Читать интересную книгу Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого) - Евгений Белогорский

Победа была полной. Однако мало было её одержать, нужно было защитить и удержать, достигнутые успехи. Ещё поднимался черный дым из окон железнодорожного вокзала, а советские солдаты уже энергично окапывались вблизи Бьернфьепль.

Ровно тридцать пять минут отпустил им на это британский генерал Гаген, узнавшего о разгроме своего правого фланга, из доклада Ника Милиндера. Старому вояке потребовалось меньше минуты, чтобы понят дерзкий и смелый замысел маршала Говорова. Захват станции не только обесценивал значение Нарвика, он ставил под угрозу все соединения короны по эту сторону Ромбакс — фьорда. Бьернфьепль следовало вернуть как можно скорее, и Гаген бросил на незваных гостей три роты из своих резервов.

Генерал бы с огромным удовольствием для выправления положения дал бы Милиндеру больше, но активность Полынина не позволяла ему сделать это. К тому же, Гаген прекрасно понимал, что по кручам Реурбергета противник не мог перебросить большое количество войск, и значит, выделенных войск должно было хватить.

Гладко выстроенные планы хорошо смотрятся на бумаге, но в жизни всегда возникают обстоятельства способные спутать их. В особенности, когда имеешь дело с русскими. Мало того, что они с горем пополам сумели устроить некоторое подобие обороны и встретили солдат Его королевского Величества пулеметным огнем. Эти варвары, каким-то непостижимым способом сумели перетащить две батареи минометов. Притаившись по ту сторону холмов, они нанесли существенный урон наступающим англичанам и заставили их отступить.

Самым простым и эффективным способом дать сдачи после звонкой оплеухи, по мнению генерала Гагена и офицеров его штаба, было ударить по врагу из артиллерии и раскатать его танками. Идея вполне стоящая, но вот только с исполнением вышла заминка. Танков у генерала Гагена не было, ровно, как и лишних батарей и он был вынужден прибегнуть к помощи корабельной артиллерии.

Выполняя приказ командующего, британские эсминцы и сторожевики вошли вглубь вод фьорда, насколько им позволяла осадка, и открыли свой губительный огонь. Их могучие орудия, один за другим изрыгали смертоносные снаряды, стремясь, раз и навсегда уничтожить защитников станции. Перепахать, развеять в пыль, стереть с лица земли, хотели английские комендоры, исправно опустошая свои артиллерийские погреба, но справиться на отлично, им мешали горы, надежно прикрывавшие подходы к станции со стороны моря.

Не имея возможности вести прицельный огонь, англичане били по площадям, что в условиях скалистой Норвегии было малоэффективным занятием. Королевские канониры перепахали горные склоны, так и не смогли нанести существенного ущерба русским позициям.

Куда более успешным был налет «Харикейнов» вызванных на подмогу генералом Гагеном. Внезапно обрушившись с небес, они стали яростно утюжить бомбами и пулеметами прилегающие к станции горные склоны, а заодно и саму станцию. Подобно беспощадным валькириям носились они над защитниками узкого прохода, что соединял станции Хумдалан и Бьернфьепль, щедрой рукой сея смерть и разрушение.

Взрывом бомбы ранило подполковника Кривенко, серьезно повредив ему ногу. В трудный для отряда момент, он посчитал своим долгом находиться вместе со своими бойцами, а не раздавать приказы, сидя в штабе. Скрипя зубами от дикой боли в раздробленной голени, он самостоятельно наложил на ногу жгут из ремня для остановки кровотечения. Бледный от потери крови, с осунувшимся от боли лицом, он категорически отказался покидать поле боя и во многом, благодаря этому решению, отряд остановил рвущегося к станции врага.

Многих своих бойцов недосчитали взводные и ротные после этой атаки. Кто был ранен, кто убит, однако ещё больше осталось солдат врага на подступах к станции. Немцы, поляки, норвежцы, ирландцы, валлийцы, все они пытались пробиться через узкую горную горловину, но так и не смогли сломить сопротивление советских воинов. Сраженные свинцом, они лежали вповалку друг на друге, безжизненными кулями цвета хаки.

Благодаря их мужеству и храбрости, были выиграны самые трудные, самые тяжелые минуты боя, после которых наступил перелом. Вызванные с аэродрома Тромсе маршалом Говоровым истребители, не только прогнали прочь «Харикейнов», но и заставили покинуть фьорд королевские эсминцы. Британские моряки очень трепетно относятся к своим кораблям, и как только им начинает угрожать опасность, предпочитают покинуть поле боя, чем биться на нем до конца.

