— Садитесь завтракать! — скомандовала бабушка. — Ты молоко купила?
— Что? — Диана все еще стояла у порога. В ее руках был пакет, который она крепко прижимала к груди.
— Молоко, — повторила Роза Эльдаровна.
— А, да. Вот. — Диана поставила на стол продукты.
— Вымой пока овощи на салат.
Я же сидел молча. Надеясь, что меня на этот раз не выгонят. Хозяйка же принялась суетиться на кухне, словно никакого разговора между нами и не было.
— Когда к Дианкиной матери впервые пришел свататься ее отец, — начала вдруг рассказывать она.
увшись, и сделал шаг назад, заглядывая в низкие окна. Диана по ту сторону, отодвинув горшок с мятой, глядела на меня извиняющимся взглядом.
— Иди давай, отлипни уже от подоконника и закрой занавески, — проворчала Роза Эльдаровна.
«Я тебе позвоню», — показал я, и мы попрощались.
Ночь я провел в гостинице, приехал на следующий день прямиком с утра, постучал и, на удивление, сегодня мне открыли.
— Ба, — протянула Диана, краснея, как помидор, что в этот момент сжимала в руках, — но Виктор же…
— Не перебивай! — отрезала она. — Так вот, когда он пришел, он мне сразу не понравился.
Я не смог сдержать усмешки.
— Профессор этакий, в очках и белой рубашечке. Ну куда такой парень в деревне?
Диана позади театрально закатила глаза.
— И мама моя ему и говорит: сможешь с первого раза из колодца воды набрать, отдам за тебя дочь. Потому что точно знала, тот тяжелее ручки ничего в руках не держал.
— Это никому не интересно, — внезапно заволновалась Диана, сверкнув в мою сторону глазами.
— Нет, нет, продолжайте, — попросил я. — Теперь я очень хочу эту историю дослушать.
— А больше нечего там рассказывать, — протараторила Диана. — Отец справился в итоге. Конец.
— Справился, ага. — Они так забавно друг с другом перепирались, что я засмотрелся. — Сказал бы спасибо, что дед барана резать его не заставил.
— Бабуль, ну ты как скажешь.
— Этот колодец с тех пор превратился в обычай «испытания женихов», наш, негласный, — подытожила Роза Эльдаровна.
Диана, шумно выдохнув сквозь зубы, отвернулась. Я же растянулся в широкой улыбке.
— Значит ли это, что если девушка просит... принести воды, она рассматривает парня как будущего… жениха?
Так и не поворачиваясь, Солнцева принялась отчаянно намывать многострадальный помидор. Еще пара минут таких манипуляций, и он точно в пюре превратится.
— Ну разумеется, — откликнулась ее бабушка. — Вот и не нарушай, — и вдруг, повернувшись, вручила мне ведро. Очень знакомое ведро. — Колодец там, в огороде. Справишься, возвращайся. А нет, выйдешь через калитку.
Мне кажется, я еще ни разу в жизни так не смеялся. Диана же, красная от смущения и оттого невероятно красивая, выглядела так, словно готова провалиться под землю.
— Колодец, значит, — стрельнул я в ее сторону глазами.
Она, закрыв лицо ладонями, спозла по стене.
Ладно.
Если я чем-то и мог удивить принципиальную азербайджанскую бабушку, то это был тот случай.
— Засекайте время, — подхватив ведро, произнес я и, уже точно зная, что делать, вышел за дверь.
При свете дня, помня прошлый опыт, справиться с колодцем удалось за считанные минуты.
— Ладно, возможно ты не так уж и безнадежен, — не без удивления согласилась Роза Эльдаровна, разрешив остаться до вечера. Хотя и приглядывала за мной как Гестапо.
После обеда нам с Дианой наконец удалось пересечься на пять минут позади дома и, пока никто не видит, я потянул ее к себе, буквально чувствуя, как горят от желания губы.
— Значит ты еще тогда все подстроила? — победно улыбаясь, зажал я ее у стены дома, скрытой от глаз кустом хмеля.
— Думал, это ты выбрал меня? — прошептала она, зарываясь пальцами в мои волосы. — На самом деле это я тебя выбрала.
И поцеловала. Сама.
А потом еще.
И еще.
Пока по шее мне не прилетело мокрым полотенцем.
