Как бы ему ни было противно, Мартон вынужденно согласился, что сейчас это было, пожалуй, лучшим из возможного: мало ли какими силами наделяла вельменно народная молва, так почему бы этим не воспользоваться и не скрыться за ореолом таинственности и аристократического престижа?
Мартон вновь заломил Бравилу руку, так, чтобы в случае нужды одним движением сломать запястье и, как сухую ветку, одним пинком переломить локтевой сустав. И всё же, делать это ему совсем не хотелось, а потому он наклонился к уху юноши и тихо пообещал:
— Одно движение в сторону госпожи, и руку не спасут даже маги из семьи Конти.
Напряжение, раздражение, гнев, — всё это прорвалось наружу, и обрушилось на Бравила, который, к немалому облегчению, не стал испытывать судьбу и воспринял предупреждение со всей серьёзностью. Настолько, что по мере приближения той, кого он считал вельменно, он всё больше отклонялся назад.
— Я буду говорить с тобой, торговец, — остановившись на безопасном расстоянии, равнодушно объявила аристократка. Она взяла небольшую паузу, будто бы давая возможность оценить оказанную честь, и, когда решила, что произвела должный эффект, заговорила снова:
— Моя спутница полагает, ты обладаешь даром. Это правда?
Бравил не ответил, только сердито засопел и отвернулся. Его собеседница, как и следовало ожидать от не испытывающего эмоций призрака, оставила это без внимания и, не дождавшись ответа, показала пленнику раскрытую ладонь.
— Что ты видишь?
Мартон не удержался и скосил взгляд. Он прекрасно знал, что способности его оставляли желать лучшего, а поэтому нисколько не удивился, когда не заметил ничего необычного. Разве что воздух, окружающий манжету платья, тонкое запястье под ней и кисть с изящными и цепкими пальцами, показался ему неестественно плотным, будто бы наполненным бесцветным дымом.
— У меня нет никаких способностей, — некоторое время спустя звенящим от напряжения голосом выпалил Бравил.
— Ложь. У тебя нет зрения. Однако дар проявляется не только в нём.
Мартон выразительно посмотрел на Эйдона. 'Что, если он обо всём догадался? — спросил он одними глазами.
Аристократка, тем временем, продолжала допрос:
— Эта девочка — твоя сестра? Почему ты желал ей смерти?
На этих словах юноша вздрогнул, будто от хлёсткой пощёчины.
— Я⁈ — взорвался он. — Да я пытался ей помочь, пока не заявились вы и всё не испортили!
— Осторожнее, торговец, — угрожающе пронёс Эйдон, на что Бравил лишь пренебрежительно фыркнул.
— Я видела, что ты делал, — невозмутимо отметила вельменно. — Кто обучил тебя этому?
— Никто.
— Ложь. — Она не повышала голоса, но слова зазвенели в воздухе, отражаясь от выбеленных стен, и задрожали в кухонной утвари. Бравил вздрогнул; Эйдон скривился в кислой гримасе; даже Кирис, которая, казалось, потеряла всякий интерес к происходящему, подняла голову и огляделась по сторонам осоловевшими глазами. — Ты напал на мой спутницу. Не хотел, чтобы я приближалась к твоей сестре. Почему?
Из груди Бравила вырвался нервный смешок, он дерзко поднял голову и, глядя призраку в глаза, с ненавистью прошипел:
— Потому что я знаю, кто вы такие: ты и твоя ведьма.
От удивления Мартон едва не выпустил пленника; Эйдон на мгновение потерял концентрацию и непроизвольно дёрнул щекой. Однако призрак вельменно ничуть не изменился в лице, лишь неторопливо склонил голову к плечу, разглядывая Бравила со сдержанным интересом — словно бабочку на булавке.
— Если это так, ты ответишь на мои вопросы.
Однако тот будто и вовсе её не слышал.
— Вы притащили в Формо этих чудовищ, вы!.. — дрожащим кипучей яростью голосом вскричал он. — Я слышал их мысли! Слышал, как они выбирают жертву, как ликуют и радуются смертям! И вы ничего не сможете сделать!
Мартон с ужасом осознал, что юноша в шаге от того, чтобы сорваться в настоящую истерику, а значит, в любой момент может повести себя непредсказуемо.
