«клоунская машинка»[210].
— Надеюсь, Травен скоро приедет.
Травен звонит через двадцать минут. Мы с Кэнди спускаемся и встречаемся с ним у входа. У неё с собой складной пистолет. Она уже покрыла футляр наклейками «Инуяша»[211] и «Самурай Чамплу»[212]. Не уверен, является ли технически это маскировкой, но коробка скорее напоминает ланч-бокс восьмиклассника, чем футляр для переноски оружия, так что, полагаю, это работает.
Когда мы подходим, Травен сидит в машине. Ему неуютно в окружении последних нескольких бегущих из отеля прекрасных людей. Должно быть, для такого умника-затворника, как он, их богатство и общий упадок, — это как увидеть марсиан.
— Спасибо, Отец, что предложили подвезти.
— Рад помочь. Вы выбрали удачный день для поездки к океану. Большинство здравомыслящих людей…
— Дайте-ка, угадаю. Затаились из-за того, что небо в клеточку, а на парковке здания Сайентологии Годзилла дерётся с Полом Баньяном[213].
— Я поведу, и вы сами увидите.
— Привет, Отец, — говорит Кэнди.
Он улыбается ей в зеркало заднего вида.
— Рад тебя видеть.
Травен едет за запад по Сансет, и я действительно вижу. Небо неплохого цвета, но свет пульсирует, как медленный стробоскоп. Подобные вещи, если достаточно долго смотреть на них, могут вызвать приступ мигрени. Чем дальше по Сансет, тем становится интереснее. Порой за ночь машины, почтовые ящики, светофоры и телефонные столбы погрузились на полметра в дорожное полотно, словно кто-то включил горячую плиту под улицей. «Гео Метро»[214] Травена подпрыгивает на застывшем в виде невысоких волн асфальте. Полицейские машины блокируют провалившиеся в воронки переулки. Некоторые выглядят так, словно парят в воздухе на высоте метра. Набирают силу адские ПТСР флешбэки. Хотя бы здесь не так много машин.
— Ты всё ещё хочешь проехать весь путь до Малибу?
— Я должен, а вы нет, — отвечаю я. — Высадите нас, и я смогу что-нибудь угнать.
Он качает головой.
— Нет. Я хочу рассказать тебе историю, и хотел бы рассказать её сейчас. Она имеет отношение к Комрама Ом Йа, и связана со всем этим безумием.
— Девочка-призрак тоже. Она до смерти боится его.
— Ты показывал его ей?
— Я запустил им в неё. Это единственное, что её остановило. И у неё есть имя. Ламия.
— Ты абсолютно в этом уверен?
Голос Травена звучит так, словно кто-то только что зачитает ему выигрышные номера лотереи, и ему кажется, что он выиграл джек-пот.
— Всего два слога. Даже я могу столько запомнить.
— Так что такое Комрама? — спрашивает Кэнди.
Травен краем глаза смотрит на меня.
— Помнишь, ты как-то спросил меня, куда, по моему мнению, пропали старые боги, Ангра Ом Йа?
— Ага. Вы ответили, что полагаете, что они не ушли, но не сказали, что это значит.
— Ну, я ошибался. Они ушли. Но ненадолго.
— Насколько ненадолго? Я имею в виду, что мир разваливается на части.
Травен берёт книгу с приборной панели. Она старая, из тех, что я однажды видел в его квартире. С ржавыми пятнами на обложке, которые, наверное, от крови.
— Ламия — это имя аватара одного из Ангра Ом Йа.
— Я врезал пистолетом по богине?
Он качает головой.
— Думаю, то, с чем ты столкнулся, было своего рода демоном. Неполным фрагментом одного из Ангра.
— Но она призрак реальной маленькой девочки. Она родилась в Испании.
— Как потерянные божества войдут в нашу Вселенную извне? Они существа без тела. Возможно, чтобы обрести материальность, им приходится делать это через тела смертных. Что за девочкой она была? Её считали святой? Она творила чудеса?
— Она была чудовищем. Её собственная деревня убила её и похоронила на неосвящённом кладбище.
Травен с минуту молчит.
— Интересно, они принесла Комраму Ом Йа с собой или пришла, чтобы вернуть его.
— Забудь о девочке. Что такое Комрама?
Травен сбавляет скорость и объезжает воронку, поглотившую часть магазина сэндвичей и магазина автозапчастей. Копы в переулках выглядят измученными и шокированными.
— На первом языке «Ом Йа» просто означает «Бог». «Ангра» в зависимости от того, как ты его произнесёшь, означает «великий» или «скорбный». «Комрама» не столь очевидное, но означает что-то вроде «пожиратель». Комрама Ом Йа означает Пожиратель Богов. Оружие, созданное богами для убийства других богов.
Я смотрю в боковое зеркало.
— Отец, вы приехали от своего дома прямо в «Шато»?
— Да. А что?
Кэнди смотрит в заднее стекло. Я не спускаю глаз с зеркала.
— Сзади только одна машина, и она следует за нами несколько кварталов. Прибавьте скорость.
Машина на несколько секунд отстаёт, затем набирает скорость держится у нас на хвосте. Это «Чарджер»[215], но это не имеет значения. В обычной гонке даже скейтбордист со сломанной лодыжкой сможет обогнать «Гео Метро». «Чарджер» это перебор. Он ускоряется и пристраивается прямо за нами.
— Ускорьтесь до шестидесяти километров в час, и держите так.
— Машина развалится на части на этом неровном покрытии.
— Ага, но им будет труднее в нас стрелять.
— Ой, — произносит Травен. Он нажимает на газ.
«Чарджер» этого даже не замечает. Он ровняется, и Король Каир опускает переднее пассажирское стекло.
— Поменяйся со мной местами, — говорю я Кэнди.
Я протискиваюсь на заднее сиденье, а она садится впереди. В бок «Метро» ударяет пламя.
— Не сбавляйте скорость.
Травен кивает. Объезжает колдобины, как только может. Каир высовывается из окна другой машины. Закатывает глаза и корчит рожи. Он швыряет в «Метро» ещё одно огненное заклинание. Удар достаточно сильный, чтобы сотрясти маленькую машинку.
Кэнди разворачивается на переднем сиденье, глядя на меня.
— Помнишь, я говорил, что собираюсь взять тебя пострелять?
— Ага.
— Поздравляю. Считай это своим первым уроком.
Я достаю из кармана обойму 9-мм и протягиваю ей. Она скалит зубы, как волчица. Нажимает на кнопку, и футляр пистолета раскрывается, словно металлический цветок. Она вскидывает пистолет к плечу, вставляет обойму и досылает патрон.
— Не слишком радуйся. Ты не стреляешь, пока я не скажу, и стреляешь только в то, что я скажу. Уяснила?
Она кивает. С пистолетом в руках она не может перестать улыбаться. В отличие от Травена. Вспышки пламени ударяют в его машину, заставляя пузыриться краску и окрашивая в чёрный цвет стекло со стороны водителя. А теперь на соседнем сиденье сидит вооружённый дилетант.
— Отец, вы не рады, что присоединились?
— Я хотел делать что-то большее, чем читать книги. Полагаю, это оно самое.
— Добро пожаловать в лю мердье[216]. Это заднее стекло опускается?
— Боюсь, нет.
— Очень жаль.
Я пробиваю его кулаком. Оно обхватывает моё запястье, словно большой стеклянный браслет. Я стягиваю его и бросаю в Каира ровно в то мгновение, когда он собирается швырнуть