— Дианка! — возмутилась бабушка на нее, вот только отлупила меня. Но на удивление, на этот раз улыбнулась.
Когда вечером я открыл дверь, чтобы уйти, она крикнула из кухни:
— Завтра к десяти приходи. Пирогов с луком и яйцами напеку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я невольно улыбнулся.
— И постригись уже наконец!
На этот раз я не смог сдержаться и выкрикнул в ответ, заводя машину:
— На свадьбу постригусь.
Когда можно всё
Выходные догорали последними минутами. Сквозь открытое на потолке окно в комнату врывался ветер. Первая неделя июня выдалась непривычно теплой.
Лежа в спине и положив ладони под голову, Виктор глядел на небо. Я перекатилась по покрывалу, чтобы оказаться сверху, и улыбнулась ему в губы.
— Знаешь, когда я была маленькой, мы с родителями часто играли в одну игру. Представляли, что бы сделали, если бы было возможно всё.
Виктор обернул вокруг моей талии свои руки и спросил:
— В каком смысле всё?
— Ну вообще всё, — приподнялась я, упираясь в его грудь ладонью. — Только в реальном мире, без волшебства. Если бы не было границ, работы и школы, кончающихся денег и расстояний, которые не преодолеть, что бы ты сделал? Вот прямо сейчас.
Север задумался, а потом ответил:
— Съел килограмм фисташкового мороженного.
— Что? — возмутилась я. — Такое неинтересное желание!
Он довольно прикрыл глаза.
— Иногда счастье приносят простые вещи.
Как обычно, одним словом заставляя влюбляться в него снова и снова.
Потершись о его шею кончиком носа, я выпуталась из его рук, встала и скомандовала:
— Тогда идем.
— Куда?
Порывшись в его куртке, протянула ключи от машины.
— Желанья надо исполнять. Тем более, когда магазины в этом городе работают круглые сутки.
Виктор хмыкнул:
— Уже почти двенадцать, не поздновато ли есть?
— О, не переживай, я никому нас не сдам. — И от души улыбнулась, потому что за эти месяцы узнала, если одарить его улыбкой достаточно широкой, просто так, без всякого повода, он всегда улыбается в ответ.
Так и случилось.
Магазин пустовал, и лишь изредка среди рядов встречались уставшие покупатели, медленно толкающие свои тележки.
Мы выложили покупки на ленту перед кассой.
— Отец зовет нас послезавтра на ужин, — сказал Виктор, протягивая карточку для оплаты.
— И мы? — решила уточнить я.
— Мы идем.
Ох, как сильно я не хотела пересекаться с этим мужчиной, хотя и злилась сама на себя из-за этого. Он узнал о наших отношениях недавно и, надо ли говорить, совсем не обрадовался. Виктор обещал, что он «перебесится», нужно просто время, но я не говорила, что время привыкнуть требовалось не только ему.
Зная теперь, что отец Виктора — на самом деле отец Александра, я не могла не видеть Сашу в нем. И каждый раз, когда он смотрел на меня с укором, казалось будто его сын неодобрительно качает головой, глядя на то, как его старший брат держит меня за руку.
— Хорошо, — вздохнула я, — только…. — но договорить не успела, потому что Виктор вдруг потащил меня в сторону, пряча нас за каменной колонной.
— Вот же черт, — шепнул он. Теперь я тоже видела, четверо моих одногруппников прошли в паре метров от нас, не заметив. И вдруг стало так смешно.
— На выход, — скомандовал Виктор.
В сгущавшейся спасительной темноте мы словно преступники крались к припаркованному подальше от пешеходных дорог автомобилю. Всего день до выпускного и больше не придется притворяться. Но сейчас, вероятность быть застигнутыми врасплох заставляла сердце разгоняться, проталкивая кипящую кровь по венам.
Я чувствовала на шее его теплое дыхание, смеялась, когда он рывком поднимал меня на руки, прижав спиной к своей груди. И от этих движений мир плыл, ускользал, закрываясь в крохотную коробочку, где были только мы двое. Два идиота, когда-то постоянно ругающиеся друг с другом, но нашедшие, в конце концов, хрупкий мир. Пришедшие к общему знаменателю.
Виктор захлопнул дверцу машины, отделив нас от прочей вселенной.