время глаза незнакомки еще дважды белели, и она прерывалась на несколько секунд, чтобы затем снова продолжить. К тому времени, как женщина успокоилась, в голову Бет закралась страшная догадка:
— Вы…
Озвучить ее она не смогла — глаза закрыла белая дымка гейса, а тело на мгновение закаменело.
— Догада… лся, — женщина оскалилась. — Как зовут?
Бет открыла рот, но произнесла совсем не то, что собиралась:
— Стаб.
— Повезло.
— А вас?
Женщина покачала головой и снова приложила браслет к синяку.
Какое-то время они сидели молча. Потом Бет начала разглядывать и осторожно ощупывать свое тело. Развязала веревку, заменявшую пояс, и заглянула в штаны.
— Это правильно.
От неожиданности она едва не подпрыгнула.
— Тебе он в скором времени понадобится, — продолжила женщина.
— Кто? — Бет почувствовала, как к щекам приливает кровь. — То есть, зачем?
— Проживешь подольше.
Соображала Бет долго, минуты две, наконец сдалась:
— Не понимаю.
— Что тут непонятного? Нас высадят в Бергии, как и обещали. Вот только мы оба светлые, без денег, документов и имен, значит можем быть только рабами. А кому в королевстве могут понадобиться светлые рабы?
— Суккубам, — прошептала Бет и поежилась.
— Угу, — женщина кивнула. — Я, пожалуй, дальше порта не уйду, а ты вроде симпатичный парень, и дар неплохой, — она хохотнула, — так что тебя сперва хорошенько попользуют, и только потом выпьют. Зато проживешь дольше на пару дней.
Бет вспомнила портовых шлюх, представила, как они будут на нее смотреть, как кто-нибудь из них будет…
— Я не хочу! — она вжалась в стену.
— Только не начинай снова, — женщина скривилась. — Итак голова болит. Будь мужчиной.
Последние слова внезапно разозлили Бет. Она подскочила к женщине, замахнулась и тут же отлетела назад от пинка в живот, больно ударившись спиной о край койки.
— Я же сказала, уймись. Ведешь себя… как девка, — женщина хрипло рассмеялась.
***
Бергийское побережье. Торговая шхуна «Гусеница». Девятое мая. Поздний вечер.
— Айна, — Соня подняла бутерброд повыше, не давая обнаглевшей линсе, с самого полудня не слезавшей с ее коленей, стащить сыр. — А этих шпионов только инвертировали?
— Если ты про пытки, то не знаю, — лежавшая на кровати альвийка закашлялась.
— А дар?
— Что дар?
— Дар не забрали? Я слышала, это можно сделать сразу после рождения или после инверсии.
Альвийка резко села и пристально посмотрела на Соню:
— Никогда такого не говори. Забрать дар, это… я не знаю… Даже если бы он их съел, было бы не настолько мерзко. После такого не то что песок, воздух должен чернеть.
Соня вспомнила княжича и скептически хмыкнула.
— Что смешного?
— Какой у вас там замечательный песок, — Соня откусила кусок от бутерброда, запила водой с легким травяным привкусом. — И воздух.
— Хех. Песок в Бланка-Рандо необычный. Очень белый. Я такого нигде не видела. Многие верят, что это из-за пролитой крови альвийских воительниц, смешавшейся с костями побежденных троллей. И что именно этот белый песок бережет страну от окружающей его Тьмы. Но если разумный совершает слишком тяжелое преступление, песок под его ногами теряет силу.
— Красивая легенда. А на самом деле?
— Песок и правда непростой. Не знаю насчет сдерживания Тьмы, но накопители из него получаются очень хорошие. Заполняются быстрее, служат раза в два дольше. Самый чистый идет на накопители для боевых кораблей и фортов. Такие десятилетиями служат.
Над головой послышался топот и окрики. Айна приподняла голову, прислушиваясь к шуму:
— Швартуются. Что там вокруг?
Соня выглянула в иллюминатор, но разглядела только темнеющие на фоне неба силуэты деревьев:
— Ничего не видно. Только деревья какие-то прямо в воде.
— Бергийские болота, — альвийка откинулась на подушку. — Не вздумай иллюминатор открыть. У меня сил на отгоняющее заклинание не хватит, а без него кусачей мошкары за секунду набьется столько, что три дня потом спать не сможем.
Соня отпрянула от иллюминатора и задернула занавеску:
— Интересно, зачем мы здесь?
— Думаю, Тормента хочет продать шпионов и матросов из старой команды.
— Тут?
— Ну да. В этих зарослях полно укромных мест. Патрули сюда не заходят — если не знать проходы, запросто можно сесть на мель. Шикарное место для пиратов, контрабандистов и торговцев рабами. Продаст перекупщику, а завтра их развезут по разным городкам и продадут, выдав за пленных пиратов.
— Кому в Бергии нужны светлые?
Айна пожала плечами:
— Суккубам.
Соня вспомнила бергийскую суккубу и решила, что такая действительно не станет интересоваться ни происхождением попавшего в ее руки светлого, ни его именем. Они помолчали, потом альвийку снова скрутил кашель.
— Я точно никак не могу помочь? — Соня спихнула с коленей линсу, умудрившуюся-таки стащить остатки бутерброда.
— Вряд ли, — Айна тяжело вздохнула. — Яд этой пьяницы разлагается слишком медленно. Были бы мы в светлых землях, я бы рискнула наложить заклинание посильнее, а так… подозреваю, что Тормента даст мне накопитель, только когда я сознание от недостатка магии потеряю.
***
Бергийские болота Тин не любил. И дело было даже не в запахе, кровососущей мошкаре, ядовитых насекомых и прочей мерзкой живности. И даже не в риске напороться на затонувшее дерево или неожиданно появившуюся на давно разведанном проходе мель. Прибрежные заросли, надежно скрывавшие любой корабль и с моря, и с берега, идеально подходили не только для незаконных встреч и пряток от патрульных бригов, но и для неожиданных засад, заметить которые заранее было почти невозможно, как и выбраться.
Он покосился на дриаду, любовавшуюся ползущей по ее руке медной морфой. У любого другого матроса из команды даже прикосновение к этой многоножке окончилось бы отеком до самого плеча и слабостью на полдня, а укус гарантировал недельную лихорадку. Но только не для Рубусы. Тину даже иногда казалось, что местные ядовитые твари просто считают дриаду своей.
— Что скажешь, Рубуса?
— Лес спокоен. Часов пять назад здесь проплывал небольшой кораблик или шлюпка, но с тех пор больше никого.
Дриада поймала пролетавшую мимо муху и протянула морфе. Многоножка вонзила в подарок ядовитые челюсти и принялась деловито разрывать угощение на кусочки. Тин отвернулся:
— Что же, надеюсь, нам повезет, и здесь все еще стоянка перекупщиков, а не патрульного брига.
— Капитан, — дриада сдула с руки остатки мухи, которые многоножка посчитала несъедобными, — насчет запрета на спиртное…
— Нет, Рубуса. Твой последний загул все еще обходится мне слишком дорого. Я, конечно, смогу ответить, куда делся старпом, но объяснить Ля Маро, куда делись матросы, будет сложно.
— А если взять с них слово в обмен на жизнь?
— И подставить всю семью, если тот же боцман решит проявить благородство и это слово нарушит? Нет уж, от них нужно избавиться до того, как они поймут, что мы плывем не