— Он уже понес свое наказание — строго сказал Ерема — Поверьте. Ваше мщение — смерть, а наше мщение жизнь. И спорный вопрос, кто из нас более жесток.
— 'Ваше' — это мое? — уточнил я — Я не убийца, не маньяк и не насильник. Я просто человек.
— Это вы так думаете, и напрасно. Вы очень близки к тому, чтобы стать не тем, кем были — печально сказал Ерема — Увы, но ваша, душа уже сильно изменилась, хотя ваше сердце все еще бьется и кровь стуится по жилам, но вы уже иначе смотрите на мир. Я вас предупреждал об этом, и не раз, но вы были глухи. Хотя дорога назад еще есть, поверьте.
— Вы знаете, что более всего меня в вас, извините, раздражает? — абсолютно спокойно сказал я ему — Все эти ваши намеки, полутона, лакировка. Да и не только ваши, мои работодатели тоже хороши. И все вот вы все пытаетесь заставить меня что-то сделать так, как нужно вам, они по-своему, вы — по-своему, и все страшилками какими-то. Кем я стал? Оборотнем? Вампиром? Что за дичь, милейший Ерема? Гляньте за оконо, там ездят машины, летают самолеты и когда наступают сумерки, зажигаются фонари. Электрические! Я — это я и более никто. Я человек, им рожден и им умру. И никто — ни вы, ни они, никто не сможет заставить меня сделать то, что я не хочу. Упросить — можно. Даже купить — реально. Но заставить...
— Тогда снимите перстень — никак не отреагировал Ерема на мою горячую речь, он был все так же невозмутим — Вот прямо сейчас.
— Да с чего бы? — снизил тон я.
— Считайте это моей финальной просьбой — а в нем что-то изменилось. Тон, взгляд, кулаки, сжатые до белизны, лежат на столешнице. И где тюфяк и мямля, что степенно ел овощи? — Я прошу вас снять перстень.
— Спасибо, что не штаны — зря он так. Я ведь теперь из принципа упрусь, я себя знаю — Ладно, пойду. Дела у меня еще.
Я тряхнул часы, с которыми теперь, выходя из номера, не расставался. Не нравятся мне такие метаморфозы.
— Я бы на вашем месте выполнил просьбу моего коллеги — а это уже не Ерема, это кто-то стоит за моей спиной.
Тяжелая рука опустилась мне на плечо, буквально вдавив в стул.
— Харитон, я вас прошу о двух одолжениях — вроде, как и привычно мягко, но со сталью в голосе сказал Ерема — Снимите перстень и проследуйте с нами. Это нужно вам больше чем нам, поверьте. Если бы не особые обстоятельства, я бы не стал этого делать, но вы не оставили мне выбора.
— Была одна просьба, стало две — саркастично бросил я — Опять же, как вы мне по телефону говорили? 'Просто посидим, поговорим'. Эх, доверчивость меня сгубила, доверчивость. Говорили мне умные люди — не верь всякой шантрапе.
— Как ты назвал пророка Иеремию? — прогудел голос сзади, и началась фигня.
Мою голову как будто зажали в тиски, в висках бешено застучала кровь, и я понял, что меня по ходу убивают.
— Марк, остановись — это Ерема — Я приказываю тебе!
— Отпусти мальчишку — а это кто?
Жуткие ощущения сгинули, как будто их и не было, только шея болела.
— Киф, ты как? — я обернулся (блин, больно) и увидел незнакомого мне человека, который прислонил дуло пистолета к боку довольно крепкого блондина с очень красивым породистым лицом, перекошенным невероятно злобной гримасой.
— Шея болит — ответил я.
— Само собой, он тебе ее чуть не свернул — хмыкнул мой спаситель — Давай на выход, пока мы тут этих шутов гороховых на прицеле держим.
Я глянул в зал и криво улыбнулся. Некоторые посетители ресторана сидели так, как будто кто-то им скомандовал 'замри', при этом руки у большинства из них находились под столами.
— Он не собирался сворачивать вам шею, просто немного погорячился — спокойно сказал Ерема — Мой друг еще очень молод, а потому несдержан. Я приношу вам извинения за него и обещаю, что наказание его будет соразмерно провинности. И все-таки, Харитон — одно ваше слово и мы покинем эту корчму вместе. Не знаю, будет ли еще у тебя шанс изменить свой путь, так не упускай этот.
— Я не верю вам — грохотнуло отодвигаемое мной кресло — Не верю.
