Читать интересную книгу История рыжего демона - Роджер Желязны

— Фу, как гадко! — сказала Маргарита.

— Помолчи, — грубо оборвал ее Фауст. — Эта штука может спасти тебе жизнь!

Наконец все приготовления были закончены. Взмахнув руками, Фауст громко продекламировал какие-то стихи на непонятном языке. Нарисованная на полу пентаграмма засветилась розоватым светом. Это зарево, едва заметное вначале, постепенно разгоралось все ярче и ярче.

— Ах, у тебя все-таки получилось!.. — воскликнула Маргарита. — Вот здорово!

— Тише, — прошипел ученый доктор, оглянувшись через плечо. Затем, повернувшись лицом к пентаграмме, он торжественно произнес: — О дух из темных глубин Земли! Заклинаю тебя именем Асмодея, именем Вельзевула, именем Велиала…

И тут из центра пентаграммы раздался голос, принадлежащий молодой женщине. Он прозвучал отчетливо и как-то механически-правильно и бездушно:

— Пожалуйста, прервите свое заклинание. Вы говорите не с духом.

— Вы не дух?.. — растерянно пробормотал Фауст. — А кто же вы?

— Говорит автоответчик Службы связи Инферно. Примененное вами заклинание не имеет достаточной магической силы. Советую вам исправить свою ошибку. Пожалуйста, проверьте ваш волшебный состав и, если заметите отсутствие какого-либо элемента или нарушение пропорций смешанных веществ, добавьте недостающие ингредиенты. Затем прочтите заклинание вновь. Благодарю за внимание. Всего хорошего.

Что-то негромко щелкнуло, и розовое сияние, исходившее из центра пентаграммы, погасло.

— Подождите! — горестно воскликнул Фауст. — Я знаю, что нарушил пропорции и составил свою волшебную смесь не из тех веществ, которые рекомендуют применять для заклинания духов. Но ведь у меня было почти все, что нужно!.. А то, чего не хватало, я, пожалуй, не смогу достать никогда. Неужели вы не можете сделать одно-единственное исключение…

Он не получил никакого ответа на свою просьбу. Розовый свет пропал бесследно, как будто его и не было. В наступившей тишине слышно было, как Маргарита постукивает ножкой по полу.

Немного погодя двое заключенных услышали шум, доносившийся с улицы. Топот бегущих ног. Бряцание оружия. Скрип больших деревянных колес, вертящихся на несмазанных осях. Резкие выкрики команд. Но сквозь этот шум можно было расслышать другой звук — приглушенный человеческий голос. Фаусту показалось, что невидимый обладатель этого голоса монотонно твердит какое-то заклинание. Шепотом приказав Маргарите сидеть тихо, Фауст приник ухом к стене. Ну конечно, это невнятное бормотание доносилось из соседней камеры! Но человек, сидевший в ней, не колдовал, а молился.

— Услышь меня, Господи, — говорил он. — Я никому не сделал зла, и тем не менее я ввергнут во тьму дважды — своей собственной слепотой и мраком этой проклятой тюрьмы. Я, Исаак, царствовавший в Константинополе, заботясь о своей душе, выразил свою добрую волю, передав церквам Константинополя следующее…

Далее шли завещания разным церквам и отдельным священникам, настолько длинные, монотонные и скучные, что Фауст успел повернуться к Маргарите и шепнуть:

— Ты знаешь, кто находится в соседней камере?

— Меня это не интересует, — раздраженно ответила она. — Я бы на твоем месте подумала, как бы выбраться из нашей.

— Молчи, женщина! В этом застенке рядом с нами томится Исаак, престарелый царь Константинополя, свергнутый с престола своим жестоким братом. Новый правитель, взойдя на византийский трон, приказал ослепить несчастного Исаака и заточил его в темницу.

— Да, компания у нас хорошая, ничего не скажешь, — не без сарказма ответила девушка.

— Молчи!.. Я слышу, как кто-то входит в его камеру…

Фауст услышал, как поворачивается ключ в замке. Скрипнув, дверь отворилась, затем закрылась опять. Стенка между двумя камерами была настолько тонка, что ему удалось различить даже звук шаркающих шагов. Молящийся умолк. Через несколько секунд он спросил печальным, но ровным и спокойным голосом:

— Кто вошел ко мне? Палач? Говори же, ибо я не могу тебя видеть.

— Так же, как и я тебя, — ответил низкий голос, очевидно, принадлежавший вошедшему. — Но я пришел сюда отнюдь не затем, чтобы толковать о твоем или моем зрении. Я предлагаю помощь.

— Предлагаете что?..

— Помощь. По-мо-щь. Освобождение! Неужели ты не узнал моего голоса, Исаак? Я Энрико Дандоло!

