Читать интересную книгу Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Створка отъехала в сторону.

Ме’Линди молча проскользнула в ячейку и закрыла за собой дверь. Очерченный тусклым светом, её силуэт показался настолько угрожающим, что рука Жака невольно сомкнулась на игольнике под подушкой.

— Прошу прощения, инквизитор, — пробормотала убийца. Ближе она не подходила. Вне всяких сомнений, об оружии под подушкой она знала.

— Ты чья-то другая личность? — спросил Жак. — Карнелиан заставил тебя сменить сторону? Сделал тебя своей?

— Нет… Только твоей. И моей собственной. И Императора.

— Зачем же ты пришла?

— Тебе нужно утешение, Жак. Тебе нужно сбросить груз с плеч. Мне нужен экзорцизм другого рода, чтобы освободиться от того, что он сделал со мной. Сидя под колпаком, я грезила о том, как этого добиться. Убить его теперь нельзя, так? Я должна относиться к нему, как к… союзнику?

— Верно. И ты желаешь знать почему. В точности знать.

— Нет, мне не нужно знать почему. Я твой инструмент. Ты — командир смерти, я — её орудие.

Она подобралась ближе и протянула руку, на пальцах которой не было оружия… хотя убить она могла и одними пальцами. Ме’Линди коснулась его и задержала руку.

— Утешение, Жак. Для тебя, для меня. Тебя мучат невыносимые противоречия.

У Жака забилось сердце.

— Тогда нужно избавиться от противоречий. Истинный путь — только путь Императора. Мы должны помолиться.

— Помолиться, чтобы узреть, который истинный путь — истинно истинный? Если позволишь, у меня есть идея получше. Разве я не ношу маску твоей любовницы… вольный торговец? Остальные ничего не узнают. А если и догадаются, что ж, Гримм только крякнет «Ха!», а Виталий сложит поэму одиночеству. А в душе будет рад, что его страсть наконец можно официально назвать безнадежной и больше не надо кидаться без оглядки в бой за меня, где можно нечаянно и умереть.

— Ты стоишь на пике решений, Жак. Но не владеешь… перспективой, чтобы увидеть, в какую сторону спрыгнуть. Я предлагаю другую перспективу, нежели молитва.

Она указала на скиталец, повисший снаружи от «Торментум Малорум».

— Твои новые хозяева не ждут, что ты примешь эту перспективу. Они ждут, что ты заткнёшь пробкой свои внутренние сомнения, в чём бы они ни были. И задушишь их в себе. Они ждут, что тебя поведёт праведность. Но побудь немного со мной неправедным. И обрети свой свет.

Замедленно Ме’Линди принялась снимать свою облегающую чёрную тунику и тем стала более видимой. Вскоре она двигалась по его татуировкам, а он — по её шрамам.

Лёжа рядом с ней, вознесённый на небеса, но ещё живой, Жак думал о том, как прежде отказывал себе в подобном экстазе.

О, нет! Скорее долгие годы он отказывал себе в банальности, как бы не веря в возможность подобного физического выхода за пределы обыденности. Тело убийцы воистину было прекрасно натренировано. Наверное, она умела насытить наслаждением так же легко, как утопить в мучительной боли. И его экстаз вскоре стал её экстазом, электрохимическим горючим, которое вспыхнуло внутри, выжигая всю грязь того прежнего фальшивого исступления, насильно разожжённого человеком-арлекином.

— Ме’Линди…

— Это случится только в этот раз, — пробормотала она.

— Да, я понимаю. — Он знал это. — Забравшись на самую высокую вершину, кто станет стремиться к подножию?

— Я знаю, что вижу со своей вершины, Жак. Я вижу снова себя: леди-смерть. Я очищена от скверны.

— Которой Карнелиан заразил тебя… Зачем он это сделал? Зачем он использовал наслаждение как оружие?

Со своей высокой вершины, в состоянии возвышенного изменённого сознания, что видел сам Жак?

— Возможно, Карнелиан передал тебе — и, соответственно, мне — два послания в одном. Во-первых, что, если может, то охотнее дарит радость, нежели боль. Вот почему он убил Мому Паршин: от полнейшего неприятия её горького мщения.

— А во-вторых?

— Во-вторых, что пользователи гидры могут полностью контролировать разум человека. Послание, которое ты получила в Кефалове, могло быть не хвастовством, а предупреждением. Ме’Линди, я должен доверить тебе то, что узнал у совета.

