– А по-соседству – это…
– Где-то с полмили отсюда, по другую сторону холмов.
Этан махнул рукой в темноту.
Холодный ветер швырнул мне волосы в лицо, сдувая последние остатки сна. Я увидела, как Клинт поднял громадный чемодан Хульды по лестнице и, распахнув дверь, внес его в дом. Тут до меня дошло, что я оказалась в тех краях, где люди не запирают двери на ночь, а расстояние до ближайших соседей измеряется милями.
Если бы я хотела просто сбежать, то с легкостью могла бы это сделать. Но тетя Мэри радостно мне улыбалась. Родители Этана обнимали и желали спокойной ночи. А Этан смотрел на меня так, будто ждал, что я в любой момент улизну во тьму.
Можно себя поздравить: я нашла идеальное убежище. Как жаль, что нельзя здесь остаться.
– Тебе больше ничего не нужно, милая?
Тетя Мэри постучала в дверь спальни, и та распахнулась. Возможно, ей показалось странным, что я все еще сижу на кровати с рюкзаком на коленях, но вслух она этого не сказала.
– Тебе помочь разобрать вещи?
Она указала на громадный чемодан Хульды, но я помотала головой.
– Нет, спасибо.
– Ничего, – тетя Мэри скрестила руки на груди, прислонившись к дверному косяку. – У тебя есть еще пять месяцев на обустройство.
Пять месяцев. Целый семестр. Я попыталась представить, каково это – прожить почти полгода в крошечном белом фермерском домике в какой-то глуши. От заряда на телефоне остался всего один штрих (я проверила, а потом снова вытащила аккумулятор), и тут не было кабельного телевидения. Тут вообще можно жить? Потом я вспомнила о незапертой двери, громадной рождественской елке и самодельном чулке с вышитым зелеными пайетками именем «Хульда». И поняла, что для некоторых людей ответ был, несомненно, «да».
– У вас милый дом, – сказала я.
– Он старый. Как и я, – тетя Мэри засмеялась. – А теперь еще и пустой, ведь моего мужа и малышки нет со мной. Но он мой. Знаешь, я родилась здесь.
Она посмотрела на старые стены, будто ожидая, что они сами расскажут ее историю.
– Когда я была такой, как ты, это была моя комната. А потом – моей дочери. Теперь она твоя, – тетя Мэри широко мне улыбнулась. – Мы рады, что ты здесь, Хульда.
– Я тоже очень рада, – выдала я первую ложь, пришедшую в голову.
И на секунду мне показалось, что надо было соврать как-то иначе. Ведь тетя Мэри взглянула на меня так, будто поняла – с Хульдой что-то не то. Со мной что-то не то.
Потом она покачала головой.
– Никак не привыкну к тому, что ты так хорошо говоришь по-английски.
– Спасибо, – ответила я и, вспомнив, что сказал мне Этан в машине, добавила: – Этан помог мне подтянуть его, когда был в Исландии прошлым летом.
– Конечно. Он хороший мальчик, – сказала тетя Мэри и вдруг посерьезнела, снова смерив меня взглядом: – Мне очень не хочется, чтобы ему причинили боль.
Я посмотрела в ее большие карие глаза.
– Мне тоже этого совсем не хочется.
И в тот момент я говорила искренне.
Клянусь.
* * *
– Она такая тихая.
Я могла разобрать слова, но не понимала, откуда доносится голос. И где находится моя комната. И весь дом. Не понимала удивительного спокойствия, которое, казалось, пронизывало все вокруг. Не было слышно ни гудков машин, ни грохота лифта или тележек для обслуживания номеров, которые вечно везут куда-то по безликим коридорам. И тогда я сказала себе, что сплю, что все это только сон.
– Перелет был долгим. Она наверняка устала, – произнес другой голос, и я вдруг вспомнила: тетя Мэри. Маленький белый фермерский домик с большой рождественской елью.
Этан. Исландия. Хульда.
Я играю роль исландской ученицы по обмену, которую зовут Хульда.
Откинув одеяло, я села на кровати. Солнце слишком ярко светило сквозь белые кружевные занавески, висящие на окнах. На меня словно падали лучи прожектора, и я знала, что должна сбежать, выбраться отсюда, пока никто не присмотрелся ко мне получше и не начал задавать слишком много вопросов. К этому времени уже наверняка стало известно, что я не прибыла в Нью-Йорк, и меня начали искать. Если они выйдут на Хульду, то найдут и Этана. А если найдут Этана, найдут и меня.
– Хульда! – позвала тетя Мэри из-за двери. – Отлично. Ты проснулась. Спускайся вниз, дорогая. Все уже ждут.
– Хорошо… я… как это – все?
Оказалось, я только думала, что познакомилась со всей семьей Этана.
У Клинта и Мэри была младшая сестра, а у нее – двое близняшек, на год младше Эмили. Девочки одновременно уставились на меня. Что-то жутковатое, как из фильма ужасов, было в том, как они синхронно наклонили головы и хором спросили:
– Мы тебя знаем?
– Нет. Извините. Просто лицо такое, – ответила я и продолжила пробираться сквозь толпу.
У старшего брата Клинта было три дочери, две из них – замужние, одна даже с ребенком. Все имена и лица перемешались у меня в голове. Кухня начала расплываться от улыбок, объятий и тарелок, полных яичницы, бисквитов и подливы. Как много подливы. Меня слегка затрясло.
– Хульда, может, расскажешь нам о своей семье?
Я услышала вопрос, но не знала, кто его задал.
– Как прошел полет, Хульда? – спросил другой голос.
– Что тебе нравится делать?
– Как тебе Оклахома?
– Ты когда-нибудь бывала на ранчо?
Водоворот вопросов затягивал меня. Голова уже начинала кружиться, как вдруг тетя Мэри положила руку мне на плечо.
– Дорогая, ты звонила домой? Твоя мама знает, что ты добралась нормально?
– Моя мама… – начала я, но не смогла закончить. – Мне… мне нужно в туалет, – выпалила я, убежала в маленькую комнату и закрыла дверь.
Увидев узкое окошко, я не задумываясь распахнула его и перекинула ногу через край. Я уже почти вылезла, как вдруг рядом раздался голос:
– Доброе утро.
Я замерла, свесившись из окна. Ноги не доставали до земли, а на то, чтобы подтянуться обратно, не хватало сил, вот я и висела там, слушая, как Этан смеется.
Наконец, я сдалась и спросила:
– Тут очень высоко?
Две руки обхватили меня за талию.
– Отпускай, – сказал Этан, что я и сделала.
– Ну, спасибо, – убирая волосы с глаз, я попыталась придать голосу максимум твердости.
За ночь выпал снег, и без пальто меня пробирала дрожь.
Этан был в сапогах, джинсах, толстой куртке и старых перчатках.
– У тебя в комнате двери нет, что ли? – спросил он, смерив меня насмешливым взглядом. – Как нехорошо со стороны тети Мэри поселить тебя в комнату без двери…