Читать интересную книгу Конь в пальто - Сергей Донской

Филиппок закусил усы. Неужели Хан всерьез полагает, что Великий Нострадамус имел в виду его лично? Выходило, да. Оставив усы в покое, Филиппок почтительно сказал:

– Арес, он как бы из другой оперы. Бог войны. Греческий. Типа римского Марса.

Он умышленно говорил слегка косноязычно, чтобы – не приведи господи! – не внушить Хану мысль о своем превосходстве.

Номер прошел.

– Марса я знаю, – удовлетворенно кивнул Хан. – Война, значит? Это хорошо. Повоюем… Но башковитый француз был, а? Тут тебе и Сталин. И Гитлер. Даже меня прокнокал, зараза!

Филиппок с ужасом понял, что сейчас, вот сейчас на его лице невольно всплывет глумливое выражение и Хан заметит и никогда не простит такой реакции на свою откровенность. Филиппок, все понимая, старался взять себя в руки, но губы под усами уже дергались, кривились как от внутренней щекотки. Три секунды… две… одна…

В этот момент, спасая Филиппка от жестокой расправы, зазвонил телефон.

Даже первое коротенькое «тирлим» не успело отзвучать, как рука Хана метнулась за трубкой, изобразив кобру, сцапавшую писклявую мышь.

5

От пистолетного ствола во рту остался кислый привкус металла, горечь смазки и крошечная щербинка на верхнем зубе – отметина на память о несостоявшемся самоубийстве. Проведя языком по образовавшейся зазубрине несколько раз, Жека добился того, что к букету ощущений добавилась еще и сладко-соленая кровь. Почти полная гамма. Вот только слез не хватало. Слез отчаяния и бессилия, которые кипели где-то глубоко внутри, не имея возможности пролиться наружу.

Он не смог нажать на курок, не смог, хоть тресни! Все его существо, приготовившееся к уходу, оказалось неспособным заставить один-единственный палец сдвинуться с мертвой точки на пару миллиметров. Жека хотел умереть, а непокорный палец – нет! Одеревеневший, согнутый, он оказался ехидным крючком-зацепкой, с которого не удалось соскользнуть в омут небытия.

– Ну? Что будем делать дальше? – спросил Жека у своего замурзанного отражения, застывшего в установленном напротив зеркале.

Отражение молчало. Плевать ему было на Жекино смятение, как, впрочем, и всем вокруг.

– Ладно! – сказал он. – Пусть так. Сам справлюсь. – Сбросил одежду, отправился в обшарпанную ванную, до предела открутил оба крана и стал под душ. Половина воды попадала на кафельный пол, другая половина – на Жеку, но ему и этого было достаточно. Закрыв глаза, он вспоминал, как однажды осенью попал с Олежкой под проливной дождь по дороге со стадиона. Троллейбусы были до отказа забиты футбольными болельщиками, поэтому пришлось добираться домой пешком. Заночевали у Жеки, который жил поближе. Спали рядом на одной кровати. А под утро Жека проснулся от поскуливаний младшего брата и обнаружил, что стянул с того все одеяло и тщательно подоткнул под себя. Олежка дрожал от холода и клацал зубами, но Жеку не будил, терпел. «Цуцик, глупый цуцик, – сказал ему тогда Жека. – Замерз? Почему не разбудил? У нас с тобой все поровну, мы же братья с тобой».

Мальчишеские бредни! Повзрослев, они разучились делиться честно. Олежка позарился на Ленку, Жека прикарманил Олежкины деньги. Вроде бы перехитрили друг друга, получили каждый свое, а счастья от этого – пшик. Эх, вернуть бы сейчас все!

Жека закрутил красный кран и оставил только холодную воду. Он стоял под ледяными струями до тех пор, пока зубы не начали выбивать зябкую дробь, озвучивающую детские воспоминания.

– Цуцик, – сказал себе Жека. – Замерз? Так разотрись полотенцем и оденься.

Больше не с кем было поговорить.

Бриться он не стал – незачем. Лишь гладко зачесал назад мокрые блестящие волосы, чтобы не падали на глаза. Неспешно оделся, не забыв накинуть плащ, который казался ему единственной защитой от окружающей действительности. Стоя набрал нужный номер.

Ответили сразу. По властному «алло», хрипло отозвавшемуся в ухе, легко можно было догадаться, что говорит сам владелец мобильного номера. Жека даже не стал тратить время на уточнения. С ходу сказал невидимому собеседнику:

– Вот, обещал позвонить и звоню. Деньги на моем счету. В целости и сохранности.

– Знаю, – перебил его голос. – Дальше что?

– А дальше… Встретиться с тобой хочу. Сегодня. С глазу на глаз. Не побоишься?

– Ах ты!.. – Собеседник, не договорив, сдержался, погасив гневную тираду презрительным смешком: – Ты спутал, дорогой. Это тебе есть чего бояться!

