонка. Светленькая, простоволосая, в бежевом свободном платье. Болтала ногой. Голова опущена, волосы занавеской закрывают лицо.
Они о чем-то говорили. Дядя Лёка хмурился, говорил коротко. Девчонка кивала, отвечая. Слова были тихие, слышалось одно сплошное бубнение.
Дядя Лёка как будто что-то выговаривал, девочка оправдывалась. Но потом силы изменились. Девчонка подняла голову. Волосы освободили лицо. Сразу стали заметны темные глаза.
Светик разом почувствовала себя на Святой горке, за спиной крест, а перед ней…
Теперь девочка что-то выговаривала дяде Лёке, доносилось: «Ты не волнуйся… сделаю… как захочешь…»
Светик заметила движение. От входной двери. Там кто-то был. С самого начала был. Он все слышал. И если бы не стал двигаться, так и остался бы незаметным.
Говорящие замолчали, повернулись ко входу.
Светик с силой ударила костяшками пальцев по стеклу. Успела испугаться, что старое окно не выдержит, развалится.
Но все это из головы тут же вывалилось, потому что через секунду она уже бежала кругом дома к крыльцу.
– Не туда! – налетел на нее Глеб, дернул за куртку и потащил по взрыхленным картофельным грядкам к пышным кустам смородины и бузины.
Они уже спрятались в густой зелени, когда за угол дома зашел дядя Лёка, огляделся. Он долго стоял, уперев руки в бока и широко расставив крепкие ноги. Ждал.
– Что?..
Глеб закрыл ей рот ладонью. Ладонь была грязная, пахла чем-то кислым. Хотелось вырваться, но брат держал крепко.
Дядя Лёка стоял, ждал. Он весь как-то замер, и было понятно, что замереть так он может надолго. И ни дождь, ни ветер его не прогонят.
Но он ушел. Постоял еще немного и вернулся в дом.
Глеб потащил сестру за руку прочь. Их еще закрывал куст, за спиной были высокие заросли картошки, но они все равно чуть ли не ползли, до боли в коленях низко пригибаясь к земле.
Пригорок скрыл от них дом, только тогда они смогли выпрямиться и по пояс в траве побежали к лесу.
– Что это было? – кричала Светик в спину брату.
Глеб молчал. Он был непривычно собран и сосредоточен. Бежал, стараясь не наступать на кочки, чтобы не спотыкаться. Чтобы не упасть.
– Что?.. – снова заговорила Светик уже около леса.
Глеб не дал закончить фразу, увлекая за собой в темноту деревьев.
Дождь все никак не начинался. Вяло капало, гоняло ветром зазевавшиеся дождинки, крутило еще не намокшую пыль.
Вдруг Глеб остановился. Словно налетел на что-то. Но перед ним ничего не было.
– А! – взвыл он. – Все равно бесполезно.
– Что?
– Она услышит!
– Кто?
Хотелось ударить Глеба, чтобы он перестал говорить загадками, чтобы уже наконец все объяснил.
– Покойница эта!
Глеб резко посмотрел направо-налево, задрал голову.
Они были одни. Только ветер, только деревья, только…
– Какая покойница? Та, что была в комнате?
– Пойдем, может, она нас хоть ненадолго потеряет.
– Не пойду, пока не скажешь!
Глеб, казалось, только сейчас заметил, что с ним Светик. Что она не его двойник, не его тень, а совсем другой человек, что она может что-то хотеть.
– Ты постоянно где-то ходишь! Ничего не говоришь! Я твоя сестра! Я должна знать!