Но Светлосан в тогдашнем своем состоянии не весьма старался то приметить и все свое попечение обратил к кокосовой ветви. При ослаблении своих сил едва он выволок ее из воды и напоследок, разрезав один орех своим мечом, выпил из оного сок, который показался ему тогда настоящим нектаром. Таким образом сия неожиданная помощь возвратила ему жизнь, столь много крат бывшую подверженну смерти. Сие счастливое приключение привело его в состояние путешествовать далее: снабдясь сим приятным плодом и принеся молитву небесам, вдался он паки своему путешествию, и, по счастью своему, чрез несколько дней увидел он остров, окруженный отвсюду дремучим лесом и каменистыми утесами. С превеликим трудом пробрался он сквозь чащу оного, в надежде сыскать несколько плодов, способных в пищу. По прошествии им сей густоты, увидел он высокие кремнистые горы, покрытые льдом и снегом и на которые никоим образом человеку не можно было взойти. Однако же Светлосан, вознамерясь осмотреть остров, превозмог сию трудность, вспомоществуем будучи сандалиями. Но какое было его удивление, когда он, по восшествии на сии горы, увидел с них дол, изобилующий плодоносными древами и благовонными цветами, а далее того великолепный замок, наподобие превысокой горы, украшенной разновидными цветами. При сем приятном виде Славенский князь пал на колени и, воздев руки к небу, произнес сию молитву: «Великий Перун и ты, многомощное божество бедствующих людей! Внемлите молению смертного, обожающего вас нелицемерно: если я не обманываюсь, то сие великолепное здание есть творение гордого Карачуна; вспомоществуйте мне прейти безбедственно все оставшиеся трудности, споборствуйте моему подвигу и, устрояя мою руку на отмщение мучимого человечества, сопроводите ее в сердце нечестивого тирана вселенной. Я обещаюсь принести вам тучную жертву и вспомоществовать всеми моими силами и во весь мой век страждущему человечеству».
По совершении Светлосаном молитвы, гром возгремел в десной его стране, и блеснувшая молния казалася стремящеюся на здание замка. Князь паки пал на землю, благодаря богов за толь явственное предвозвещание их благоволения. После чего, наполнясь несомненным наде-янием на помощь бессмертных, пошел он прямо к замку. Чем ближе он к нему подходил, тем больше умножалося великолепие оного. Чертоги его, подобящиеся высокой и утесистой горе, были сооружены из разноцветных блистающих камней; злато и сребро были последние стен их украшения; преизящнейшие истуканы изобиловали на них повсюду; крыльцы, переходы и теремки являли на себе вид неподражаемого художества. Одним словом, здание сие походило на некий священный храм, превосходящий красотою и великолепием своим все те преузорочные достопамятности, которые греками седмью чудесами именовались. Но сколько замок сей был великолепен, столько приступ к нему был труден: стены его, сооруженные из крепчайшего мрамора, утыканы были наподобие щетины острыми рожнами, а вороты его состояли из непроницаемого булата. Кроме сей твердой заграды, окружала замок глубокая и быстрая река, наполненная преужасными чудовищами, которые, всплывая на поверхность вод, произносили страшный свист и рев, являя огромные и гнусные свои тела. Сверх того, находился на берегу железный истукан, вооруженный всеми орудиями, какие только изобрела кровавая война для отнятия жизни у людей. Сей грозный истукан, произнося престрашные завывания и вопли, обегал быстрее вихря берег, окружающий замок, и грозил умертвить всякого, кто б ни отважился в оный вступить, ибо силе его ничто противиться не могло.
