Возможно, еще несколько месяцев назад Микаэла не смогла бы понять мать. Но то, что ей пришлось пережить за последнее время, многое изменило. Она кивнула.
— Мне будет не хватать тебя, — тихо сказала она. — Но ты же сможешь опять приехать, когда здесь не будет этих упрямых и глупых мужчин, да?
— Или останется только твой муж, и ты решишь, что он не такой уж несносный зануда?
— Я не думаю, что это произойдет, — грустно промолвила Микаэла. — Мне кажется, что я ему вообще безразлична, мама.
Микаэла чуть не рассказала о том, в чем подозревал ее Хью. Но стало стыдно, и она отвернулась к окну. На гневно горящие глаза навернулись слезы.
— Ты никогда бы не сказала этого, малышка, если бы заметила, как он смотрит на тебя, — улыбнулась Лизетт. — Не берусь судить, любит он тебя или нет, но то, что ты ему небезразлична, это точно. Я уже говорила, что это ясно не только мне, но и всем, кто оказывается с вами рядом.
— О, мама) Ты уверена в этом? — воскликнула дочь, стремительно поворачиваясь.
Глаза Лизетт потеплели. Она по-матерински нежно улыбнулась.
— Настолько, насколько вообще можно быть уверенной в чем-то. — Она взяла руки дочери в свои ладони. — Я говорила тебе, Микаэла, что не хочу превращаться в надоедливую мамашу, всюду сующую свой нос, но все-таки дам тебе один совет. Ты не должна допустить, чтобы гордыня и уязвленное самолюбие разрушили то хорошее, что уже существует между тобой и Хью. Поговори с мужем откровенно. Расскажи ему обо всем, что тебя тревожит и заставляет чувствовать себя несчастной. Если и после этого он ничего не поймет, значит, ты права. Но по крайней мере ты будешь знать наверняка, что речь идет о намеренном поведении, а не о непонимании и вымысле.
Дочь, прикусив верхнюю губу, растерянно посмотрела на мать.
— А если ты ошибаешься? — спросила она. — Если он относится ко мне совсем не так, как ты думаешь? Тогда, сделав так, как ты советуешь, я еще больше унижусь в его глазах и ничего не добьюсь.
— Гордость бывает неплохим Товарищем, но она не греет, — пристально глядя в глаза дочери, произнесла Лизетт. — Ты собралась до конца жизни делить с ней холодную постель? Не лучше ли чувствовать рядом тепло любящего мужа? Конечно, я могу ошибаться, и Хью женился на тебе исключительно из деловых соображений. Но может быть и нет. Неужели ты не хочешь знать правду?
— Я.., я боюсь, мама, — тихо пролепетала Микаэла, широко раскрывшиеся глаза которой, казалось, заняли чуть ли не половину лица. — Порою мне кажется, что лучше уж ничего не знать, чем знать наверняка, что он женился на мне по расчету.
— Послушай, малышка! — серьезно сказала Лизетт. — Так уж получилось, что свадьба ваша стала результатом стечения определенных обстоятельств. Хью может считать, что попался в ловушку с таким же правом, как и ты. Но это вовсе не означает, что вы оба не ошибаетесь. Он уже начинал ухаживать за тобой. Если бы это продолжилось, он вполне мог сделать тебе предложение. Ты не веришь в это только потому, что тебя заставили выйти за него. Может, ты поверила Франсуа, который утверждает, что все подстроил Хью? Так это же полная чушь!
Очередная выдумка горячего и глупого мальчишки. Мне кажется, что он уже и сам в это не верит. Но ты же знаешь Франсуа, он скорее повесится, чем признается, что ошибся. — В глазах Лизетт мелькнули озорные искорки. — А потом, с каких это пор мнение младшего брата стало столь бесспорным для тебя? Не пытаешься ли ты просто прикрыться им, чтобы защитить себя от неприятных выводов на свой счет? — Лизетт сделала паузу, ожидая ответа, но дочь молчала. — Неужели тебе доставляет удовольствие жить в самой же придуманном мире? Мире без вражды, но и без любви?
— Нет! Но, — Микаэла глубоко вздохнула, — мне просто не хватает смелости. Я смущена и рассержена одновременно. Не думаю, что смогу быть сейчас достаточно рассудительной и в конце концов не разругаюсь с ним окончательно.
— А тебе никто и не предлагает начать этот разговор немедленно, та cherie. Просто подумай о том, что я тебе сказала, когда будет время. Но, поверь мне, Микаэла, — проникновенно произнесла Лизетт, — тянуть с разговором не следует. Ты рискуешь упустить свой шанс на счастье и виновата будешь только сама. Ситуация, которая сложилась сейчас у вас с Хью, может стать привычной, и тогда уже трудно будет что-то исправить.
Остаток вечера прошел без каких-либо неожиданностей. Микаэла вела себя довольно мило и даже весело улыбалась в ответ на шутки присоединившихся к ним вскоре мужчин. Но легко ей стало только тогда, когда все закончилось и можно было уйти в свою комнату. Ночью она ворочалась в просторной, отгороженной прозрачным газом кровати. Мысли вновь и вновь возвращались к словам матери. Конечно, Лизетт права. Конечно, надо поступить, как советует мама. Да вот сможет ли она? Микаэла никогда не считала себя трусихой, но стоило только представить, как она начнет говорить мужу о своей любви и желании быть любимой, и вся ее хваленая храбрость мгновенно испарялась. Даже уверенность Лизетт в том, что Хью прекрасно относится к ней, не прибавляла решимости.
Микаэла с удивлением посмотрела на окно. За ним уже брезжил золотистый рассвет, а она так и не уснула, так и не придумала ничего. Но чем светлее становилось на улице, тем яснее было, что жить с Хью так, как они живут сейчас, больше нельзя. Мама права, еще немного — и такие отношения станут привычными. Тогда уже трудно будет что-то исправить.
* * *
Задумчиво смотрел в светлеющее окно и Джон Ланкастер. Он тоже почти не спал этой ночью. Покоя не давала мысль о том, что они с Лизетт могли стать жертвами обмана. К рассвету он твердо решил, что сегодня непременно поговорит с ней обо всем, даже если для этого придется ее похитить.
Джон спрыгнул с кровати и быстро оделся, продолжая обдумывать различные варианты выполнения задачи. Отобрав несколько самых удачных, он решил заняться их подготовкой немедленно и, несмотря на раннее время, вышел из спальни, страстно желая осуществить задуманное. Для этого требовалась помощь приемного сына, на поиски которого он и направился. К радости Джона, Хью не изменил своей привычке рано вставать и уже пил первую чашку кофе в столовой. Когда неожиданно появившийся отчим попросил о конфиденциальном разговоре, он несколько секунд удивленно смотрел на него, затем поднялся и предложил пройти в кабинет, где им никто не мог помешать.
— Чтобы докопаться до истины, мне непременно надо поговорить с Лизетт, — начал Джон сразу же, как только Хью закрыл дверь. — Однако она пресекает все мои попытки начать здесь такой разговор. Таким образом, мне ничего не остается, как пойти на экстраординарные меры. — Он прервался на секунду и глубоко вздохнул. — В общем, я решил похитить ее и надеюсь, что ты мне поможешь.