он встал с матраса и выглянул в коридор. Напротив вполголоса помянули размножение макак, и всё затихло. Гедимин, оглядевшись, пошёл к двери. «Это надо проверить,» — думал он. «Кажется, я многое пропустил.»
Мимо неподвижного коменданта он прошёл так тихо, как только мог, от самой двери оглянулся на него — Гай так и лежал, не открывая глаз. Бесшумно приоткрылась дверь, с освещённой улицы потянуло прохладой. Гедимин осторожно выглянул, посмотрел направо, — у озера, недалеко от насосной станции, горели фонари, и в их свете блестела сине-белая броня. Ремонтник рассмотрел один тяжёлый экзоскелет, двоих патрульных в лёгких «Маршаллах» и несколько теней там, куда свет фонарей не проникал. «Шестеро или семеро, один „Шерман“,» — Гедимин очень осторожно прикрыл дверную створку и отодвинул другую, посмотрел налево. В конце улицы, ведущей с юга на север, — «первой стрит», как гласила табличка на каждом бараке, — виднелся участок, освещённый перекрещенными лучами. Там мерцали красные огоньки зажжённых сигарет, и Гедимин, прислушавшись, уловил скрип брони и негромкие голоса. «Второй пост,» — он ещё немного высунулся на улицу, удивлённо разглядывая пустое пространство. Больше постов не было, ни один охранник не стоял у бараков и не бродил вдоль них, и два больших патруля не спешили отправиться в дозор.
— Эй! — кто-то больно ткнул Гедимина в спину. — Ты куда лезешь⁈
Захлопнув дверь, он обернулся и увидел Гая Марци. Тот сердито смотрел на него, сузив глаза, и поглаживал пальцем широкий браслет часов. За дверью что-то загромыхало — кто-то тяжёлый шёл по улице.
— Пересчитывал патрульных, — сказал Гедимин. — Куда пропали все макаки?
— Как ты мне надоел, — Гай с тяжёлым вздохом опустился на матрас. — На первой стрит два сторожевых поста и один джунг-патрульный. Но к тебе лично я приставил бы два «Шермана».
— Хм… Неплохо, — Гедимин усмехнулся — слова коменданта показались ему лестными. — Почему решили убрать охрану?
— Тут нечего охранять, — комендант нажал кнопку на браслете и снова посмотрел на ремонтника. — Большие посты — на границах территории. Пока ты в её пределах — можешь идти куда вздумается, но захочешь выйти — застрелят на месте. Ночью патрульные только следят за порядком. Возможно, к концу года уберут и их, оставят только пограничников.
«Тогда это действительно будет наш город,» — мечтательно сощурился Гедимин. «Наша территория и наш урановый рудник. Надо хорошо подготовиться к этому дню…»
— Что у тебя за кнопки? — он указал на браслет Гая. — Передатчик?
— Ну да. Я обязан сообщать на пост охраны о нарушениях порядка, — Гай поморщился. — Иди спать. На тебя сегодня уже два донесения, сейчас третье отправлю.
— Надо же, — хмыкнул Гедимин, направляясь к своей комнате. В коридоре было тихо и темно. Выждав немного, ремонтник провёл пальцем по стене. В сорок пятой клетушке заворочались и вопросительно хмыкнули.
— Я верну патрон на место. Можешь пользоваться. Но ты на ночь оставишь мне резцы и свёрла, — тихо сказал Гедимин. — И электроды. Я видел на твоей цацке сварные швы. Электроды мне тоже нужны.
— Это спайки, — усмехнулись за стеной. — Ты можешь наладить тут сварку? Это было бы хорошо. А на что тебе все эти штуки?
— Из двух повреждённых механизмов на свалке можно собрать один исправный, — сказал ремонтник, с довольной усмешкой укладываясь на матрас. — Но нужно поработать.
— Чего? Ты чинишь хлам на свалке⁈ В своё свободное время ковыряешься в этом… Ты думаешь, тебе обломится лишний паёк? — Лилит говорила тихо, но сдерживаться ей было непросто.
— Я разбираюсь в устройстве механизмов, — ответил Гедимин. — А за твои цацки тебе обломится паёк?
За стеной громко фыркнули.
— Цацки… Ты всё-таки больной. Что там за механизмы? Да ещё два одинаковых…
— Покажешь свою работу — я покажу тебе свою, — ремонтник повернулся на другой бок. Сейчас, когда и мозг, и тело получали достаточную нагрузку, его устраивало всё — кроме появившейся привычки спать по часу за ночь.
— Эй, не спи, — по стене тихонько постучали. — За час до отбоя я буду у оврага. У меня там нычка. Ты про сварку не соврал? Можно её наладить? А гальваническую ванну?
— Можно, — отозвался Гедимин, не открывая глаз. — Если не сожжём проводку — всё будет.
«Истребитель получился удачный,» — подумал он, вспомнив мельком увиденную модель. «Приятно посмотреть. Правда, не летает, но это можно исправить.»
16 июля 56 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«С каждым днём Эзра Юнь произносит при мне всё меньше слов,» — задумчиво хмыкнул Гедимин, повернув с посадочной полосы налево, к стоящему на отшибе госпиталю. «Скоро начнёт объясняться жестами.»
За оградой из колючей проволоки скрывалось белое строение с красным крестом на стене. Гедимин прошёлся вдоль забора — за одним из пуленепробиваемых стёкол мелькнула белая тень. Ремонтник дотянулся до окна и постучал по раме. Раненый быстро подошёл, наклонился к стеклу, растерянно мигнул. Он был раздет до пояса, левую половину туловища — от ключицы до нижних рёбер — покрывал жёсткий прозрачный корсет, под ним на коже виднелись посветлевшие кровоподтёки. Раненый поднял левую руку, придерживая её под локоть, и приложил ладонь к стеклу. Гедимин коснулся окна с другой стороны и усмехнулся.
— Эй, ты! — донеслось с крыльца. Из-за двери высунулся, вынув изо рта сигарету, охранник в экзоскелете. Он приподнял лицевой щиток, чтобы подымить без помех, и теперь прикрывал проём ладонью. Гедимин, ещё раз усмехнувшись, отнял руку от стекла и свернул в переулок. Говорить с охранником ему не хотелось.
У входа в информаторий было шумно, а в вестибюле — ещё и тесно. Эдмондо прикреплял к стене свеженапечатанное расписание фильмов, рабочие, собравшиеся вокруг, шумно что-то обсуждали, тыкая пальцами в лист. Эдмондо опасливо косился на них и незаметно прокладывал себе путь к отступлению. Из-за приоткрытой двери кинозала неслись громкие ритмичные звуки. Гедимин с интересом прислушался к ним и уловил среди них несколько осмысленных слов. Это была песня; кажется, речь в ней