— Ну ладно, — вслух громко проговорила она и сняла с шеи амулет.
Она даже слегка удивилась, оказавшись в своем прежнем теле, которое было намного меньше; ее формы обрели прежнюю женственность. Она оглядела руки и ноги: они стали прежней длины, но сохранили стальные мускулы. Под рубахой разбухли груди. Бедра и талия словно сговорились поменяться дюймом-другим. Араминта коснулась лица, которое тоже немного изменилось: борода, как радостно отметила девушка, исчезла.
Стражи с подозрением взирали на нее, пока Араминта взбиралась по ступеням. Когда она вошла внутрь святилища, они встали и прошли за ней до алтаря, время от времени наклоняясь вперед и подозрительно принюхиваясь. Девушка сняла с талии нить жемчуга. Со звонким стуком драгоценность опустилась на диск-жертвенник — целый сонм белых переливов и серебра.
Удовлетворенные, женщины-львы ушли на прежнее место у входа. От внезапного порыва ветра дрогнули и взметнулись драпировки, и богиня заговорила: дар прекрасен, прошло столько времени с тех пор, как ей возносили молитвы в последний раз; чего же хочет Араминта?
Происходящее не было похоже на праздник зимнего солнцестояния, когда медиум входил в транс и предсказывал судьбу. Не было оно похоже и на богослужение во время праздника урожая. Богиня Затонувших изъяснялась беззвучно, речи, как таковой, не было, только ветер гудел в колышущих занавесях. Но Араминта прекрасно слышала слова богини и поняла: заранее заготовленные ответы не годятся. Богиня не просто предлагала какой-то пустяк наподобие делающего невидимым заклятия, или отмыкающего цепи ключа, или даже возможности выбраться с этого острова. Богиня задавала вопрос, на который следовало дать точный ответ.
Проще было назвать то, чего Араминта не хотела: ей не улыбалось вернуться домой, оказаться запертой в женском монастыре или выйти замуж где-нибудь в колониях. Также она не хотела становиться ни пленницей, ни прекрасной дамой, ни любовницей капитана, ни вечно прикрываться чужой личиной. Хотя, добавила Араминта, на протяжении некоторого времени это было весьма занимательно. Вот то, что она действительно желает: самой стать капитаном, капитаном собственной судьбы. И быть свободной. Так ответила она богине.
— Достойное желание, — одобрила богиня, — взамен достойного дара. Возьми жемчужину, спустись к морю и брось ее в воду.
Араминта взяла с диска жемчужину: она легко отделилась от нити. По узкой дороге спустилась к берегу, прошла мимо моряков, в страхе не сводящих с нее глаз, и бросила жемчужину в чистые, прозрачно-голубые воды тихой гавани.
Какое-то время ничего не происходило, потом на поверхности воды внезапно появилась пена, белая, словно молоко. Дрожь сотрясла землю, расступилась вода, из пучины морской появился разбитый стихией «Амфидрейк», весь покрытый морскими водорослями. Мгновение из наполовину разъеденного корпуса торчали шпангоуты и киль, потом пена покрыла борта шхуны, оставляя за собой ровное мерцание жемчуга. Гладкие белые доски пришли на смену прежней палубе. Одна за другой взметнулись в небо высокие стройные мачты в форме женского тела. Наполнились мягко дующим ветром большие белые паруса.
Пена скользнула в воду и застыла узеньким пирсом из жемчужин, протянувшимся от корабля к ногам девушки. Араминта обернулась и взглянула в лицо ошеломленному Уидлу.
— Это мой корабль, — объявила она. — Я с радостью приглашаю вас вместе с вашими людьми на борт, если вы готовы поступить ко мне на службу, а не дожидаться военно-морского патруля.
Откинув назад волосы, она связала их нитью от рубашки и взошла на пирс. Она почти дошла до корабля, когда Уидл, ступив на жемчужный пирс, окрикнул ее:
— Арамин!
Она обернулась и улыбнулась ему, ослепительно улыбнулась.
— Араминта, — поправила она Уидла и взошла на борт.
«Araminta, or, The Wreck of the Amphidrake» by Naomi NovikДЖАЙМ ЛИНН БЛАШКЕ
Пасть кита
Перевод О. Ратниковой
«Ависпа Ферос»[23] пронзила тонкую пелену облаков, словно смертоносный серебристый снаряд, нацеленный прямо на группу китобойных судов. Ее длинные мачты были сложены и плотно прижаты к бокам. На носу, поверх красных полос, была изображена черная оса, летящая верхом на зазубренной молнии. «Ависпа Ферос» стремительно снижалась, жужжа четырьмя мощными винтами, располагавшимися на корме гондолы, как раз позади рулевой рубки. Длина ее от носа до кормы составляла четыреста сорок пять футов, и она почти в четыре раза превосходила по размеру самый крупный дирижабль-китобой.
— Так, я вижу пять китобоев, капитан. Все это — охотники, они намертво прикреплены к травяному киту. По-моему, зверюга немаленькая. — Магда Пинсон, первый помощник капитана, левой рукой с кажущейся небрежностью держала руль высоты, а правой поднесла к лицу подзорную трубу. На ее правом плече замысловатыми буквами была вытатуирована сидоний-ская молитва по усопшим. Плечи у нее были почти такими же квадратными, как и подбородок, курчавые рыжие волосы были коротко подстрижены. Она опустила подзорную трубу и нахмурилась. — Я не вижу воздушной баржи.
— Значит, нам повезло, Магда. Шестью-семью противниками меньше. — Капитан Бальдомеро Вальдес сидел на краешке своего кресла в рубке «Ависпы Ферос», нервно потирая друг о друга большой и указательный пальцы. Глаза его, черные, как и борода, сверкнув, остановились по очереди на присутствовавших в рубке: сначала на Магде, затем на взволнованном молодом парне, стоявшем у руля, Кристобале Таваресе, и одноруком боцмане с кустистыми бровями, Уриэле Зарзаморе. — Сеньор Таварес, передайте первой абордажной группе приказ пока оставаться в резерве. Просто на всякий случай — вдруг один из дирижаблей попытается сбежать. — В голосе его прозвенел металл.
— Будет сделано, капитан, — ответил рулевой, затем повторил слова командира в переговорные трубки.
— Что думаешь, Магда? — спросил капитан Вальдес.
— Я не вижу там ни одного человека, капитан, — пожала плечами Магда. — Никто не работает на туше, на кораблях тоже никого.
— Ну а сколько, по-твоему, там может быть людей?
— Всего человек двадцать, если предположить, что на каждом судне у них по четыре матроса — обычно так принято у этих сукиных детей. Но провалиться мне на этом месте, если у них больше шести ружей, — ответила она. — Вряд ли такая убогая команда решит драться, если только они не совсем свихнутые. Меня больше беспокоит, как бы они не разбежались во все стороны, словно тараканы.
— Добавь к этому еще человек шесть, — буркнул Зарзамора со своего поста у контрольных рычагов газовых ячеек. Выглянув в иллюминатор по правому борту, он посмотрел на огромный золотисто-оранжевый полумесяц Сиболы, их родной планеты, протянувшийся почти через полнеба. — Клянусь Сиболой, это хитрые сволочи. С них вполне станется отпустить баржу, но удвоить экипаж на китобоях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});