– Я все-таки… Он схватил карту, лежавшую на приборной панели, и повернулся к жене с ней в руке. Мэри поняла с испугом, что ласковый, умиротворяющий голос на время скрывал то, что он серьезно сердится на нее.
– Слушай, Мэри, и повнимательнее, потому что потом у тебя могут возникнуть вопросы. Может быть, мне удастся развернуться здесь, а может быть, и нет – дорога тут действительно шире, но я не полностью уверен, как ты, что она достаточно широкая для такого маневра. А грунт на обочине по-прежнему кажется мне очень мягким.
– Кларк, не кричи на меня. У меня болит голова.
Он взял себя в руки и начал говорить спокойнее.
– Если нам даже удастся развернуться, отсюда до шоссе пятьдесят восемь двенадцать миль по этой дерьмовой дороге, по которой мы только что ехали…
– Двенадцать миль не так уж много. – Мэри пыталась говорить твердым голосом, хотя бы для себя самой, но чувствовала, что ее покидают силы. Она ненавидела себя за это, но не могла изменить ситуацию. У нее возникло ужасное подозрение, что мужчины почти всегда вот так добиваются своего: не потому, что они правы, а потому, что упрямы. Они спорят, словно играют в американский футбол, и, если ты упорно сопротивляешься, дискуссия почти всегда заканчивается так, будто по твоей нервной системе носились в футбольных бутсах с длинными шипами.
– Нет, двенадцать миль не так уж далеко, – произнес он своим самым рассудительным голосом «я совсем не стараюсь убеждать тебя, Мэри». – А как относительно еще пятидесяти, которые нам придется проехать вокруг этого леса, после того как мы выберемся на шоссе пятьдесят восемь?
– Судя по твоим словам, создается впечатление, будто нам нужно успеть к поезду, Кларк!
– Нет, это просто бесит меня, вот и все. Достаточно твоего одного-единственного взгляда на приятный маленький городок с забавным названием, и ты говоришь, что он напоминает тебе «пятницу, тринадцатое число, двадцатую часть» или еще что-то, и хочешь ехать обратно. А вон та дорога, – он показал на противоположную сторону долины, – ведет прямо на юг. Оттуда, наверное, меньше чем полчаса езды до Токети-Фоллза.
– Именно это ты говорил еще в Окридже – перед тем как мы отправились по этому отрезку нашего Волшебного Таинственного Путешествия.
Он смотрел на нее еще несколько мгновений, при этом рот его вдавился внутрь, а затем схватился за рычаг передачи.
– Черт с тобой, – прорычал он. – Мы возвращаемся. Но если по дороге нам попадется автомобиль, Мэри, хотя бы один, нам придется пятиться обратно в Царство Рок-н-Ролла. Так что… Второй раз за сегодняшний день она положила свою руку на его, перед тем как он передвинул рычаг сцепления.
– Поезжай вперед, – сказала она. – Ты прав, наверное, а я ошибаюсь и веду себя глупо. – «Способность перекатываться перед хозяином на спину кверху лапками подобно собачонке, должно быть, закреплена во мне генетически. А может быть, я слишком устала, чтобы сопротивляться».
Она убрала руку, но Кларк пока не включал сцепление, глядя на нее.
– Если только ты уверена в этом, – сказал он.
Это действительно был самый смехотворный момент всей их дискуссии, подумала Мэри. Для Кларка недостаточно одержать победу – важно, чтобы голосование было единодушным. Она выражала подобное единодушие много раз, хотя и не чувствовала себя в глубине души такой уж единодушной с ним. На этот раз она чувствовала, что неспособна на такое единодушие.
– Но я не уверена, – покачала она головой. – Если бы ты слушал меня, вместо того чтобы просто соглашаться, ты заметил бы это. Возможно, ты прав, и, возможно, я веду себя глупо – твое мнение по этому вопросу звучит более разумным, я согласна с этим и готова следовать за тобой, – но это не меняет моих чувств. Так что тебе придется извинить меня, потому что на этот раз я отказываюсь присоединиться к числу твоих поклонниц в глупых коротких юбках, восторженно размахивающих помпонами и кричащих: «Вперед, Кларк, вперед!» – Бог мой! – воскликнул Кларк. Лицо его выражало неуверенность, что вовсе не соответствовало его характеру и делало его похожим на злобного мальчишку. – У тебя плохое настроение, крошка?
