Кладбище находилось в небольшом парке университета, в котором любили гулять влюбленные парочки. Несмотря на то, что в Лендале хоронили самым обычным способом, то есть запихивали усопшего в горб и клали этот гроб в ямку два на полтора, в университете придерживались более гигиенично способа, то есть здесь в обычае была кремация, что позволяло не занимать много места. Урны с прахом просто ставили в стену. Однако для того, чтобы удостоиться этой чести, нужно было стать либо профессором университета и умереть только после того, как прослужил во благо науки несколько десятилетий, либо открыть протон, изобрети вечный двигатель или еще что-нибудь в этом роде, либо оказаться студентом, умершим в стенах университета, у которого нет никаких родственников, знакомых и уж, не дай боги, фамильных склепов. Да и при этом должно было быть соблюдено несколько условий. Во-первых, студент не должен был быть отчислен на момент смерти. Во-вторых, он должен был быть круглым сиротой, и в-третьих, умереть не из-за собственной неосторожности и халатности при проведении кого-нибудь опыта, например не вылить ведро серной кислоты в жбан воды.
При соблюдении всех этих условий несчастного хоронили в на самом нижнем уровне стены, почти на уровне земли.
«Но все таки, зачем директор меня туда послал?» – раздумывал про себя Шус, уже добравшись парка, – «Если бы, например, умер Эсиланс, ректор университета, вряд ли бы Сэйлэнар сидел в своем кабинете, а если бы умер Чистелен, вряд ли Сэйлэнар посылал бы меня. В конце концов, зачем? Может, там случайно восстали из мертвых древние и весьма могучие маги, но как бы они восстали, если от их тел осталась только кучка пепла. Даже никаких костей. И в конце концов, если они все же восстали, как делу может помочь он, Шус, ведь он не такой великий герой. И он только что вернулся боги знают откуда, а его сразу же посылают спасать мир? Это же не честно, дайте герою хоть чуть-чуть отдохнуть!»
Пока Шус размышлял, зачем он идет туда, куда он идет, он уже дошел туда, куда он шел. Около стены из гранита выстой чуть больше человеческого роста, с прикрепленными с лицевой стороны табличками с именами, собралась небольшая толпа. По правде сказать, ее и толпой был сложно назвать. Так, человек десять-пятнадцать и почему-то почти все знакомые лица. Там были Еле и Холдар, последний, почему-то как и Еле в милицейской форме, Майклус, однокурсник Шуса, с которым тот успел познакомиться в последний день, еще пяток человек с второй ступени факультета практического использования магии и пара парней с второго второй общей ступени, с которыми Шус успел сдружиться, пока в течение года изучал общеобразовательные предметы, штук шесть девушек, которых Шус если и видел, то не помнил, где. Что-то говорило ему, что они подруги Втри, но он не был в этом уверен. Стояли они все, обернувшись к мужчине средних лет. Он был в черной сутане с вышивкой из золотых ниток. На ней присутствовали два голубя, взявшие друг друга за крылья, череп на фоне луча, пробивающегося сквозь облако, а посередине – младенец, протягивающий одну руку вверх, а другой прикрывающий то, что в таком юном возрасте прикрывать совсем не обязательно. Этот человек в сутане был чиновник ритуальных служб. Поскольку Лендал – интернациональный город, в котором перемешена масса людей и религий, законные ритуалы типа женитьбы и похорон проводили там не священники какой-либо религии, а чиновники, подписывавшие все необходимые бумаги и проводившие все необходимые обряды: например, они говорили последнее слово об усопшем.
-… он прожил короткую жизнь, но его жизнь протекала в служении нашему городу, – говорил чиновник, – он помог одолеть…
Шус подошел к Майку, который был ближе всех и вежливо, не желая нарушить таинство церемонии, спросил:
– Скажи, а что здесь происходит?
– Сам не видишь? Хороним двух моих однокурсников. Втри, ее, хоть я и проучился с ней целый год, я знал довольно поверхностно, а второго зовут Шус. Похоже, он был хорошим парнем, я познакомился я с ним в день его исчезновения, – не оборачиваясь, ответил Майклус. – Тела так и не нашли, но было решено, что они умерли. Ведь они были только первыми, ну ты сам знаешь, ведь об этом везде пишут. По правде…
Тут Майк наконец-то повернул голову, поправляя съехавший локон волос. Не задумываясь, он глянул на Шуса и отвернулся, и только через полсекунды его будто бы током ударило. На этот раз он медленно повернулся к Шусу всем корпусом и тупо заявил:
– Ты же вроде бы умер…
Шус уже успел оправиться от ступора, вызванного заявлением, что он и Втри умерли. В отличие от Майка у него было время и он уже успел подготовить ответ:
– Ну да, Майк, я действительно умер, но ты не вернул мне один долг и теперь я буду мучить тебя, пока не сведу в могилу, – скорчив перекошенную, впрочем совсем не страшную мину, и выдав хрипловатый голос старого алкоголика, ответил Шус.
– Ну да, вернулся? – недоверчиво переспросил Майк, – на зомби ты не очень-то похож. Слишком хорошо пахнешь, да и цвет лица живее некуда, а на призраков я в замке своих родителей насмотрелся столько, что я стал экспертом в этом вопросе и уж точно отличу живого человека от астральной постжизненной сущности. Так, ты что, жив?
– Да, черт тебя побери, а с какой радости вы вообще решили, что я и Втри умерли? Стоило пропасть на какую-нибудь дюжину дней и все тебя уже трупом считают. А ведь Втри исчезла и того позже.
– Нечего себе на дюжину дней. Ты пропал на все летние каникулы! От них остался какой-нибудь десяток дней.
– Постой, все лето?!
– Где ты вообще был?
– Это довольно долго рассказывать… Но все равно, в чем дело?
– Я сам не очень хорошо понимаю. Я вернулся с родины вчера, но о «Лендальском убийце» даже во «Временах» написали. А ведь во «Временах» абы что не пишут.
– Что еще за «Лендальский убийца», что вообще происходит с этим миром?!!!
Только теперь Шус заметил, что на них все смотрят и, естественно, в особенности на него, что и не удивительно, ведь не каждый день тот, кого хоронят, сам приходит на свои же похороны. По крайней мере не в мире Фальтьяры.
1:30.29.11.2009
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});