— И не нашли?
— Нет, — со вздохом ответил Женя.
Он помолчал, глядя на носок Ваниного ботинка, бороздящего сухую землю под ногами, потом добавил:
— Мне очень жаль Дружка, а Серёжка чуть не плачет.
Ваня чувствовал себя скверно, и в его голове пронеслось сразу несколько мыслей. Первая, не покидавшая его не только в эту минуту, но и потом, целый день, — это мысль о том, что он поступил скверно, вторая — сожаление о том, что в лагере знают об этом. Теперь ему казалось, что все ребята смотрят на него и осуждают, а у него нет оправдания. И сейчас, когда подошёл Серёжа и предложил пойти играть в футбол, Ване было не по себе.
Однако и во время игры Ваня чувствовал себя очень плохо: часто подавал мяч не туда, куда следует, ноги не слушались…
После обеда он спросил у Серёжи:
— На рынке Дружка не искали?
— Нет, — ответил он.
— Так надо побывать.
— Пожалуй, — живо согласился Серёжа и побежал искать Володю.
Пока Серёжа искал товарищей, Ваня отправился на рынок. Ему хотелось найти Дружка самому, а потом всё рассказать Серёже, Володе и Юре на чистоту, по-пионерски.
Сережа на рынок не пошёл. Они с Юрой зашли в милицию и встретили там Ивана Ивановича. Он сказал им, что их трофеи сдал кому следует, а заодно рассказал и о их поступке. Серёжу и Юру принял младший лейтенант милиции, выслушал их и обещал помочь найти Дружка. Разумеется, он имел в виду не столько собаку, сколько вора.
Ваня без труда узнал на рынке того самого человека, который увёл собаку. Он стоял у лавки под навесом около какой-то женщины, которая торговала картофелем. Спицын и не подозревал, что это и есть тот самый «огородник», которого ищет милиция. Увидев вора, Ваня побежал в отделение милиции и лицом к лицу столкнулся с товарищами. Он запыхался от быстрого бега и волнения и долго не мог толково рассказать о том, что его так взволновало.
ГЕРОЙ ДНЯ
Лагерные дни отдыха подходили к концу. Приближалась осень, начало учебного года в школе. Пожалуй, не было ребят, которые ежедневно не говорили бы об этом и не готовились к занятиям. Это как-то особенно почувствовали все в один из дней, когда Володя Серов принёс загадочный пакет, завёрнутый в газету, и о чём-то пошептался с Юрой. После завтрака, когда все собрались на площадке, Володя сделал знак, означавший, что сейчас он будет говорить.
Не сразу замолчали ребята, но старший пионервожатый призвал к порядку и предоставил слово Володе Серову.
— Ребята! — начал он. — Вы знаете, что у Леночки Громовой пропал её портфельчик с книжкой.
— Знаем! — пренебрежительно выкрикнул Ваня. — Она уже все глаза проревела из-за своей старой сумки…
— А вот и не старой, мне её мама купила в день рождения, — вспылила Леночка.
— Да замолчи ты, — недовольно сказал Юра и легонько дёрнул сестрёнку за косичку.
— А ты не тронь меня, — крикнула Леночка. — Почему он говорит, что я глаза проревела, а сам-то он какого рёву дал, когда его прорабатывали за трусость…
Леночка не закончила своей мысли о том, как «прорабатывали» Ваню, потому что Володя продолжал громко:
— Вообще, ребята, получилось у нас в лагере второе: «ЧП». И мы решили коллективно купить Леночке портфель. Нехорошо, ведь через три дня начнём учиться, а у неё нет портфеля.
Он неловко развернул газету и подал чёрный портфель с блестящим замком растерявшейся, но счастливой Леночке и спросил:
— Какая у тебя, Леночка, книга была в портфеле?
— Для чтения во втором классе.
— А ну, открой портфель…
Леночка начала было открывать, но замок почему-то-не поддавался. Ваня снова не утерпел и заметил:
— Свою-то старую сумку, небось, сразу бы открыла. — Он сказал это потому, что считал несправедливым вместо старой утерянной покупать новую вещь.
Леночка открыла, наконец, портфель и, к своей радости, извлекла новенькую книгу.
— Поди, и книга-то была старая, а ей, смотри, новую купили, — снова высказался Ваня на этот раз негромко, а только для Жени. Ему, конечно, не жаль было своего рубля, внесённого на эту покупку, но обидным показалось всеобщее внимание к Ленке, которую он ещё с зимы недолюбливал.
Этот незначительный, на первый взгляд, случай с вручением Леночке портфеля и книжки многих сразу заставил вспомнить об осени и учёбе.
Ваня тоже вспомнил о школе, но по-своему. Если он не сдаст экзамен по русскому языку, назначенный на сегодня, значит, прощай пятый класс, останется он на второй год в четвёртом. Эти мрачные мысли пришли ему именно сейчас, когда он увидел новый портфельчик в руках счастливой Леночки.