– Да, пожалуй, – ответила она, надеясь, что он не заметит, как это ласковое слово глубоко ранит ее. В конце концов, ей уже тридцать два года, а ему почти сорок один. Она чувствовала себя слишком старой, чтобы быть чьей-то крошкой, и, по ее мнению, Кларк несколько староват, чтобы нуждаться в какой-то крошке.
Затем тревожное выражение исчезло с его лица, и перед ней снова появился тот Кларк, которого она любила, – тот, с которым она действительно сможет провести вторую половину жизни.
– Между прочим, юбочка болельщицы тебе очень пошла бы, – сказал они сделал вид, что измеряет взглядом длину ее бедра. – Ты здорово выглядела бы в ней.
– Не глупи, Кларк, – заметила она, улыбнувшись ему, несмотря на плохое настроение.
– Совершенно точно, мадам, – сказал он, включил автоматическое сцепление, и «принцесса» покатила вперед.
У городка не было окраин – его окружали поля. Они поехали по мрачной, затененной деревьями дороге. Скоро по обеим сторонам уже простирались широкие коричневые поля. Затем они проехали мимо рядов аккуратных небольших домиков. Город был тихим, но совсем не заброшенным. Несколько автомобилей лениво пробегало по четырем или пяти пересекающимся улицам, представляющим собой центр города, и горстка прохожих шла по тротуару. Кларк поднял руку, приветствуя голого до пояса мужчину с порядочным животиком, который поливал свою лужайку, одновременно попивая из банки пиво. Пузатый мужчина с грязными волосами, которые падали на плечи, посмотрел на них, но не поднял руки в ответном приветствии.
Мейн-стрит очень походила на картины Нормана Рокуэлла. Сходство было настолько сильным, что почти пробуждало ощущение, будто они здесь когда-то уже были. Тротуары протянулись в тени развесистых старых дубов, и каким-то образом это казалось вполне уместным. Необязательно было видеть единственный бар и ресторан города, чтобы догадаться, что отель будет называться «Капля росы» и над баром там будут находиться освещенные часы, рекламирующие пиво «Будвайзер Клайдсдейлз». Места для стоянки автомобилей были очерчены наискосок. Красно-бело-синий цилиндр вращался над входом в парикмахерскую. Ступка и пестик висели над входом в местную аптеку с названием «Музыкальный аптекарь». Лавка, где продавали кошек и собак (с надписью в витрине, гласившей: «У нас есть сиамские кошки – заходите»), называлась «Белый кролик». Все было настолько аккуратно и чисто, что казалось даже противным. Самым аккуратным местом была городская общинная лужайка в центре города. Над эстрадой на проволоке висела табличка, и Мэри свободно прочитала надпись, хотя они находились в сотне ярдов от нее: «Сегодня концерт».
Внезапно она поняла, что знает этот город, видела его много раз.
По телевидению поздно вечером. Можно даже не обращать внимания на адское описание Марса у Рэя Брэдбери или кондитерскую в сказке «Ганс и Гретель». Этот городок гораздо больше напоминал Странный Маленький Город и его жителей, появляющихся в различных эпизодах «Мертвой зоны».
Мэри наклонилась вперед к мужу и сказала зловещим голосом:
– Мы путешествуем не через измерение звука и зрелища, Кларк, а через умственное измерение. Посмотри! – Она сделала жест в неопределенном направлении. Женщина, стоящая у городского автомагазина «Западный автомобиль», искоса посмотрела на них подозрительным взглядом.
– Куда посмотреть? – спросил Кларк. В его голосе снова звучало раздражение, и она догадалась, что на этот раз причиной было то, что он точно знал, о чем она говорит.
– Вон там впереди указатель! Мы въезжаем…
– Прекрати, Мэри, – сказал он и внезапно свернул на пустую полосу для стоянки автомобилей посреди Мейн-стрит.
– Кларк! – едва не завизжала она. – Что ты делаешь?
Он указал через ветровое стекло на заведение с каким-то не слишком остроумным названием «Рок и буги-ресторан».
– Мне хочется пить. Я принесу из ресторана бутылку пепси. Тебе не обязательно aыходить из машины. Сиди здесь. Если хочешь, закрой на замки все дверцы. – Сказав это, он открыл свою дверцу. И еще не успел захлопнуть ее, как Мэри схватила его за плечо.