Славенский князь, усмотря сего стража, обнажил свой меч и, надеясь помощью его крепости одолеть сие страшилище, пошел к нему безбоязненно. Железный страж, увидя идущего на себя Светлосана, бросился к нему с ужасною свирепостью и, подняв медную свою палицу, хотел его сразить ею нарозно, как вдруг, посмотрев на сего князя, возопил томным голосом и отскочил от него весьма поспешно. Столь нечаянный случай привел Светлосана в некоторый род недоумения и робости: он не ведал, что ему о сем приключении мыслить; между тем подходил он к нему ближе, желая получше его рассмотреть и, ежели можно, уведать от него о всем, о чем ему нужно было узнать. Но истукан, усмотря его к себе приближение, побежал к мосту, ведущему чрез реку, который состоял весь из железных пружин, сплоченных совокупно, и встал на конце оного; и как только Светлосан к нему подошел, то железный сей муж топнул в мост ногою, проговоря несколько слов, отчего оный тот же миг съежился. Сие удивительное приключение еще в большее привело удивление Славенского князя. Между тем истукан то отдалялся от Светлосана, то приближался к нему на железном своем мосте; во время отдаления своего делал он разные телодвижения и знаки и весьма печальные и смешные рожи, которыми старался он нечто дать знать Славенскому князю, а приближался к берегу, хотел его поразить. Сие чудное действие привело в вящее недоумение Светлосана: он не знал, что начать, ибо знаками своими испрашивал у него истукан некоей милости, а нападениями своими приводил его в раздражение. Но в самое то время, когда юный князь о сем размышлял, а железный муж подплыл к нему на мосте, делая нападения, налетел на Светлосана от стороны замка и почти из-за самого истукана превеликий морской орел, как будто бы желая на него напасть и с ним сразиться. Возбужденный сею нечаянною опасностью князь устремил на него свой меч, но вместо оного поразил им железного стража, который в самый тот миг превратился в человека средних лет, одетого в армянское платье, а орел между тем от них скрылся.
Превратившийся из истукана армянин пал в ноги Светлосану и, объемля его колена.
— Государь, — сказал ему, — я не обманулся, с самого первого на тебя взора почтя тебя витязем и любимцем богов, ибо хотя способом сего прежде принадлежавшего меча и избавил ты меня, но, не спомоществуемый выше-естественными силами, не мог бы ты дойти до сего неприступного места.
— Как! — перехватил речь его князь. — Разве ты Левсил?
— Так, государь, — отвечал он, — я муж несчастной Превраты; лютый Карачун, вспомоществуемый предательством неверного моего друга, разлучил меня с нею и, лишив всего, превратил меня в то ужасное состояние, из коего храбрость твоя меня извлекла, ибо окончание моего очарования состояло в поражении меня моим мечом.
После чего рассказал он ему подробно все свое похождение и распрю с Карачуном.
— Сей ужасный чародей, — присовокупил он, — всполошил меня в моем замке и изблевав на меня тьму ругательств, повелел оковать меня тяжкими цепями и, окружа бесчисленною стаею мрачных духов, увлек меня из прелестного моего жилища в сии места, исполненные плача и стенания. И когда мы поравнялися над поверхностью сей реки, тогда нежалостливый мой похититель, схватя меня в преогромные свои руки (ибо он имел тогда образ исполина), кинул на сей железный мост, произнеся сии слова: «Восприими свойство и крепость сего моста и из лютейшего моего врага соделайся ужасным стражем сего места по тех пор, пока не поразит тебя опасное твое оружие!» Слова его раздались с ужасным громом и треском по всему горизонту и низошли до врат свирепого ада. А я, летя с превеликим стремлением, ударился об мост, который от удара сего съежился, произнеся томный и пронзительный звон. Падение сие долженствовало бы естественно лишить меня жизни, но злодей мой устроил так, что я в самый миг моего удара превратился в железный истукан и, потеряв прежнюю свободу моих мыслей, наполнился неистовым алканием убивать всех попадающихся мне в глаза. Получа сие варварское стремление, скочил я с моста на берег и помчался быстрее вихря вокруг замка; попадшиеся мне звери и птицы вскоре почувствовали неистовую мою ярость; я их всех перестрелял моими стрелами и в один день учинил пустым и неприступным сей берег. С тех самых пор до сего часа, обегая повсеминутно сей берег, не видал я никого из живущих до самого твоего прихода, который возвратил мне прежний мой вид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});