Читать интересную книгу Каменное эхо - Андрей Имранов

Мать Сибела! Ничего себе!

— Можно мне… подумать? — только и смогла я выдавить из себя.

— Только недолго. — Гастен встал с кресла. — Послезавтра я уезжаю по делам, и, если к этому времени твоя роль в этом доме определится, будет только лучше. Для всех.

— Ага, — сказала я, — поняла.

Гастен сухо поклонился и вышел из комнаты, а я осталась сидеть, растерянная и разозленная. Выходить замуж? Готовить еду и нянчить детишек, не высовывая носа из дома? Бесова дурь, я жить хочу, а не сидеть в добровольном заточении. И потом, Гастен мне симпатичен, но не настолько же! Я всегда была уверена, что сама буду выбирать себе мужчин, а никак не наоборот. Хорошо еще, что он не урод какой…

Я встала и забегала кругами по комнате. Что же делать? За прошедшие дни я несколько раз выходила гулять в город и обратила внимание на то, что женщин на улицах попадается очень мало, но не придала этому большого значения. Кто же знал, что у них тут все так запущено? Хотя если взглянуть с другой стороны, замужество — не такая уж плохая альтернатива тому, что ждало меня в Джубане. Шрацблат! Ну почему я не пошла к Темному в ученики? Он бы уж не стал в мужья напрашиваться… наверное. Я содрогнулась. Уж лучше Гастен. Насколько же проще в этом мире мужикам, Шихар их всех задери! Ладно, у меня еще почти два дня на раздумья, авось какая-нибудь светлая идея в голову придет. Подумаешь, замуж тащат — и не из таких передряг выбиралась.

ГЛАВА 5

Из людей могли бы получиться неплохие птицы, но они слишком привязаны к своим птенцам и почти никогда не выкидывают их из гнезд вовремя.

Из наблюдений одного мудрого ворона

Малик Локай

Утром выпал снег. Погода в последние месяцы и без того не радовала, но снег — это было уже слишком, особенно для моих ежедневных разминок с конструктами. Я почему-то совершенно не сомневался, что Урсай не позволит мне нарушить эту славную традицию, неважно, сколько на улице выпало осадков и в каком агрегатном состоянии. Дней пятнадцать назад ночью разразилась жуткая гроза, не успел я наутро открыть дверь, как был весь вымочен с ног до головы. Право, я на мгновение даже подумал, что Темный что-то там опять фатально напутал в каком-нибудь заклинании, и наш домик теперь стоит на дне Мирового океана. Прислушался к громыханию стихии за дверью, зевнул и отправился к себе — досматривать сны… Ух, и вздул меня тогда Урсай! В принципе, он прав — боец должен быть готов к бою в любой ситуации, не скажешь же в подобном случае реальному врагу: «Премного извинений, мил-сударь, я не хочу биться в такую мерзкую погоду, не подождать ли нам, пока дождь кончится». Да и вообще, большей частью идеи моего учителя-мучителя мне близки и понятны, но вот способ их доведения мне решительно не нравится.

Так что я не стал позволять себе и тени надежды — натянул штаны, на голое тело надел длинную кожаную жилетку — свою единственную защиту от деревянных кулаков противников и природных явлений. И от тех и от других она защищала одинаково паршиво. Спустился к двери, поискал взглядом учителя (может, все-таки случится чудо?) и выскочил на улицу. Противники были на месте — три припорошенных снегом темных силуэта замерли шагах в двадцати от входа. Конструкты были весьма человекоподобны, на первый раз я решил было, что учитель, дабы не напрягаться лишний раз, просто убил и поднял пару крестьян из ближайшей деревни, уж не знаю, где она там. Но быстро понял, что это не так, разве что Темный каким-то образом заменил им плоть на дерево.

