Полчаса спустя Мирский повернулся к Погодину и Притыкину и приказал возвращаться в четвертую камеру. Он кивнул в сторону погруженного в транс Велигорского.
— С ним проблем не будет, я послежу.
— Когда мы сможем воспользоваться этим? — спросил Притыкин.
— В любое время, когда будете свободны. Библиотека открыта для всех.
Белозерский выдернул мускулистого Плетнева из кресла и с удивительной силой развернул его лицом к себе.
— Когда я слышу подобное, я знаю, что это лишь плод фантазии, — прорычал он.
— Это легко доказать, — заявил Плетнев, повернув голову, чтобы уклониться от кулака Белозерского, сжимающего его воротник. — Мы можем отправиться туда — товарищи Притыкин и Зиновьев рассказали все, что им известно. Седьмая камера не имеет конца. Она продолжается до бесконечности.
Белозерский отпустил его и медленно отступил назад, сжав кулаки.
— Чепуха! Притыкин и Зиновьев — интеллигенты. Почему я должен им верить?
Языков сделал знак солдатам, чтобы те взяли Плетнева за руки.
— Вы предали нас ради собственной ничтожной шкуры, — заявил он. — Вашей обязанностью было умереть здесь, а не ползти на брюхе к американцам.
— Все было кончено, — сказал Плетнев. — У нас не было выбора.
— Этот кусок скалы может стать нашим! — закричал Языков. — Где Мирский?
— Я же вам сказал. Он в четвертой камере.
— Дерьмо. Он в своей любимой библиотеке, — подытожил Белозерский.
— Вот там мы его и арестуем, — решил Языков. — Сейчас нужно найти Гарабедяна и Анненковского — это тоже люди Мирского. Товарищ Плетнев, я лично расстреляю вас у дальней стены седьмой камеры. Я размажу вашу кровь и контрреволюционные мозги по вещественному доказательству вашей виновности. — Он с отвращением махнул рукой. — Пусть сидит здесь, пока мы не найдем остальных.
Римская нес сообщение от Белозерского. Он поднялся по ступенькам к бывшему кабинету Лэньера, принадлежащему теперь Хоффман, и постучал в дверь. Ему ответила Берил Уоллес.
— Сообщение от русских, — коротко сообщил он. Лицо Римская было бледным, и выглядел он так, словно не спал несколько дней.
— Что-нибудь важное? — спросила Берил.
— Берил, не стройте из себя мелкого чиновника. Где Джудит?
— Она внизу, совещается с медиками. Не хочу показаться чересчур официальной, Джозеф, но она очень занята.
— Да, конечно, а советские очень заняты тем, что они советские, и, думаю, из-за этого могут возникнуть проблемы. — Ученый вытер глаза и подслеповато моргнул.
— Я позвоню ей. Она встретится с вами внизу у столика секретаря.
Римская что-то проворчал и тяжело спустился вниз.
Хоффман вышла из помещения, где проходило совещание, и, взяв у Римская электронный блокнот, быстро прочитала его. Она тоже выглядела усталой, хотя и не до такой степени. Глаза ее покраснели, а щеки припухли от недосыпания.
— Кто такой этот Белозерский… Его должность, звание?
— Замполит — политический офицер, — сообщил Джозеф. Руки его дрожали. — Майор. Я разговаривал с ним пару раз.
— Что вы о нем думаете?
Римская угрюмо покачал головой.
— Твердолобый, невежественный, лишенный воображения. Меня больше беспокоят двое других — Языков и Велигорский. Они умнее и потому более опасны. Если они утверждают, что отстранили Мирского и мы должны иметь дело непосредственно с ними, то, вероятно, это действительно так.
— Тогда организуйте встречу. Мы не можем прекратить переговоры из-за их внутренних ссор. И выясните у… как его?.. Зиновьева или Притыкина. Выясните, что происходит и в какой мере это касается русского гражданского персонала.
— Их нигде нет. Возможно, они арестованы или убиты.
— Думаете, все зашло далеко? — поинтересовалась Хоффман.
— Они действуют очень по-русски. — Ученый развел руками.
— Я буду занята примерно еще час. Предложите им встретиться с нами через полтора часа.
— Лучше пусть они сами назначат время, а потом немного подождут, — предложил Римская.
— Это ваше дело.
Джудит смотрела, как высокий мрачный математик выходит за дверь, а затем уставилась на голую стену над столом Энн. Секретарша ушла на ленч в кафетерий.
— Только тридцать секунд, — прошептала Хоффман, сосредотачиваясь.
Она стояла в одиночестве, размеренно дыша, слегка постукивая пальцем по краю стола, отсчитывая время по неким внутренним часам. Когда прошло полминуты, она крепко зажмурилась, затем широко открыла глаза, глубоко вздохнула и повернулась к двери конференц-зала.
Глава 40
Трубоход медленно скользнул за вторую стену. С другой стороны, начинаясь, примерно, в километре от стены, параллельно ей, на голой, бронзового цвета, поверхности располагались ряды темных структур. Каждая крепилась на квадратном основании со стороной, примерно, в двести метров, поднимаясь ступенями вверх, причем каждый уровень слегка изгибался, образуя круглую пирамиду.
— Смотрите. — Хайнеман махнул рукой вперед. Поверхность была покрыта движущимися огнями, перемещавшимися вдоль трасс, расположенных на множестве уровней, словно сверхплотная сеть автострад. — Мы не одни.
— Как далеко мы забрались? — спросила Кэрролсон.
— Семьсот семьдесят тысяч километров, плюс-минус два, — сказал Хайнеман. — Гарри, можешь немного посидеть за пультом? Мне нужно кое-что проверить.
— Мы будем продолжать двигаться вперед со скоростью девяносто или сто километров в час? — спросил Лэньер.
— Примерно так. Мне как-то немного не по себе при мысли о встрече с местными жителями, кто бы они ни были.
Хайнеман покачал головой, выбираясь из кресла. Они снова прибывали в невесомости, двигаясь с постоянной скоростью.
— Что должно нас беспокоить — я имею в виду, кроме очевидных причин? — спросила Фарли.
— Может вполне хватить и очевидных причин, но, честно говоря, меня беспокоит наше движение вдоль сингулярности. Я вдруг сообразил, что кто бы ни был там внизу, им могут не понравиться путешествующие таким образом. Может быть, у них есть свои такие же средства передвижения. Может быть, что-то еще. Так или иначе, если мы будем двигаться со скоростью восемь или девять километров в секунду и с чем-нибудь столкнемся, могут быть неприятности. Этого достаточно, чтобы обвинить нас в нарушении правил движения, верно?
— Я об этом как-то не думал, — улыбнулся Лэньер, устраиваясь в пилотском кресле.
— Да, теперь, когда у тебя в голове несколько прояснилось… — Хайнеман строго посмотрел на него, а потом хлопнул по плечу. — Девушки, давайте посмотрим, что все это значит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});