Стремясь спасти положение, генерал Гаген бросил в бой весь гарнизон Нарвика, но это было запоздалым решением. Пока британцы двигались от Сильдвика к Хумдалан, комдив Полынин прорвал оборону врага у Кубергета и вышел к фьорду. Падение этого участка британской обороны делало бессмысленным борьбу по эту сторону фьорда. Окруженным англичанам оставалось либо сдаться, либо при помощи кораблей укрыться от врага в Нарвике.

Начался бег к морю, на берегу которого возникла давка за места в шлюпках, присланных с кораблей. Русские не стали мешать эвакуации противника. Они только развернули за холмами свои гаубицы и неторопливыми ударами, подгоняли британцев покинуть эту сторону фьорда. Весь свой главный удар, маршал Говоров направил сначала на станцию Хумдалан, а затем стал наступать на сам Нарвик.

Было около шести часов вечера, полярное солнце ярко блистало на небосводе, не думая заходить, когда советские войска вышли на рубеж Сильдвик — Бейсфьорд. С него можно было обстреливать Нарвик из артиллерийских орудий. Судьба порта была предрешена, однако Говоров не стремился занять его любой ценой.

Следуя указанию Сталина, он только обозначил угрозу Нарвика, позволив англичанам сохранить порт за собой.

— Пусть они как можно дольше будут вынуждены тратить на его оборону людей и материальные средства. Нам Нарвик не нужен, пусть у этого авантюриста Черчилля болит голова, как разрешить эту проблему. А мы усердно поможем ему в этом деле — шутил Сталин с Говоровым, обсуждая план северо-норвежской операции.

Маршал полностью выполнил замысел Ставки на самом северном направлении противостояния бывших союзников. Совсем иная картина возникла на юге, в районе другого важного стратегического порта Триеста. В этом месте столкнулись интересы англичан, стремившихся не допустить перехода под контроль коммунистов столь стратегически важного порта и лидера югославских коммунистов маршала Тито, объявившего себя собирателем славянских земель на Адриатики.

Согласившись в июне месяце на требование генерала Моргана передать занятый югославами Триест под контроль англичан, Тито не спешил с отводом войск. Единственное что позволил югославский лидер, это продвинуться 2-у английскому корпусу к Триесту за разграничительную линию в районе Гориции. Дальше дело продвигалось с большим скрипом и к началу операции «Клипер», под контролем англичан находились лишь предместья Триеста.

Обе стороны на словах выказывали дружеское расположение друг к другу, но по мере развития конфликта в Германии, напряжение между англичанами и югославами стремительно нарастало. К 20 июлю, оно достигло своего максимума. Достаточно было любой маломальской искры, чтобы вспыхнул пожар, и этой искрой стали поляки генерала Андерса.

Находясь в составе 8 английской армии, эти изгнанники, считали себя не только полноправными членами антигитлеровской коалиции, но и полноценными победителями. Польские солдаты, облаченные в британскую форму, с гордостью демонстрировали югославам свои красно-белые шевроны с медной варшавской сиреной, называя себя освободителями.

— Мы взяли Монте-Кассино, освободили Рим и Болонью. Мы надрали зад немцам, итальянцам и вашим усташам. Сегодня мы устанавливаем порядок в Триесте, а завтра пойдем наводить порядок Варшаве. И мы наведем его, даже если при этом придется надрать зад ещё кое-кому. Ведь с нами англичане и американцы. Вместе мы великая сила! — петушились поляки на площадях и в трактирах Триеста.

Остановленные в шаге от города, они не смели переступить разделительную черту, но могли свободно посещать его увеселительные заведения. Ведь как-никак союзники, вместе сделавшие большое дело.

Во время очередного посещения поляками Триеста, в кабачке «Белая лилия» произошел конфликт, переросший в массовую драку. Подвыпившие местной ракии, поляки стали хвастаться перед югославами своими победами над немцами, начиная с Монте-Кассино. И на их беду, в кабачке оказался человек, бывший непосредственным свидетелем этих событий.

Также хорошо приняв на грудь, он смело подошел к полякам и громко обозвал их хвастунами и захребетниками.

— Вы взяли Монте-Кассино!? Враки! Наглые враки! Это не вы, а немцы надрали вам задницы в боях за монастырь. Сколько ваших там полегло во время штурма? Тысяча, две? Не считали? И сидели немцы в Монте-Кассино, пока марокканцы с алжирцами, по горным тропам не пробрались к ним в тыл и перерезали дорогу в монастырь. Вот тогда немцы и отступили. А пока марокканцы грабили ближайшие деревни, насиловали женщин и резали мужиков, вы и заняли Монте-Кассино, неприступную крепость — выпалил свидетель истории, опершись на стол поляков.