Тот, тем временем, продолжал кричать не своим голосом:
— Да и не нужно! Потому что мы сами всё сделаем! Мы с ней, вдвоём! Она меня выбрала! Всё мне рассказала! Научила с ними бороться! Так что убирайтесь прочь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Госпожа моя, эту наглость невозможно больше терпеть… — вмешался было Эйдон, но «госпожа» на удивление изящным жестом осекла своего защитника.
— «Она»? О ком ты говоришь?
— Не твоё дело!
«„Она меня выбрала“… Выбрала…» — тем временем эхом носилось в голове у Мартона. Именно эти слова он услышал от безумца на опустевшем хуторе в Хельдере.
— Послушай, парень… Слушай меня! — крикнул он прямо Бравилу в ухо, когда тот вновь попытался отвернуться. — Что бы эта «она» тебе ни обещала, и что бы ты сам себе ни возомнил — всё это ложь! Всё, до последнего слова, ясно тебе? Её нужно уничтожить, и чем быстрее, тем лучше!
— Нет! — с болью промычал Бравил. — Вы не понимаете!.. Она хочет помочь, она убьёт всех этих монстров, уже это делает! Просто не мешайте ей!
— Ты с ума сошёл? Это же не дух-хранитель леса, это рах, идиот! — Мартон не верил своим ушам. — Эта тварь не остановится, с ней не договоришься, её невозможно разжалобить: она одного за другим перебьёт весь Формо, а потом явится за тобой! Я такое уже видел, слышишь? Такого же «избранника», как и ты, среди разлагающихся трупов, свихнувшегося от того, что сделала с ним такая же падаль!
— Кажется, он уже обезумел, — тихо предположил Эйдон.
— Ты лжешь, — упрямо твердил Бравил. — Это она научила меня, как спасти сестру!
— Ты не мог ей помочь, — неожиданно возразила аристократка. — У неё на груди прижился дух из леса Kathlinn, паразит, питающийся силой живых существ. Обычно он душит свои жертвы — так это выглядит для таких, как ты. Однако благодаря твоему вмешательству паразит сумел глубоко проникнуть в её тело. Тебя обманули.
— Но в чем суть обмана, госпожа моя? — вежливо поинтересовался Эйдон.
— Юноша очень привязан к своей сестре.
— То есть, ещё немного, и он убил бы её собственными руками…
— Верно. Этим рах подтолкнул бы его к безумию. С безумцами проще.
Бравил вскинул голову и уставился на вельменно широко распахнутыми глазами.
— Не верю, — замотал он головой. Однако пару мгновений спустя взгляд его будто бы прояснился, он и спросил почти осознанно:
— Аола, что с ней?
— Девочка будет жить, — ответила аристократка, — но проживёт меньше, чем могла бы.
Голос Бравила превратился в сиплый хрип:
— Почему?
— У любой ошибки есть цена. Кто-то должен был заплатить за твою.
С этими словами она отвернулась и, небрежно бросив «Я узнала всё, что хотела», отошла к ёрзающей на стуле от любопытства Кирис. Бравил, вымотанный нервным потрясением, разбитый и раздавленный новостями, безвольно опустил голову на грудь.
Мартон не знал, что ему делать, и вопросительно поднял глаза на капитана, однако тот отдавать какие-либо приказы не спешил. Поразмыслив мгновение-другое, Эйдон ногой подтолкнул к Бравилу кухонный табурет и, устроившись поудобнее, неторопливо заговорил:
— Госпожа изволила закончить, а вот мы с тобой ещё побеседуем. Я хочу знать всё, что ты сделал или собирался сделать по «её» наущению. Надеюсь, не нужно напоминать, твоя дальнейшая судьба напрямую зависит от полноты и искренности ответов?
Бравил судорожно сглотнул и отрывисто закивал.
— Замечательно, — продолжал Эйдон. — Но начнём мы, пожалуй, не с этого. Ты сказал: «Я знаю, кто вы такие, ты и твоя ведьма», но так и не удосужился порадовать нас этим сакральным знанием. Сейчас самое время.
Юноша покосился на вельменно и заговорил тихим, бесцветным голосом:
— А что, не ясно что ли? Двойница. Ну, духи такие, принимают форму живых, дурачат их до новой луны, а потом всё забывают и начинают сначала…
— Доппель, — кивнул Эйдон.
«Амайя, — согласился Мартон, припоминая, как называют этих существ на востоке, — Но как можно перепутать? Парами они точно не ходят, это же в любой деревне знают!»