— Это венецианский дож! — взволнованно прошептал Фауст, обернувшись к Маргарите. — Энрико Дандоло, всесильный дож Венеции!.. — И, возвысив голос, он воззвал: — Дож Дандоло! Милосердия и справедливости! Мы взываем к вам, прося о заступничестве!

Послышались приглушенные голоса, чьи-то тяжелые шаги… Дверь в камеру, где находились Фауст и Маргарита, распахнулась. На пороге стояли двое солдат. За ними была видна высокая, прямая фигура Энрико Дандоло в дорогом одеянии из красной и зеленой парчи. В руках у венецианского дожа была чудотворная икона святого Василия.

— Кто звал меня? — спросил Дандоло.

— Я, Иоганн Фауст, — ответил ученый доктор. — Я попал сюда по недоразумению. Я прибыл к Константинополю, чтобы добиться справедливости… Здесь находится еще один человек, выдающий себя за Иоганна Фауста, то есть за меня. Этому бесстыжему лгуну удалось обмануть даже одного из могущественнейших духов преисподней. Он утверждает, что он — великий чародей, но это вранье! Это я великий маг!

— Так-так, понятно, — сказал Дандоло, приподняв одну бровь.

— Умоляю вас, Энрико Дандоло, выпустите меня отсюда. Я стану вам могущественным союзником!

— Если вы и вправду великий маг, то почему же вы до сих пор не освободились из этой тюрьмы с помощью своих заклинаний?

— Даже самому искусному магу нужно кое-какое оборудование помимо своего мастерства, — ответил Фауст. — Мне не хватило одного-единственного компонента, чтобы составить волшебную смесь! Если бы у меня был кусочек… Впрочем, та икона, которую вы держите в руках, вполне подойдет!

Энрико Дандоло гневно нахмурил брови:

— Вы собираетесь проделывать свои фокусы с чудотворной иконой святого Василия?

— Я собираюсь заклинать духов с ее помощью. Для чего же еще предназначены чудотворные иконы?

— Единственное предназначение чудотворной иконы святого Василия — хранить город Константинополь, — сухо ответил Дандоло.

— О да, конечно, — саркастически заметил Фауст. — Только ее святое покровительство этому городу отнюдь не играет вам на руку, не правда ли?

— Это уже не ваше дело, — отрезал Дандоло.

— Возможно, в этом вы правы, — сказал Фауст. — Все равно, выпустите нас отсюда. Мы никому не причинили зла, и мы не принадлежим к числу ваших врагов.

— Кажется, совсем недавно вы заявляли, что в совершенстве владеете искусством магии и даже предлагали мне свои услуги, — сухо произнес Дандоло. — Посмотрим, кем вы окажетесь на самом деле. Я еще вернусь.

С этими словами он резко повернулся кругом и ушел, сопровождаемый двумя солдатами. Дверь со стуком захлопнулась, и пленники услышали, как ключ, скрипя, поворачивается в замке.

— С этими тупоумными упрямыми венецианцами просто невозможно разговаривать! — пробормотал Фауст.

— О господи, что же нам теперь делать? — жалобно простонала Маргарита.

Она была готова расплакаться от страха и чувства безысходности. Фауст чувствовал себя не лучше, хотя совсем по иной причине: он был вне себя от злости на такой глупый поворот судьбы, на свое унижение, на весь мир, столь плохо продуманный Творцом. Благодаря всему этому искуснейший маг должен сидеть в сырой темной подземной камере, и каждый солдат, вчерашний смерд, волен насмехаться над ним. Оскорбленная гордость оказалась сильнее страха смерти. Скрипя зубами, ученый доктор метался взад и вперед по камере. В уме его возникали десятки планов побега, но — увы! — пока среди них не было ни одного реального. Какую непростительную оплошность он совершил, отправившись в погоню за Мефистофелем без полного набора магических принадлежностей! Фауст вспомнил, как он путешествовал по Европе. Его объемистая сумка с порошками, жидкостями и мазями всегда была при нем. Неужели университетская должность профессора и размеренная, спокойная жизнь так сильно притупили его живой и острый ум, сделав из него самодовольного глупца, каких полным-полно во всех европейских городах?.. Ученый доктор оборвал себя, решив, что сейчас не время предаваться воспоминаниям.

Он опять наклонился над своей пентаграммой — без особой надежды на успех, просто для того, чтобы чем-нибудь заняться.

Каково же было его удивление, когда он увидел, что линии пентаграммы светятся в темноте! Свет разгорался постепенно, как и в прошлый раз; но вот розовое зарево изменило свой цвет, став сначала багрово-красным, затем оранжевым, — верный признак того, что скоро здесь появится дух из преисподней.