— Очень жаль, что всякий раз что-то мешает нам понять друг друга — в голосе Еремы была вселенская печаль — Что-то или кто-то.
— Киф, уходи — сказал сзади тот, кто меня, похоже, спас — Не задерживайся здесь.
— Надеюсь, вы оплатите счет? — поинтересовался я у Еремы, на что тот кивнул — Ну и славно. Мне пора.
— До встречи — негромко сказал пророк — Я верю, что она состоится.
— Уж и не знаю, радоваться мне этим словам или огорчаться — съязвил я напоследок — Простите за банальность — но лучше прощайте.
Я прошел мимо все так же недвижимых людей и у выхода столкнулся с официантом.
— Мой приятель оплатит счет — успокоил я ресторанного служителя, заметив нервный тик на его лице.
— Да это ладно — отмахнулся тот — Скажите, а вы завтра придете к нам?
— А вы с какой целью интресуетесь? — даже опешил я.
— Если придете — я выходной возьму — мученически произнес официант — Очень вы беспокойный клиент. Всякие люди у нас бывают и ситуации тоже, но чтобы такие геморрои два дня подряд... Я уже хотел в набат бить и милицию вызывать, но мой шеф сказал что не надо, но как по мне...
— Не-не, завтра не приду — успокоил я его — Хотя мне у вас понравилось, всем своим друзьям ваш ресторан буду рекомендовать.
— Не надо — взмолился официант — Пожалуйста!
Я оделся, вышел на улицу, где меня буквально зафиксировали между собой двое знакомых мне охранников и через пару минут оказался в машине. По дороге к ней я все вертел в голове слова, сказанные тем, кто прикрыл мою спину:
— Ну, а теперь поговорим о делах наших скорбных?
Ерема, конечно, жуком еще тем оказался, но зла я ему не желал. Надеюсь, там все закончится миром.
— Уфф — плюхнулся я на заднее сидение и сказал водителю — И как в меня столько еды влезло?
— Киф, ты молодец — с переднего сидения ко мне повернулся Азов — Ты умница.
— О, Илья Палыч — удивился я — И вы здесь.
— Ну а где ж мне быть? — хохотнул Азов — Вот, бдил за тем, чтобы тебе никто не навредил.
— Это да — потрогал я шею — Представляете, мне там сейчас чуть голову не открутили, в прямом смысле. И здоровый же лось этот Марк, еще мальца — и настал бы мне карачун.
— В курсе, в курсе. И, если тебя порадует — ему так холку намылят, что мало не покажется — Азов потер руки — Но в целом все они такие, в Консорциуме. Чуть не по их воле что происходит — и вся позолота мигом слетает. Вот и оцени разницу в отношении к хорошему человеку, а конкретно к тебе.
Если в курсе, мог бы этого и не допустить. Или наоборот — это и должно было случиться?
— Да это понятно все — я расстегнул пуховик — Другое удивило — больно все это было как-то топорно сделано, показушно. Как в плохой пьесе. Нереалистично, я бы сказал.
— Мыслитель — Азов перегнулся через сидение и потрепал меня по волосам — Не забивай себе голову всякой ерундой, хорошо? Ты же завтра в Касимов едешь? Вот и езжай себе. Подыши чистым воздухом, на лыжах походи, водки выпей с папашей Виктории. Деньги есть?
— Наверное — пожал плечами я — Казной Вика ведает.
Забавное дело — раньше мне денег все время не хватало, и я точно знал, какая сумма у меня есть на жизнь. А сейчас я вовсе об этом не думаю, потому как живу на всем готовом и это, между прочим, плохо. Все когда-нибудь кончается, и это пройдет, а жить будет сложнее — к растительному существованию уже привык, поди отвыкни. Прав народ — не жили хорошо, и нечего начинать было.
— Скажу кому надо — пусть тебе материалку выпишут — деловито сказал Азов — Мало ли — подарки какие будущим родственникам купить, еще чего.
— От денег не откажусь — я же не дурак, но тех подарков уже вагон с тележкой в нашем номере лежит — отмахнулся я — Не знаю даже, как мы их в машину потащим, там грузчиков вызывать надо. Едем-то на четыре-пять дней, а набрала Вика с собой столько, что волосы дыбом встают.
— Женщина, чего ты хотел — Азов развернулся и скомандовал шоферу — Поехали.
А из 'Капитала' за то время, что мы беседовали так никто и не вышел. Даже покурить.