Когда Жак закончил рассказ о проекте гидры, она сказала:

— Зефро Карнелиан, должно быть, двойной агент. Он работает на Ордо Гидра, но также незаметно и против них. То, что он проделал со мной… Чтобы показать нам, насколько всеобщей задумана тирания, чтобы я — чтобы мы — прониклись к ней отвращением. Но зачем делать такое, если ты тайно не работаешь против? Если мы правы, ему тоже не понравилось уничтожение Сталинваста, пусть он даже помогал Обиспалу выкормить гидру, которая обошлась в миллионы жизней.

— Так кого же ещё он представляет?

— Жак, те тайные магистры — люди?

Жак кивнул.

— Однако, они могут подчиняться каким-то ещё тайным хозяевам, которые могут уж не столько быть людьми. Воистину, Вселенная — клубок лжи, обмана и ловушек.

— Карнелиан показал извращённое влечение и к тебе тоже, Жак. Он обратил на себя внимание нарочно, чтобы просто вовлечь тебя в этот новый ордос — или же надеялся, что ты сумеешь вскрыть нарыв заговора и ему не придётся раскрывать своё участие? А между тем притворяется, что верно помогает им всё это время, просто чтобы не терять с ними контакт?

— Я не знаю… Те сервиторы: они выглядели как некоторые доспехи, что носят легионеры-предатели, извращённые Хаосом. Таких автоматов почти можно отправлять эмиссарами — или курьерами — в сам Глаз Ужаса… А где на самом деле была рождена гидра? Где? В какой-то огромной потайной лаборатории на орбите самого дальнего шара из промёрзшего камня в какой-то не нанесённой на карты системе? Предполагалось, что я поверю в эту историю?

— Глаз Ужаса, Жак? — Поёжилась ли Ме’Линди рядом с ним? Вообще, ужаснула ли её перспектива того, что он раскрыл? Жак погладил её снова, пока ещё мог.

Глаз Ужаса… Эта огромная пылевая туманность скрывала в себе десятки адских солнечных систем, которые не видели звёзд, а лишь радужную рябь аврор в вечном танце.

Легионы тех, кто предал Императора во времена восстания Гора, сбежали в Глаз и впоследствии гнусно мутировали. Ибо Глаз был областью, где реальное пространство и варп пересекались, сплетаясь в кошмарных искажениях.

Где ещё можно измыслить и сотворить существо из смеси материи и имматериума, как не внутри Глаза?

Могла клика быть заговором против Императора и против всего человечества, который готовили обитатели Глаза, эти извращённые заклятые враги Империума?

Не тайным замыслом со стороны Императора, но кинжалом, нацеленным ему в сердце? И в сердца всех людей?

— Для нас отправиться в Глаз Ужаса — всё равно, что призвать почти верную смерть, — задумчиво сказал Жак. — В первую очередь, от рук заговорщиков. Даже более того, от рук извращённых тварей, что благоденствуют внутри Глаза.

Ме’Линди сжала его руку:

— Нет, Жак, не нужно думать об этом так. Не призвать смерть. Это путь глупцов и неудачников, которые бросаются навстречу гибели, потому что в душе отчаялись и хотят умереть. И тогда рок принимает их зов.

— Лучше думай, что я леди-смерть, а ты — повелитель смерти! Глаз Ужаса призывает смерть в собственный дом. Он призывает нас, как воззвал бы к божественной силе, что стоит превыше него.

— Да, чтобы богохульствовать против неё рьяно и жестоко и поглотить, если сумеет, — Жак вздохнул. — Мы можем просто сбежать.

Он озвучил желание, которое, как он боялся, могло только навлечь презрение Ме’Линди — так скоро после того, как она почтила и освятила его своим телом. Однако, это нужно было сказать. Побег — возможный путь, а он не должен обходить вниманием ни один из вариантов.

— Мы могли бы попробовать исчезнуть из поля зрения на каком-нибудь далёком мире. Мы могли бы переметнуться к какой-нибудь чужой цивилизации, которая способна понять гидру. Мы могли бы поискать убежища на эльдарском мире-корабле.

— Вполне, — согласилась она. — Эльдар будут рады узнать об оружии, которое однажды может быть направлено против них.

— Задолго до того, как гидру можно будет активировать, мы скончаем дни свои среди чужаков или на каком-нибудь диком пограничном мире. А что, Галактика так огромна, что в последнем случае я могу продолжать выдавать себя — и вести себя — как инквизитор, хотя на самом деле стану отступником…

При этих словах перед мысленным взором Жака этот путь закрылся, словно зрачок, сжавшийся в чёрную точку. Вот почему нужно было озвучить этот малодушный вариант: чтобы увидеть, как тот исчезает.

Другой, громадный и тошнотворный, глаз вызывающе пялился на него: сияющая туманность, где пространство и не-пространство переплетались.

— Нет, мы должны отправиться в Глаз и провести расследование, — пробормотал Жак.