Юра Громов во всей этой истории испытывал чувство неловкости. Ему было как-то не по себе от того, что все ребята вносили деньги на покупку портфеля его сестре.
— Зачем это, мама сама купит, — говорил он.
Но Серёжу не переспоришь. Он сказал:
— Маме не надо ничего говорить, а соберём деньги и купим.
— Почему не надо? — возразил Юра.
— А потому, — ответил Серёжа, — чтобы о нашем лагере никто из родителей плохо не думал…
Потом, когда деньги уже были собраны и Володя пошёл за покупкой, Серёжа посоветовался с Фёдором Тимофеевичем (он был начальником лагеря). Учитель сказал, что они поступили благородно, но что вручать портфель надо в присутствии всех, чтобы каждый, кто давал деньги, знал, куда они израсходованы.
И всё-таки Юра чувствовал себя неловко, особенно перед Ваней, который громко высказал своё недовольство. Юра подошёл к Ване и заговорил с ним впервые после приключений в огороде дружелюбно:
— Ты, Ваня, сегодня сдаёшь экзамен?
— Да, — неохотно ответил тот.
— Хочешь, мы ещё раз повторим с тобой некоторые правила?
— Где же мы будем повторять? — уже более покладисто ответил Ваня, и в его серых глазах заискрилась радость.
— Пойдём на берег и там будем заниматься.
— Ну, пойдём, — как бы нехотя протянул Ваня, но в душе был рад этому предложению. Он хотел как-нибудь и чем-нибудь отвлечь себя от мысли об экзамене, в успехе которого не был уверен, да и от других мыслей, которые до сих пор мучили его.
На берегу реки, у крутого и обрывистого берега, свисавшего над бездонным зеркалом воды, Юра и Ваня уселись за скалой, чтобы их никто не видел и не мешал им заниматься.
В лагерной столовой уже заканчивался обед второй смены, а Юра с Ваней продолжали заниматься. Уж чего-чего, но обеда Ваня, любивший поесть, никогда бы не пропустил, если бы Юра не увлёк его. Но тут они оба забыли про обед. И вот вдруг случилось новое «ЧП», как теперь в лагере любили называть всякое происшествие с легкой руки повара-фронтовика.
На том же обрывистом берегу, на котором они сидели, метрах в пятнадцати от них, вдруг кто-то отрывисто вскрикнул, и ребята услышали всплеск воды, будто в реку бросили пень или камень. Ваня тотчас заметил человека, неумело барахтавшегося в воде.
— Смотри, Юра, кто-то в воду свалился! — крикнул Ваня, срываясь с места.
Но Юра и сам видел всё и тоже бросился бежать. Ваня сейчас ни о чём не думал, кроме утопленника. Он даже не заметил, что Юры около него нет, — тот бежал в лагерь. Спицын подбежал к обрыву и с ходу прыгнул в воду. Вынырнув, он увидел голову пострадавшего. Левой рукой он вцепился в волосы и, подгребая правой, медленно поплыл к берегу. До берега было не более пяти-шести метров, но Ване нелегко было преодолеть это расстояние. Он бил ногами по холодной воде, поднимая брызги, задирал к небу голову и всё-таки его тянуло ко дну.
Выбиваясь из сил, он продолжал бороться, пока, наконец, на берег не прибежали ребята и не помогли ему. К счастью, Юра встретил ребят в лесу, почти совсем рядом с обрывом.
Ваня посинел и от дрожи не мог выговорить ни слова. Но как он был удивлён, когда увидел, кого спасал! Это была Леночка Громова. Её вынесли на берег тоже посиневшую, с закрытыми глазами и со слабым дыханием. Ясно было, что она уже успела наглотаться воды. Тут ей стали делать искусственное дыхание, и когда из лагеря прибежали старшие товарищи, Леночка уже стонала и хныкала.
Серёжа увидел прежде всего мокрого и потрясённого случившимся Ваню. Потом он увидел Леночку, и в его голову пришла мысль: Ваня толкнул девочку в реку. Он подбежал к дрожащему Спицыну и громко спросил, указывая на Леночку:
— Ты!
— И я… — едва выдавил тот, всё ещё стуча зубами.
— За что?! — снова резко и громко спросил Серёжа и тут же увидел, как лицо Вани переменилось. Он понял, что не то подумал Серёжа, но было уже поздно. Из добродушных серых глаз Вани от обиды брызнули слёзы.
— Он её вытащил из воды, — плача, объяснил Юра, испугавшийся за сестрёнку.
Серёжа бросился обнимать Ваню, но тот не унимался и уже громко рыдал не то от обиды, не то от радости.
Леночку унесли в лагерь, Серёжу и Ваню окружили ребята. Только Женя, всё время молчавший, вдруг сказал: