— Северцев — сын одного из лидеров центристской партии, — пояснил Пассер. — Вам процитировать, что реформисты говорят о ваших Избавительно-Погибельных играх или сами догадаетесь?
— Пути отца и сына совпадают далеко не всегда.
— С братками Северцев-младший не связан, это я вам гарантирую.
— Удгайрис тоже числился центристом, — возразил Валиев.
— В центристах не числятся, — хмуро сказал Адвиаг. — Там работают… Это одна из самых опасных и влиятельных партий в империи. А может, и самая опасная.
— Чем же? И почему их называют центристами?
— Потому, что изначально это была народно-социалистская партия, которая десять лет назад распалась на три линии — восточную, западную и центральную. Программы у них по большинству пунктов совпадают. Это преобразование империи в республику, «Три постулата демократии» в качестве первых трёх параграфов конституции, антимонопольный кодекс и всё прочее в том же духе. Но центристы опасны тем, что категорически не признают компромиссов с императорской властью. Ставку делают не столько на вооружённые действия, сколько на пропаганду. Предпочитают овладевать душами людей, а боевые акции для них не более чем вспомогательное средство. Они заявляют, что не будут тратить время и силы на войну с императором и его… — тут директор запнулся, но всё же сказал, хотя и шёпотом: —…его прихлебателями, а просто уничтожат императорскую власть как явление.
— Эта разновидность бунтовщиков действительно самая преступная и опасная, — согласился Валиев. — Их действия нацелены не на процесс борьбы, а на результат. Но тогда непонятно, почему Северцев и Удгайрис попали в донесение.
— А то, что Удгайрис был расстрелян как пособник Погибельника, вас уже не смущает?
— Нисколько. Для придворных, как нынешних, так и бывших, это стандартный способ сводить личные счёты.
— Себя вы к придворным не причисляете? — поинтересовался Пассер.
— Нет.
— Отрадно, — сказал Адвиаг. — Значит, сработаемся. Короче так, председатель: у нас идёт серьёзнейшая операция против реформистских лидеров, и в первую очередь против центристов. Большинство акций приходится, как вы понимаете, на Гирреан. И мне крайне нежелательно, чтобы под ногами братки путались.
— Какого чёрта им там надо? — процедил Валиев. — Братства Гирреаном не интересовались никогда. Избавитель приходит в мир из проклятой земли, обиталища преступников и калек? Смешно. Тогда что они ищут в Гирреане?
— Как только появится информация, поделюсь, — заверил Адвиаг. — А вы постарайтесь, чтобы в Гирреан братки не попадали ни при каких обстоятельствах. До пятнадцатого декабря там должно быть чисто!
— А что будет шестнадцатого?
Пассер хмыкнул.
— Шестнадцатого мы трое либо по Алмазной звезде на грудь получим, либо к расстрельной стене пойдём.
Председателя пробрала дрожь. Не далее как восемнадцать дней назад император едва не приговорил его к смерти. И вот опять…
— Что поделаешь, — сказал Адвиаг. — Работа такая. Только крайности, либо звезду на грудь, либо дырку бластерную в затылок. Ну да ничего, — похлопал Валиева по запястью, — прорвёмся.
— Хотелось бы верить…
— Если сумели выжить до сих пор, то сумеем выжить и дальше.
Валиев кивнул.
— Спасибо, директор. Вместе мы действительно сумеем справиться даже с Погибельником… А сейчас, простите, дела.
Валиев ушёл.
— Как думаешь, — спросил Пассера Адвиаг, — он действительно верит в Погибельника?
— Кто его знает… Может и притворяется. Одно скажу с уверенностью: братков он прессует на совесть. И в полицейский период своей жизни был очень хорошим опером.
— Ладно, черт и с ним, и с Погибельником, лишь бы братки под руку не совались. — Адвиаг помолчал. — Что там с Северцевым-старшим?
— Ничего. Он опять поменял систему связи и паролей, шифровальщики с аналитиками говорят, что ничего подобного никогда не видели. Разбираться в ней будут год, не меньше. А в остальном всё по-прежнему.
— Разбираться год… — пробурчал Адвиаг. — Через год они опять всё поменяют, и мы вновь окажемся на морозе с голой задницей.
— Чтобы сверкать задницей в следующем году, её надо прикрыть в этом.
Адвиаг вздохнул.
— Генерал, давайте о задницах после полудня поговорим? А сейчас отдыхать. Четвёртые сутки без сна — это слишком много даже для офицеров службы охраны стабильности. Совсем уже голова не работает.
— Дронгер, — глянул на него Пассер, — что ты решил с Винсентом?
— И это тоже на послеполуденное время. Винса надо уговорить немедленно уехать из Гирреана. А я никак не могу придумать ни одного убедительного аргумента.
— Я тоже…
— Спать, Альберт. Сейчас от наших мыслей больше вреда, чем пользы.
— Да, — кивнул Пассер.
* * *
Маллиарве выпал редкий для начала ноября солнечный день. Потоки света лились в широкие окна просторной гостиной, отблесками с подвесок люстры рисовали радугу на белом потолке.
Джолли с растерянностью смотрел на затянутые дорогими циновками стены огромной пятикомнатной квартиры. Пол застилают пушистые ковры. Светильники пусть и не хрустальные, но из очень хорошего стекла. Портьеры шёлковые, мебель кожаная.
— Тридцатый этаж! — радостно сказал Кандайс. — Окна на две стороны. Вся Маллиарва как на ладони! Теперь небесные картины можно будет смотреть прямо из гостиной, не надо на мороз выходить.
— Сыночек, — робко сказала Ульдима, — квартира хорошая, но каких же денег аренда стоит?
— Аренда идёт в счёт гонораров. И это только начало. Через год мы будем жить в десятикомнатных апартаментах.
— Кандик, зачем нам десять комнат? Пока эти уберёшь…
— Мама, у тебя есть горничная и кухарка. Приходящие, правда, но скоро будут и постоянные. Для Лайонны няню наймём.
— И чем всё это будет оплачено? — спросил Джолли.
— Я же говорю — у меня постоянный контракт с хорошим спортклубом. Вечером подписываю. Они предоставляют квартиру, питание всей семье, лётмарш. И это не считая гонораров за выступления! Плюс выплаты за рекламу спортивной одежды, зубной пасты и прочей дребедени. Бать, ну ты что? Я уже год в призовых боях участвую. Нормальная работа.
— До сих пор ты заключал только одноразовые соглашения под каждый конкретный бой. Ты сам выбирал противников и условия поединков. Теперь же это будет решать менеджер клуба. И ты не сможешь отказаться от боя.
— Ну и что? — разозлился Кандайс. — Хочешь сказать, что до сих пор я только со слабаками махался, а теперь, когда против меня крутого перца выставят, я лягу, как шлюха последняя?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});