Многие гости открыто сетовали на скоропалительность этой женитьбы: можно было бы ещё несколько месяцев и потерпеть, подготовиться как следует и справить веселье, соблюдая все обычаи и ритуалы. Ни сватовства, ни змовин[55], ни многого другого к этой свадьбе не проводилось.
Немногочисленные приглашенные гости рассчитывали погулять на звонком веселье, а тут — тихое застолье.
В надежде на угощение во двор заходили самые нетерпеливые односельчане, не удостоившиеся чести быть приглашёнными. Видя, что пришли слишком рано, сбивчиво передавали Марфе поздравления для молодых и, неловко потоптавшись, отправлялись восвояси.
Уже давно замечено, что хорошие важные новости среди людей распространяются очень быстро, а вот вести о чужом несчастье или горе — и того быстрее. Так и сейчас: весть о конфузах на венчании чёрным вороном пролетела по всему селу, не обошла стороной и избу невесты. Ещё задолго до приезда молодых собравшиеся гости узнали о дурных предзнаменованиях.
Затихли весёлые шутки, сопровождавшие всякую свадьбу; громкие беседы и возбуждённый гул унялся до тихих перешептываний. В предзастольном ожидании молодых гости находились в растерянно-подавленном настроении.
Только малым ребятишкам взрослые заботы и опасения были нипочём. Сбившись в стайки, ребятня весело носилась среди гостей, оглашая двор визгом и радостными криками. Родители их не унимали, не приструнивали. Детвора разыгралась, и, если бы не их звонкий смех и весёлый шум, можно было бы подумать, что здесь народ собрался на поминки.
Но вот наконец к хате Марфы Логиновой подкатили свадебные упряжки. Молодые с немногочисленной свитой шаферов и друзей вышли к гостям. Хлебом-солью встречали новобрачных дядька Алесь со своей женкой. Рядом стояла растроганная Марфа.
Видя сильную растерянность у встречающих, Андрей понял, что и здесь уже всё знают. Он решил исправить унылую обстановку, а посему временно взял бразды свадебного генерала в свои руки. Образованность, авторитет и социальное положение просто обязывали его избавить свадьбу друга и всех участников от нерадостного настроения. И это нужно сделать немедля.
Выйдя наперед новобрачных, Андрей Семенович поднял руку и громко произнёс:
— Одну минуточку, почитаемые гости и молодые, я имею слово!
Вокруг установилась заинтересованная тишина. Даже детишки убавили игривый пыл и уставились на необычно наряженного дядьку.
Выдержав небольшую паузу, Андрей Семенович начал свою речь тихим баритоном:
— Марфа Николаевна, и вы, почитаемые гости! До вас, как я понял, уже дошёл слух о незначительных казусах во время венчания. Так вот, я хочу вам сообщить, что, на моё мнение и по суждению священника, ничего страшного не произошло. Ну, вышло маленькое недоразумение! Ну и что тут такого? Такие каверзы с любым могут статься. Просто все мы очень подвержены суеверным страхам и во всём видим какие-то дурные предзнаменования. Не надо пугать самих себя. Нечего волноваться!
Гляньте на молодых! — панич повернулся в сторону жениха и невесты. — Да на них любо-дорого глядеть! Такие с любыми невзгодами справятся, любые тяготы им будут по плечу. Так что, вопреки всяким забабонам, давайте отгуляем свадьбу весело, как и подобает такой паре.
А для того, чтобы всё было хорошо, батюшка отслужил ещё и отпуст. Теперь наши молодые под покровительством святых, да и сам Бог с радостью примет такую пару под своё крыло. Так что отбросьте всякие сомнения и от души веселитесь!
Встречайте молодых! — дал команду Андрей Семенович, заканчивая свою речь.
Вокруг одобрительно загудели, настроение у всех заметно улучшилось.
Дядька Алесь был краток и деловит, хотя и волновался от выпавшей ему обязанности не меньше самих молодых. Поздравив жениха и невесту, он дал им отведать обязательные угощения. Как того требует обычай, молодые попробовали хлеб-соль и, пригубив горелки, тут же выплеснули «слёзы» через левое плечо. Остатки горелки дождём полетели не только на землю, но и на гостей, вызвав весёлый шум и визг.
— А теперь милости просим всех к столу! За счастье молодых чарку поднять и отпотчевать нашего каравая, — с поклоном и приглашающим жестом правой рукой Марфа позвала всех в избу.
Повеселевший и проголодавшийся народ дружно повалил в хату.
В чистой половине избы буквой «Г» стояли четыре длинных крестьянских стола, сдвинутые с торцов. Вершина находилась в «красном куту», под иконами.
Пропустив в середину молодых, свидетелей и наречённых родителей, гости не спеша занимали места, поудобнее усаживались на широких лавах и заслонах.
Теперь в хате стоял привычный гул голосов, неотъемлемо сопровождавший любое застолье.
— Гости дорогие, наливайте горелки! — громко предложил крестный невесты, чернобородый сват Мирон, перевязанный домотканым полотняным рушником с вытканными орнаментами на концах.
За столами зазвякали бутыли, посуда, забулькала мутноватая жидкость. Горелку с жадностью наливали в стеклянные чарки, глиняные чашки, деревянные корцы[56]. Никто не останавливал наливающего, а тот, в свою очередь, старался наливать всем поровну, так как у всех была разная по изготовлению и объёму посуда для питья.
Паничу, сидевшему напротив молодых, налили настоящей водки в одну из немногих стеклянных рюмок, которые выставлялись на стол по праздникам и для гостей.
Сват Мирон — мужик в летах умеренных, полный сил и энергии. Его рослая и пропорционально сложенная фигура вызывала зависть даже у двадцатилетних молодцев. Он имел своеобразную важность не только во внешнем виде, но и в словах изрекаемых. Ему и выпала честь вести свадьбу.
Дождавшись, пока всем налили, он опять встал и строго повёл взглядом, заставляя всех угомониться. Гости в нетерпении притихли.
— Дорогие друзья, односельчане, родичи и соседи! Все мы званы сюда, чтобы отметить одно из главных событий в жизни наших молодых. И на любой свадьбе первая чарка выпивается всегда после самых торжественных и поздравительных речей. Но не на каждом крестьянском веселье гуляют такие важные гости, как у нас. Вот поэтому первый тост я с удовольствием уступаю Андрею Семёновичу Хилькевичу! — Мирон поднял руку с чаркой в сторону панича, приглашая его сказать первый и самый важный тост и, уже обращаясь к нему, с улыбкой добавил: — Ты уж не взыщи, Андрей Семенович, но у тебя красивше получится. Да и по главенству, так сказать, первое слово твоей милости.
Все одобрительно закивали головами.
— Правильно, Мирон!
— Нехай Андрей Семёныч первый тост промолвит!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});