мне разобраться в этом правильно. Моя мать, — Анна бросила на Мюриэл пронзительный взгляд, — знала, что это викарий издевался над Элизой, но ничего не сделала, кроме того, что втянула его в это дело, чтобы помочь ей обвинить Билли? Просто чтобы получить то, что она хотела? — Анна сердито посмотрела на мать. — Как, черт возьми, ты могла? Ты говорила о том, чтобы обезопасить деревенских детей, а затем сознательно позволила хищнику оставаться в его доверенном положении…
— Нет, нет, — сказала Мюриэл, качая головой. — Я не знала наверняка, и поначалу думала, что его странное поведение было вызвано тем, что он покрывал Билли, пытался играть в доброго викария, который давал всем шанс, не желая раскачивать лодку, выдвигая такие обвинения. Но потом было несколько случаев, когда он заставлял меня спрашивать, как обстоят дела с Элизой. Долгое время я действительно верила, что Билли издевается над Элизой. А когда с Робертом произошел инцидент в бунгало, Нелл подумала, что Билли, должно быть, тоже что-то с ним сделал, и это подлило масла в огонь. Я на некоторое время отодвинула преподобного Фарнли на задний план.
— Ты имеешь в виду, пока он тебе не понадобился? Затем ты обратилась к нему со своими подозрениями и дала ему условие о выходе, шантажируя его, чтобы он помог тебе повесить это на Билли, или ты расскажешь всем, кем он был, — сказала Анна.
— Послушай, как только Билли оказался в тюрьме, я позаботилась о том, чтобы преподобный Фарнли уехал. Я ясно дала понять, что ему больше не рады в Мейплдоне. Он все понял, будь уверена.
— Будь уверена? Действительно? Боже, мам. Отлично, значит, ты позаботилась о том, чтобы он покинул эту деревню, но при этом подтолкнула его и его педофильские наклонности к другому ничего не подозревающему сообществу? Хорошая работа.
Мюриэл решительно скрестила руки на груди.
— На самом деле, после всего, что случилось, у него случился нервный срыв, он стал затворником… он не причинил бы вреда другим детям. — Голос Мюриэл звучал почти торжествующе. Анна почувствовала тошноту в животе.
Если бы она не ответила на звонок матери в пятницу, если бы она не оставила Кэрри и не поехала в гребаный Мейплдон, она могла бы продолжать ничего не знать. Она прожила без этих истин большую часть своей жизни, она была уверена, что могла бы счастливо продолжать жить в своем блаженном неведении.
Но как насчет Джони Хейс?
Разве она не заслуживала того, чтобы ее нашли? Отрицая правду, Анна отрицала свою подругу. Анна больше не могла смотреть на Мюриэл. Она повернулась спиной и посмотрела на Билли.
— Если ты вернулся не для того, чтобы отомстить, зачем заставлять Тину играть в дурацкую игру «Тук-тук»?» — спросила Анна.
— Он этого не сделал, — сказала Тина. — Я поговорила с Билли обо всем, что произошло. Мы долго разговаривали по телефону, писали письма. Я даже навещала его несколько раз. Я прекрасно понимала, через какую боль ему пришлось пройти. Очевидно, мне тоже было больно. Так было с того дня. Это я почувствовала потребность в возмездии. Я хотела, чтобы те, кто был в этом замешан, были каким-то образом наказаны. Мне пришла в голову эта идея, и я убедила Билли помочь, удостоверившись, что у меня есть правильный «материал». Лиззи не имеет ко всему этому никакого отношения, прежде чем ты тоже начнешь, Нелл. Она пришла сюда не за статьей, чтобы продать ее газетам. Она пришла сюда за своей историей. Чтобы узнать правду о ее детстве. — Я думаю, что теперь мы все узнали некоторые истины. Но, Мюриэл? — Тина вздернула подбородок в сторону Мюриэл. — Независимо от того, почему и зачем, и без каких-либо других целей, кроме закрытия, я все равно должна знать, где моя Джонни. И ты должна мне сказать.
Глава 96
1989
Окраина Мейплдона
Четверг, 20 июля — послезавтра, 2.30 утра
Эрик подождал, пока погаснут уличные фонари. Подождал, пока, по его мнению, жители Мейплдона будут крепко спать. Во всяком случае, все, кроме одного. Теперь он посмотрел на этого человека и содрогнулся. Преподобный Фарнли пристально посмотрел на него, заставив его почувствовать, что он смотрит прямо в его душу.
Но он не мог судить.
Мюриэл заверила Эрика, что он может положиться на его помощь. Она рассказала ему, почему была так уверена. Что этот человек виновен в своих собственных преступлениях.
Преподобный Фарнли сел в машину, и Эрик медленно выехал из Мейплдона. Он направился к обширной вересковой пустоши на южной стороне деревни. Достаточно большое расстояние от деревни, чтобы быть уверенным, что полицейские ресурсы не простираются так далеко. И в еще более отдаленном районе вересковых пустошей, чем те, которые популярны у любителей пеших прогулок. Эрик слышал о телах, которые хоронили на вересковых пустошах — телах людей, которых так и не нашли. Взрослые, дети, потерянные для земли. Он должен был надеяться, что это захоронение также останется незамеченным. Навсегда.
Это было зрелище, которое он не мог себе представить даже в самых страшных кошмарах. Безвольное тело ребенка, брошенное на землю двумя мужчинами. Отец и преподобный. Эрик поднял глаза к небесам.
Дерьмо. Пожалуйста, не позволяй существовать Богу. Не позволяй никому узнать, что я сделал.
На выполнение этой задачи ушло несколько часов, и она была выполнена практически в тишине. То же самое, что и на обратном пути в Мейплдон; Эрику нечего было сказать Кристоферу Фарнли. Как мог человек Божий вести себя неподобающим образом с ребенком? Он хотел что-то сказать. Ему отчаянно хотелось плюнуть в него, сказать, какой он мерзкий. Ударить его.
Но как он мог сейчас? После всего этого?
Он знал, почему Мюриэл попросила его о помощи. Эрик не смог бы сделать это в одиночку. Ни один другой сельский житель — как бы сильно они ни поддерживали Мюриэл и ее дело — не стал бы скрывать это до такой степени, чтобы похоронить ребенка. Только кто-то такой же виновный, как он.
Кто-то еще, кому нужно было хранить секреты для собственного выживания.
Боже. Жители деревни боялись того, что Билли Коули может сделать с их детьми, хотя все это время им следовало опасаться их любимого викария.
И теперь он мог добавить себя в список людей, от которых Мэйплдон должен избавиться. И он знал, что Мюриэл не остановится, пока каждый из списка не исчезнет, так или иначе.
Когда он разделся и забрался в постель рядом с теплой женой, Эрик заплакал. У него были секреты в прошлом — разве не у