– Наверное. Но не получается.

– Получится, – вкрадчиво пообещал голос.

Жека, не отнимая трубки от уха, прошелся по комнате и остановился над закопченным тазом, наполненным пепельными хлопьями. Поздно было идти на попятный. Да и некуда.

– Я буду с оружием, учти, – предупредил он.

– И, конечно, один? – уточнил голос с непонятной иронией.

– Один. Но если не встречусь лично с тобой, моей подписи и печати тебе не видать.

– Встретишься.

– Тогда жду на ростовской трассе. Двадцатый километр. Там знак есть – с наклонившейся елочкой.

– Хорошее место, – одобрил язвительный голос. – Уединенное.

– Жду тебя там в своем «Опеле». Через час.

– Через три! – властно распорядился собеседник.

– Договорились, – спокойно согласился Жека, бросив взгляд на пульсирующие цифирьки часов. – Не прощаюсь.

Потом он аккуратно положил телефонную трубку на пол, примерился и раздавил ее каблуком. Сунул в карман печать. Уселся за стол и занялся пистолетом. Патрон за патроном извлекался из обоймы, пока не образовалась ровная шеренга тупорылых цилиндриков, тускло мерцающих перед глазами. Разряженный пистолет отправился следом за печатью.

– Кажется, все, – пробормотал Жека.

Когда до него дошел истинный смысл сказанного, он похолодел и стиснул зубы, чтобы помешать им вновь затеять дробный перепляс.

Цуцик… Бездомный, никому не нужный и окончательно заблудившийся в этой жизни.

6

– Поехали, – коротко скомандовал майор Толику.

– Да я с удовольствием!

Майор и его водитель-стрелок со вчерашнего вечера таились неподалеку от стойбища Золотой Орды, ожидая удобного случая слегка попортить шкуру Хана меткой снайперской пулей. Микроавтобус был оснащен сразу тремя винтовками, одну из которых Толик должен был применить в зависимости от дальности боя. Все три так и остались без дела. Как и майор с подчиненным. Пробраться в дачный поселок было невозможно.

Постепенно иссяк кофе в термосе, истлели последние сигареты, даже возбужденный матерок Толика сменился насупленным молчанием. А светло-серые глаза майора с неизменным мрачным выражением все глядели в направлении поселка, следя за одиноким дымком, струящимся из невидимой трубы. Майор был спокоен. Он знал, что сегодняшний день не пройдет понапрасну.

Так и случилось. Из центра поступило сообщение: только что Хан по телефону «забил стрелку» с неустановленным лицом на двадцатом километре южной трассы. Через три часа. Теперь нужно было поторопиться, чтобы прибыть на место событий раньше всех и успеть выбрать подходящую огневую точку. И Толик выжимал из своих моторных лошадок все возможное и невозможное.

– Здесь, – сказал майор после пятнадцатиминутной гонки по загородному шоссе.

Они выбрались из автобуса и удостоверились, что на поле будущего боя нет никого, кроме наглых жирных ворон да галок, истошно переругивающихся на голых деревьях. Солнце неумолимо клонило ко сну за горизонтом, но до сумерек оставалось вполне достаточно времени – значительно больше, чем до бандитской стрелки.

– Вон там, смотрите! – Толик, вертевший головой пошустрее, первым обнаружил единственное подходящее для засады место.

Это была полуразрушенная водонапорная башня, высившаяся примерно в километре от трассы. Чем-то напомнила она майору руины рыцарского замка. Хотя, если разобраться, никаких рыцарей в этой горемычной стране отродясь не водилось, если не считать пришлых – с огнем и мечом. Или рыцарей революции, суть которых была точно такой же…

– Ну что, едем? – поторопил Толик, приплясывая от нетерпения.

– Лучше бы, конечно, по воздуху, – усмехнулся майор, забираясь на высокое сиденье.

К башне вела ухабистая проселочная дорога, стыдливо прикрытая остатками асфальтовых блямб. Она тянулась дальше, в неведомые колхозные дали. Оставив автобус за прикрытием башни, они поднялись по ржавой винтовой лестнице наверх, откуда открывался великолепный обзор. Площадка была усеяна окурками, битыми бутылками и даже кучками прошлогоднего дерьма. Чтобы очистить позицию за кирпичным парапетом, Толику пришлось взять в руки лист сырой фанеры и отгрести мусор, с грязью вперемешку, подальше.

– Готово, – доложил он. – Располагайтесь.

– Сколько мы поднимались? – спросил майор, осторожно укладываясь за низеньким парапетом.

– Две с половиной минуты. Спустимся за полторы. Успеем.

В руках Толика уже клацали составные части разборной винтовки. Увлеченный своим занятием, он походил на мальчишку, дорвавшегося до детского конструктора. Были когда-то такие. В докомпьютерную эпоху.