Голые пятки неприятно обожгло холодом, и я даже с некоторым нетерпением направился к противникам — хоть согреюсь. Конструкты зашевелились, когда до них оставалось шагов десять. Я сосредоточился, попытавшись не дрожать от холода и отвлечься от неприятных ощущений — враги хоть и были деревянными, но двигались очень даже шустро. Одному из конструктов я третьего дня разворотил полголовы. Урсай его чинить, похоже, не собирался; я, предвидя ответ, просить его об этом — тоже, так что конструкт так и ходил с размочаленной в щепки половиной лица. Вид у него теперь был весьма отталкивающий и даже пугающий. Я злился, но ничего не мог с собой поделать, и именно от этого конструкта мне доставалось больше, чем от остальных, — я частенько пропускал удар, зацепившись взглядом за его искореженное лицо.

Бой вышел коротким: если мои голые пятки просто жгло холодом, то деревянные ступни противников немилосердно скользили по снегу. Заметив это, я развеселился и принялся сталкивать врагов друг с другом — только щепки полетели. Участок перед входом быстро стал похож на делянку лесоруба. Я подобрал руку, которую неосторожно уронил один из противников, и, пользуясь ею, как дубиной, разошелся вовсю. Когда в моей голове раздался гневный оклик: «Хватит!» — в более-менее пристойном состоянии оставался только один из конструктов. Остальные, пожалуй, годились только на дрова. Я усмехнулся, отбросил ногу (которую подобрал после того, как рука пришла в негодность) и развернулся к учительским апартаментам, отлично зная, что там увижу. Так и есть — из открытого окна на меня хмурился мой почтенный учитель, Урс Ахма Кайел ша-Итан ша-Кая ша-Мара и ша-демон-знает-еще-сколько-школ. Похмурился, пожевал губами, но так и не нашел, к чему придраться и за что наказать.

— Болван, — пробурчал недовольно, — лишь бы чего поломать. Собери дрова и отнеси к камину в обеденной зале, — и со стуком захлопнул окно.

Почти тут же за спиной у меня с таким же деревянным стуком что-то упало. Я обернулся — на земле грудой хвороста лежал последний конструкт. Я возликовал — не так уж часто случалось, что мне удавалось утереть нос учителю. Да что там говорить, совсем редко случалось, и десяти раз не насчитать. Да что там десяти, сказать честно, всего-то четыре, нет… пожалуй, даже три раза выходило по-моему. И то потом мне же от этого хуже было. Ну и пусть! Настроение у меня мигом поднялось, и я принялся собирать валяющиеся щепки, насвистывая и совсем не обращая внимания на снег под босыми ногами.

— Кажется, скоро год будет, как ты у меня в учениках? — рассеянно поинтересовался Урсай за завтраком.

Я насторожился, но виду не подал. А уж тот злополучный день рождения Анри я не забуду до самой смерти.

— Да, — ответил я, — через две седмицы ровно год.

— А… ну ладно, — пробормотал в усы Урсай и продолжил поглощать завтрак, делая вид, что не больно нужна ему эта дата.

Как бы не так! Полгода назад я, может, и поверил бы в это, но сейчас-то я хорошо знал, что мой учитель зря рта не открывает, и, если в его словах нет особого смысла, это означает лишь, что я его не увидел. А еще — его память была ничуть не хуже моей, а даже и намного лучше, в чем я имел возможность неоднократно убедиться. Так я и поверил, что он сам не помнит, в какой день Трор свел нас в этом Шихаровом кабаке. Не-е-ет, это он мне на что-то намекает. Я задумался. Год… год ученичества. Что это означает? Экзамен, вот что это означает! Я чуть ложку не выронил. Урсай ни разу не заикался, что собирается подвергнуть меня какому-то испытанию по истечении года, но вот сейчас я ни капли в этом не сомневался. А зная своего учителя, я могу прямо сейчас сказать, что он не ограничится проверкой знаний и практической работой в лаборатории, Шихар меня задери, нет! Он придумает что-нибудь заковыристое и чрезвычайно опасное, он не раз мне рассказывал про свои экзамены много лет назад — что сдавало их обычно не более половины курса, а сдавшим считался тот, кто остался жив. Нетрудно догадаться, что пересдачи у них были не приняты. Видимо, мне предлагалось догадаться о предстоящем испытании и готовить к нему тело и дух. Или не догадаться — и сдохнуть. Я утер губы полотенцем, поблагодарил и встал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});